В середине семидесятых, когда я, окончив институт, с трудом отбилась от распределения в сельскую школу, а моя подруга задумчиво говорила, что попробует, пожалуй, устроиться медведем в цирк, носилась в воздухе гениальная идея, в графе «профессия» писать «еврей». Тогда мы и представить себе не могли, что такая профессия действительно существует. Но мир разнообразен. Сегодня в Европе, и даже в России, есть люди, именно этой профессией зарабатывающие себе кусок хлеба с хорошим куском масла сверху.

Нет-нет, я не про чисто еврейские структуры (и синекуры) от Сохнута и до хабадников включительно. Национальных и религиозных организаций всякого рода на свете – пруд пруди, и еврейские ничем, в принципе, не отличаются от всех других-прочих. Я имею в виду должность еврея при разных нееврейских (нередко даже антиеврейских) образованиях.

Была вот до недавнего времени, к примеру, профессия «уцелевший в Катастрофе». К этой почтенной корпорации примазывались иной раз самозванцы, но разговор не про них, а про тех, кто возмещения свои и пенсии получил вполне по праву. Да сверх того – уйму больших и малых «сцен», на которых подвизались, премий, которым награждались, презентаций, которые оплачивались, политических платформ, которые поддерживались авторитетом «уцелевшего». Рискуя быть обвиненной в святотатстве, осмелюсь спросить: что это, собственно, за авторитет?

Сгребая евреев в гетто, концлагерь, газовую камеру нацисты отбора не проводили – в один ров сбрасывали банкира и коммуниста, сутенера и хасидского цадика. Кого-то уничтожить успели, кого-то нет – отбор этот был, в значительной мере, случайным. Нельзя считать заслугой человека, что он в Катастрофу попал, можно – иногда – считать заслугой, что выжил, но необходимые для этого навыки вовсе не свидетельствуют автоматически о повышенном уровне добродетели. Как, впрочем, и об обратном не свидетельствуют – эти вещи просто не связаны друг с другом. Помощь? – Да. Возмещение? – Несомненно! Но моральный авторитет?.. Солженицын, правда, утверждал, что испытания типа концлагеря иной раз облагораживают человека, но… все же не настаивал, что всегда.

Известно, что на человека, который смерти заглянул в глаза, взирает народ обыкновенно с почтением. Мне кажется, отчасти это связано с архетипической неосознанной верой в то, что мертвый сильнее, умнее живого. От верующих слыхала я много раз: «Вот, умер НН., теперь он к Господу ближе, молитва его действеннее, он ТАМ нас помнит, помогает, заботится о нас…». Где-то (кажется, у Сент-Экзюпери) читала я о человеке, несколько дней пролежавшем под развалинами разбомбленного дома. Когда его извлекли, стали расспрашивать, что да как он там пережил… А ему и сказать-то особо нечего. Как отмечает автор, «не встретил он там никого, кроме самого себя». Но предрассудок живет и побеждает. По умолчанию предполагается, что есть им, что поведать граду и миру.

От уцелевших в Катастрофе евреев ожидали откровений вполне определенного свойства, а именно: заверений в универсальности западной демократии, незыблемости прав человека и спасительности толерантности a la Эммануэль Левинас. Интересно, что Варлам Шаламов и Примо Леви (которым я, честно говоря, доверяю больше) сделали из своего лагерного опыта выводы скорее противоположные. Но Левинаса я, разумеется, не подозреваю во лжи. Просто не у всякого мужества хватит идти до конца в осмыслении ТАКОГО опыта. Шаламов кончил безумием, Леви – самоубийством. Более чем понятны и вполне простительны отчаянные усилия, оттолкнуть и позабыть этот опыт, разверзшуюся бездну прикрыть пестрым платочком оптимистических словес.

Вне всякого сомнения Левинас верил в свою неправду. Ту самую неправду, которую так жаждет услышать современное западное общество. Почему жаждет – понятно. Но вот скажите вы мне, почему услышать ее они хотят непременно от еврея? Не от армянина или руандийца, которые также чудом уцелели в резне? Тем более что поколение еврейской Катастрофы уже уходит, спрос остается неудовлетворенным и делаются даже робкие попытки звание «уцелевшего» сделать наследственным (см., напр., успешные выступления мадам Эвелин Хехт-Галински), а руандийцами все же заменять не спешат. Интересно, правда?

