том числе среди моих близких знакомых, которые с нескрываемым если не злорадством, то с душевным подъемом воспринимают вести о неудачах США и искренне ненавидят эту страну, считая ее ответственной за все мировые беды, в том числе и за наши внутренние проблемы.

СМИ доносят до нас, что этим настроением охвачены не только обыватели, но и «высокие» сферы. Многие политики уже потирают ладони, предвкушая грядущий передел мира и спешат убедить ведомые ими народы во благости нового миропорядка, якобы создающего большие возможности для достижения национальных интересов. То там, то здесь слышишь рассуждения о том, что хребет Америки надломлен и это означает закат эпохи монополярности.

Что касается последней, то надо понимать, что это понятие – не более чем политическая метафора. В отличие от поэтической, она не столько украшает речь, сколько обосновывает претензии к нынешнему миропорядку. Он, конечно же, далек от совершенства, однако однополюсным мир не был никогда и даже после распада коммунистического лагеря, его роль противовеса быстро отошла к «третьему» миру с его ассиметричными, но действенными ответами на разбалансировку системы. О том, сколь реально влияние этого другого полюса мы можем судить по тому, насколько глубоко увязла Америка в Афганистане, Ираке и сколь бессилен вообще Запад сделать что-либо с ядерными программами Ирана и КНДР или сомалийскими пиратами.

Однако и желаемая нами многополярность столь же противоестественна, как противоестественен земной шар с количеством полюсов, равным одному или отличающимся от двух. Она отнюдь не стабилизирует систему, а ведет к неизбежному хаосу. От осознания этого у многих уже перехватывает дух мощным выбросом адреналина. При этом возникает пограничное состояние одновременного переживания ужаса неизбежности предстоящего и какой-то атавистической, животной радости предвкушения надвигающейся катастрофы.

И тех, кто чувствует это и тех, кто не хочет замечать надвигающегося, боюсь, ожидает разочарование: не стоит радоваться происходящему в надежде на благостные перемены в судьбе или утешаться, что ничего страшного не происходит и можно переждать бурю, если хорошо заколотить окна и укрепить крышу.

То, что происходит сегодня с Америкой, не просто медленное крушение империи – это разрушение системного ядра, каркаса обеспечивавшего относительную устойчивость и благополучие того, что мы называем Западной цивилизацией. А вместе с ней гибнет и привычный нам мир, который рушится на глазах, унося обжитое пространство и наш скарб в пучину перемен.

Мы могли даже не принадлежать этому миру, но, присоседившись к нему, пользовались его благами, отдавая взамен доставшиеся нам от Бога, а не от трудов праведных, природные запасы. Мы отправляли в этот мир своих детей с надеждой, что они обретут там то, чего мы не смогли создать у себя и передать им в наследие. Мы просто, хотя бы изредка, навещали его, чтобы отдохнуть в комфорте западного сервиса.

Мы оказались не способны обустроить также уютно свое жизненное пространство и потому, пользуясь чужими достижениями, мы инстинктивно ненавидели Запад, как тихо ненавидят не свое благополучие.

Мы думаем, что можно воспользоваться этим, постучавшись в чужой дом и потребовать: не справедливо то, что вы пользуетесь благом, а мы нет!

Так приходили в Рим варвары, которые, не осознавая того, тоже стремились к многополярности. Их знать мечтала пользоваться мраморными дворцами, водопроводом, банями, всеми другими благами цивилизации, как своими, но ведомые ими народы оказались способны только растащить по кускам чуждый им мир. Как результат - Европа погрузилась в духовное мракобесие и зловоние средневековых городищ.

Это реальность, которая идет вслед за многополярным миром, предтечей наступления нового средневековья. И потому даже сомалийские пираты кажутся теперь не столь нелепо-диким анахронизмом на фоне освоения космоса и запуска адронного коллайдера – их появление совершенно естественно для мира, который пошел вразнос, для новой эпохи, повторяющей уже пережитое человечеством после крушения античного мира.

История повторяется, но мы не отдаем себе отчета в том, что в многополярном мире, на который уповаем как на мир новых возможностей, уже не будет места Старому свету, как не нашлось места Римской империи в новой Европе. Не будет там места и России, которая всегда была лишь пограничьем конфликтующих миров.

Там будут господствовать новые полярные центры, которым чужда наша культура и над которыми развиваются зеленое знамя исламского джихада, черный флаг африканской анархии и высится упорядоченный до обезличия китайский муравейник.

Мы же не хотим осознать это, уповая на то, что по нашему мнению служит гарантом вечности – на нашу культуру и экономику. Однако и то и другое, по сути, - вселенская пирамида искусственного спроса. Ее краеугольные камни - банковский процент, депозитарные расписки и прочие достижения финансового образа мысли, также как черный квадрат Малевича в нашей культуре, не более чем фикции, которые не только не имеют в глазах новых пришельцев естественной ценности, но и чужды им.

И этот кто-то чужой придет и накинет на лик Джоконды паранджу только потому, что это соответствует его, а не нашему представлению облика женщины. Возможно, это еще не будет вселенская катастрофа, но улыбки моны Лизы мы уже не увидим.

Эта тема не нова, но закат Европы, который предрекал нам Освальд Шпенглер в начале XX века, был чисто умозрительным. Он истолковал родовые схватки, предшествующие рождению европейского социального либерализма как агонию.

Тогда в муках первой (а вслед за ней и второй) «мировой» войны действительно родился новый мир, который вынашивался давно самой Западной цивилизацией. Но с падением Америки ей уже грозит не боль новых родов, а ужас насильственной гибели от входящего в нее нового варвара, которому она уже будет не в силах сопротивляться.

Это взгляд отнюдь не обожателя Америки. Это взгляд наблюдателя, который не только видит начало крушения привычного мироздания, но и осознает, что он - свидетель этого начала. И глядя на это, нам всем стоит отдать должное Соединенным Штатам – они в течение многих лет воплощали не только мечту жаждавших перемен людей, но и были реальным локомотивом прогресса. И то, что мы считаем движение Америки брутальным и нетерпеливым – во многом лишь отражение нашей зависти – мы и сами бы вели себя точно также, но не хватает ни силенок, ни духа.

Возможно, когда-нибудь на смену новому средневековью придет новое Возрождение. Каким будет этот мир нам уже не узнать. И остается лишь надежда на то, что будущий археолог вновь откроет для человечества все те же гуманистические ценности уже дважды утраченной гражданской цивилизации. Как это было после падения Рима и нынешнего крушения американской мечты, которую мы если и отвергали, то только потому, что были неспособны достичь.