Главы из учебника экономики

Обмен и регулирование в экономике

Обмен и регулирование в экономике

Глава из учебника экономики для Высшей Школы Госкадров, 1995 год

Автор – академик Е.В.Гильбо

Смысл существования общества заключается во взаимной помощи людей в удовлетворении их потребностей. Существует естественная природная разница в способности каждого человека удовлетворить своими действиями ту или иную потребность. Кто-то способен очень хорошо лечить, а кто-то - кормить. В результате у каждого чего-то в избытке, а чего-то в недостатке. Возникает необходимость так организовать их отношения, чтобы каждый мог получить больше значимых для него благ, чем может самостоятельно произвести для себя.

Но это - только минимальное требование. Дальше естественно потребовать, чтобы эти отношения были бы организованы так, чтобы каждый мог получить максимум возможного. Это уже проблема оптимизации системы взаимоотношений.

И, наконец, объединение усилий столь разнообразных элементов, как человеческие личности, создает систему. Система же обладает свойствами, которые несводимы к свойствам ее элементов. То есть за счет организации, структурирования возникают принципиально новые, системные свойства. Эти свойства могут оказаться (и часто оказываются) таковы, что увеличат возможности системы в целом к производству различных благ. Такой эффект представляет собой прямую выгоду кооперации. И значит, каждый человек в организации такой кооперации нуждается, она ему выгодна.

Итак, существует настоятельная необходимость в организации взаимовыгодного обмена благами. Причем каждый выступает в роли то продавца, то покупателя этих благ. Сами же блага в процессе обмена выступают в роли товаров, то есть обладают стоимостью. Стоимость товара проявляется в процессе обмена.

Процесс обмена может быть организован по-разному. В истории известно достаточно много форм этого процесса. Перемещение блага от одного человека к другому может происходить на разных условиях. Само понятие обмена предусматривает, чтобы эти условия были взаимовыгодны, то есть устраивали каждого из субъектов обмена настолько, чтобы они были согласны расстаться с благом, которым обладают, в обмен на то, которое могут получить. Это означают, что субъекты процесса обмена обладают свободой воли.

Однако везде, где имеет место свобода воли, имеют место и внешние ограничители. Для нас существенны два рода ограничителей. Первый связан с тем, что субъекты процесса обмена действуют в конкретной правовой, культурной и социальной среде, которая стесняет их свободу. С другой стороны, естественным желанием человека является получить максимум возможного, отдав минимум, а еще лучше получить все, не отдав ничего. Это естественное желание сталкивается с ограничением, вызванным существованием аналогичного желания у партнера по процессу обмена. В результате сам акт обмена представляет собой некоторый компромисс. Обмен происходит тогда, когда условия этого компромисса все же приемлемы для обеих сторон.

Как происходит процесс обмена одного товара на другой? Как формируется компромисс - соглашаться на обмен или нет?

В случае, когда дело происходит на острове, население которого состоит из двух человек и стоит проблема обмена, скажем, куска материи на некоторое количество зерна и обмен необходим обеим сторонам, процесс торга определяется такими субъективными моментами, как уровень наглости каждого, умение терпеть и т.п., то есть моментами чисто субъективными. Но в индустриальную эпоху с ее ограниченной номенклатурой массовых товаров продавцов и покупателей каждого товара достаточно много, за исключением особых случаев монополизма. В этом случае каждая из сторон процесса обмена имеет возможность выбора и активно эту возможность использует. В результате возникающий компромисс имеет четкие границы, которые определяются уже некими объективными условиями.

Следует оговориться, что в условиях постиндустриальной экономики будущего века эта ситуация существенно изменится вследствие высокой дифференциации номенклатуры товаров, которая сократит число потребителей и производителей в микроотрасли до такой малой величины, при которой рыночные, стохастические закономерности торга не будут реализовываться. В этой экономике будут другие законы, а пока для практического применения рассмотрим законы экономики ХХ века, экономики еще индустриальной.

Как же выглядит в такой экономике процесс обмена одного товара на другой? Обычно рассматривают частный случай обмена - обмен конкретного товара на некий всеобщий эквивалент, особый товар, называемый деньгами (о деньгах мы будем говорить далее). Но товар вовсе не всегда меняется именно на деньги, он может обмениваться на любой другой товар. Именно этот, более общий, случай мы и рассмотрим.

Величина стоимости единицы одного товара, выраженная в единицах другого товара, называется его ценой. Именно в формировании цены товара и заключается суть процесса обмена. Цена является главным объектом компромисса. Второстепенным объектом компромисса могут быть условия перехода товара от продавца к покупателю. Однако, они могут рассматриваться как отдельная услуга и, таким образом, компромисс также сводится к определению их товарной цены. Поэтому далее мы будем говорить только о цене товара, как главном объекте компромисса.