А вот вариант более современный: По школьным классам и университетским аудиториям, редакциям газет и конференциям всяческих «неправительственных организаций» рядами и колоннами шествуют еврейские «антисионисты» и «критики Израиля». Естественно, «хозяева поля» трибуну предоставляют только тем евреям, что разделяют их взгляды на Израиль, каковые вкратце можно сформулировать как: «Глаза б мои на него не глядели!». Бертольт Брехт в свое время справедливо отметил, что

Убийца охотней всего
Подкупает брата убитого
И заставляет его заявлять,
Что причиной смерти была черепица,
случайно упавшая с крыши.

Но… вот ведь – не довелось мне до сих пор слышать про сербов, что рукоплещут отделению Косова. Не исключаю, что такие встречаются, но что-то не пиарят их так интенсивно. После теракта в Мумбаи уже появляются, как и следовало ожидать, в европейских СМИ робкие намеки, что индусы-де сами во всем виноваты, но специндусы для подтверждения пока что не предъявляются. А ведь наверняка на каждую индийскую душу населения приходится не меньше продажных подонков, чем на еврейскую, да еще с учетом общего количества… ну, словом, есть из кого выбирать. Видимо, спроса нету.

А на евреев – есть. Есть какая-то на первый взгляд трудно объяснимая потребность, именно от еврея услышать подтверждение своей правоты, особенно когда она на самом деле ничем не подтверждается. И существует такая потребность, обратите внимание, не со вчерашнего дня.

В 38-м номере «Заметок» за 2004 год есть замечательное эссе Оры Лимор «Христианская святость и еврейский авторитет». Там пересказываются сюжеты нескольких раннехристианских легенд, в т.ч. и об обретении императрицей Еленой честного животворящего креста, и делается вывод об их общей структуре: «С христианской точки зрения, евреи оставались авторитетными свидетелями даже в отношении тех традиций, святость которых они не признавали.<…> Линдер исследовал еврейские образы, присутствующие в легенде об обретении креста Господня, как образы людей, пораженных по собственной воле слепотой, являющейся по сущности своей сатанинским отрицанием истины, – истины, на самом деле хорошо известной евреям, и даже против воли подтверждаемой ими. <…>Евреи, согласно обсуждаемой легенде, должны были предоставить в распоряжение христиан то, чем те не обладали – долгую историческую память. И не только это. Иуда был вынужден открыть свое тайное знание в отношении святых мест, но на этом история не заканчивается: он еще должен сам понять смысл той истины, которую засвидетельствовал, и принять христианство. Следовательно, еврей призван передать христианам как Священное Писание, так и святые места; но только тогда, когда он сам примет ту истину, невольным носителем которой является, замкнется круг спасения. Ведь евреи являются самыми решительными и упорными отрицателями христианской истины; следовательно, их обращение должно с необходимостью стать последним и решительным подтверждением этой истины».

Сформулируем покороче: Еврей только делает вид, что не верит в истинность того, что исповедуют христиане. На самом деле ему и верить-то не требуется – он все ЗНАЕТ, даже лучше, чем оппоненты. Но знает он и то, что, признав свое знание, утратит культурную, религиозную, национальную идентичность. Должен утратить обязательно, иначе окажется сразу лучшим, более «истинным» христианином, чем его «обратители», чего, сами понимаете, допустить нельзя. В рамках этой логики, кстати, проводилось и миссионерство среди евреев: не как в других народах, чтоб национальную церковь организовать, хотя бы и под патронатом имперской, а только и исключительно с прицелом на ассимиляцию – культурное убийство общины.

Сегодня католики и многие протестанты официально отказались от такой миссии, православные ее де факто не практикуют уже давно, однако представление о еврее, который ЗНАЕТ, НО (из общинно-эгоистических соображений) СКРЫВАЕТ провозглашаемую добрыми (пост)христианами истину, необходимую для всеобщего спасения, живет в горячих сердцах новых благодетелей человечества.

Оная же в том состоит, что существование его как еврея есть само по себе нечто безнравственное и незаконное. Но существования прекращать ему не хочется, и потому он, как последний эгоист, знание это и от других скрывает, и сам не поступает в соответствии с ним. Лишь самые лучшие и благородные из евреев, мучимые укорами совести, открывают сию ужасную тайну, жертвуя интересами родного сообщества ради интересов всего человечества, представляемого (пост)христианами. Иными словами: не только еврейскую вредность надобно подтвердить, но и (да как бы еще не прежде!) собственную полезность. Согласие еврея для постхристианских мудрецов = Знак Качества, Большая Круглая Печать!

А потому еврея, готового подтверждать фантастическое, отрицать очевидное, в т.ч. и собственное право на жизнь, автоматически возводят в звание оракула. И в голову никому не приходит заподозрить в нем корысть, тщеславие, ловкое жульничество, комплексы или просто глупость. Естественно за скобки выносится не вписывающийся в картину факт, что евреи бывают разные, что от единодушия они, на самом деле, всегда были далеки, что ассимилированный еврей склонен бездумно заимствовать мнения и ценности окружающего нееврейского общества. Он вещает – и ему смотрят в рот. Ну, кто же после этого осмелится утверждать, что антисемит положительных моментов в еврее не видит? И как еще видит… особенно те, которых на самом деле нету! Только евреям я на эти (самые непритворные!) комплименты «покупаться» все-таки не советую. Священные коровы жизнь кончают обыкновенно на алтаре. А в данном случае есть еще одна, дополнительная опасность.

Христиане во время оно требовали «еврейского благословения» на мировое господство. Получилось, правда, не совсем то, но у «хорошего» еврея оставался реальный (пусть и не стопроцентный) шанс на ассимиляцию, на продолжение своего рода в рядах торжествующих победителей. Сегодняшние постхристиане благословения требуют на самоубийство. За громким возмущением «преступлениями израильской военщины» и тихим шепотком про «сионистское лобби» стоит на самом деле надежда на то, что, пожертвовав Израилем, удастся задобрить воинственный ислам и избежать войны.

Не в том даже беда, что пытаются они нашей кровью нефть и безопасность свою оплачивать (в конце концов, все народы – эгоисты), а в том, что на грош пятаков не купить. Сдача Израиля войну не предотвратит, а приблизит и увеличит вероятность поражения Запада. В этой связи интересно вспомнить историческое высказывание израильского летчика, из моральных соображений отказавшегося бомбить бедных палестинцев. На вопрос, не подвергается ли оттого опасности население Израиля, сей герой ответствовал гордо, что если б он об опасности думал, давно уехал бы в Америку.

Ну что ж… для него и семейства в Америке место, очевидно, найдется, а прочее население Израиля он со своей моральной высоты, вероятно, замечать не обязан. Но я сейчас не про то. Я про (не)возможность так убежать, чтобы не догнали. Откуда только берется это непоколебимое убеждение, что американцы (или немцы, или французы) спят и видят, как бы только его, бедненького, в обиду не дать? С чего это вдруг защищать его кинутся те, что и самих себя защищать не готовы? В Греции хулиганье города громит, во Франции подонки машины жарят, а у полиции об том только голова и болит, чтоб не дай Бог в превышении власти не обвинили!

А если завтра доблестные воины Аллаха бить жидов – спасать Европу пойдут? Осмелится ли кто-нибудь встать у них на пути? Тем более что для захватчика самый надежный, самый беспроигрышный способ подчинить своей власти аборигенов – подставить им надувное чучелко, как бы «общего врага», которого они как бы вместе и победили, так чтобы подчинение мудрому руководству новых хозяев туземцам никакой моральной травмы не нанесло. По той же методе, кстати, и Гитлер действовал, монтируя «новую Европу», и не ошибся – сработало.

…Да, есть на свете профессия «еврей», не пыльная и даже оплачивается временами неплохо, только очень уж рискованная это профессия.