Итак, на некий рынок (торговую площадь) пришли n обладателей товара А и m обладателей товара D. В течение одного дня торговли (торговой сессии) им надо обменяться товарами.

Однако, личные представления о ценности каждого из товаров у каждого из участников торговой сессии свои. Один считает что единица товара A, который у него есть, стоит не меньше пяти единиц товара D. Другой - что единица товара D, который есть у него, не меньше, скажем одной второй единицы товара A, который он хочет приобрести. В действительности мы имеем два набора субъективных ограничений - для владельцев товара A и товара D. Причем для представителя каждой категории имеет значение нижний предел оценки товара, который у него есть, в единицах товара, которого у него нет. Это - минимальная цена продавца. С точки зрения противоположной стороны это - максимальная цена покупателя.

В нашей постановке задачи, в силу ее симметричности, эти величины оказываются эквивалентны. В случае несимметричной постановки (когда имеет место некий "всеобщий эквивалент"), они различаются. В нашей постановке каждый участник процесса обмена выступает в совпадающей роли продавца и покупателя. В несимметричной постановке обладатель "всеобщего эквивалента" является покупателем, а обладатель обычного товара - продавцом. Несимметричная постановка задачи имеет решение, называемое "процессом Бем-Баверка", которое является частным случаем процесса, рассмотренного ниже.

Итак, как будет выглядеть наша торговая сессия, то есть процесс обмена на рынке? Допустим, что рынок свободен от всяких ограничений, и процесс формирования компромисса ограничен только субъективными интересами участников обмена. Для каждого участника необходимым условием согласия на обмен будет попадание предлагаемой цены в его субъективный интервал. В то же время он будет стремиться к максимизации полученной выгоды.

Торговая сессия представляет собой серию случайных столкновений обладателей товара A с обладателями товара D. Если интервалы их представлений о цене товаров не перекрываются, то акт обмена невозможен в принципе. Если они перекрываются, то вероятность совершения акта обмена тем выше, чем шире величина интервала-перекрытия. Чем выше вероятность, тем раньше совершится этот акт. После совершения акта обмена оба его участника, удовлетворенные компромиссом, покидают рынок. Остальные продолжают свои хаотические встречи и торги. Чем дальше, тем больше участники процесса будут склонны к компромиссу на условиях минмальной цены продавца (она же - максимальная цена покупателя).

В конце концов, число участников процесса уменьшается: на рынке остаются только те, кто в принципе не может найти себе партнера, с которым у него могут перекрыться интервалы ценовых представлений. С этого момента торговую сессию пора закрывать. Цена, по которой совершилась последняя сделка на рынке, называется ценой равновесия.

В рамках наших предположений последней совершится сделка, для которой интервал перекрытия будет наименьшим, то есть нижняя цена продавца совпадет с минимальной погрешностью верхней ценой покупателя. Совпадет минимальная цена последнего продавца, который способен что-то продать с максимальной ценой последнего покупателя, который способен что-то купить. Это совпадение и определяет цену равновесия.

Это утверждение не совсем точно. Цена последней сделки близка к цене равновесия, но ценой равновесия не является. Но что означает слово "близка"? И что же тогда представляет из себя цена равновесия.

Время сессии не бесконечно, терпение участников процесса тоже. Процесс имеет вероятностный характер. Поэтому он не обеспечивает гарантию обмена для всех владельцев одного товара, у кого к его началу интервал компромисса перекрывался с интервалом компромисса владельца другого товара. Он может не успеть с ними встретиться до того, как они совершат сделку с другим и уйдут с рынка. Поэтому цена, по которой совершилась последняя сделка, также недетерминирована, носит случайный характер.

Мы можем утверждать также, что цена последней сделки окажется в результате любого из возможных вариантов хода процесса в некой области, некоем интервале. Интервал этот будет тем меньше, чем больше количество владельцев каждого из товаров. Если величины n и m устремятся к бесконечности, то величина интервала устремится к нулю. Интервал превратится в точку. Вот эта-то точка и представляет из себя цену равновесия.

Ценой равновесия называется предельная цена, к которой сходится процесс обмена при стремлении числа продавцов и покупателей каждого товара, а также времени функционирования к бесконечности. То есть равновесной ценой является ПРЕДЕЛ сходимости процесса.

Следовательно, чем больше владельцев каждого из обмениваемых товаров участвует в торговой сессии, тем больше вероятность, что цена последней сделки попадет в любую заданную окрестность цены равновесия. В этом смысле мы и употребили выше слово "близка". Чем дольше длится сессия, тем больше цен, по которым совершаются сделки, попадают в эту окрестность.

Цена равновесия характеризует ту ситуацию на рынке, которая определяется сложившимся на нем соотношением продавцов и покупателей. Она является предельной характеристикой поведения этой совокупности.

К сожалению, предел этого процесса существует не всегда, то есть равновесная цена присуща не всякой торговой ситуации.

Теперь представим себе, что торговая сессия бесконечна, а продавцы и покупатели не только уходят с рынка, совершив сделку, но на их место приходят новые. В этом случае структура совокупности продавцов и покупателей будет меняться, а вместе с ней будет меняться и соответствующая ей цена равновесия. Таким образом, условие равновесие будет успевать измениться до того, как это равновесие будет достигнуто. В результате рынок будет находиться в неравновесном состоянии ВСЕГДА.

Правда, неравновесность неравновесности рознь. При одном соотношении скорости стремления к равновесию и скорости изменения совокупности будет иметь место процесс, близкий к равновесному. Цены сделок будут все время попадать в некую окрестность имеющей на текущий момент место равновесной цены. При другом соотношении состояние рынка будет близко к хаосу.

Рассмотренный выше процесс установления равновесия на рынке имеет, кроме реальной, и идеальную составляющую. Равновесная цена, если она существует, никогда в реальном мире как таковая не достигается и ему не принадлежит. Но она существует в идеальном мире и диктует оттуда закон развертывания процесса установления цены в реальности. Изменение структуры совокупностей продавцов и покупателей тут же оказывает воздействие на идеальный мир и определяет новую цену равновесия. Этот процесс, происходя в идеальном мире, оказывает текущее воздействие на реальный. Здесь меняются закономерности функционирования рынка. Процесс установления начинает сходиться к новой цене равновесия.

Приведенная выше модель обмена на рынке сформулирована для случая двух товаров. Можно представить, что на рынке присутствуют держатели N различных товаров. Мы получим многомерный процесс, результатом которого будет матрица равновесной цены, то есть набор цен равновесия между каждой парой товаров. На свободном рынке равновесие окажется таким, что соотношение цен двух товаров, выраженных в единицах любого третьего товара, будет равно их ценам, выраженным в единицах друг друга.

Такая ситуация, если матрица симметрична, открывает возможность унификации цен, выражении их всех в единицах одного выбранного товара. Этот товар называется всеобщим эквивалентом.

Однако, в общем случае матрица несимметрична. Поэтому всеобщий эквивалент не может возникнуть “естественным путем”. Он неизбежно навязывается рынку извне и является институциональным ограничением рынка.

Для простоты дальнейшего изложения предположим, что одна категория участников обмена обладает всеобщим эквивалентом, а другая - обычным товаром. Задача становится несимметричной. Обладатель обычного товара называется теперь продавцом, а всеобщего эквивалента - покупателем.

Вернемся теперь к случаю, когда торговая сессия бесконечна, а покупатели и продавцы не только покидают его, совершив сделку, но на их место приходят новые. Допустим также, что структура совокупности продавцов и покупателей в этом процессе не меняется. В некотором приближении такая ситуация отражает то, что часто происходит в действительности.

Представим себе, что цены всех продавцов на рынке в какой-то момент времени одни и те же и равны p единиц всеобщего эквивалента за единицу товара. Тогда все покупатели, для которых эта цена попадает в их субъективный ценовой интервал (то есть не выше максимума покупателя) готовы совершить акт обмена. Эта группа покупателей способна приобрести D единиц товара. Эта величина называется спросом.

Одновременно все обладатели товара, для которых цена на рынке не ниже их минимума продавца, также готовы принять участие в обмене. Эта группа продавцов способна предложить покупателю P единиц товара. Эта величина называется предложением.

Понятно, что чем выше цена, тем меньше покупателей пожелают по этой цене приобретать товар и тем больше останутся неудовлетворенными. Правда, существует и обратная возможность - чем выше цена товара, тем больше его будут покупать. Такой товар называется "товаром Гиффена". Обычно с ростом цены спрос на товар убывает или по крайне мере остается на том же уровне, не возрастает.

Аналогично, хотя и прямо противоположным образом, обстоит дело с предложением. Чем больше цена, тем больше желающих сбыть товар, больше его количество на рынке, больше объем предложения.

DF: Функция, показывающая зависимость величины спроса от цены, называется кривой спроса.

DF: Функция, показывающая зависимость предложения от цены - кривой предложения.

Кривые спроса и предложения обычно пересекаются. Случаи, когда этого не происходит, встречаются крайне редко и отражают ситуацию, когда минимальная цена любого продавца выше максимальной цены любого покупателя. Тогда свободный обмен просто невозможен.

Точка пересечения кривых спроса и предложения, называется ценой равновесия на рынке. Она разбивает множество возможных цен на два интервала.

На одном из этих интервалов спрос явно превышает предложение. Следовательно, количество покупателей, готовых дать такую цену, больше, чем число продавцов, согласных за эту цену продавать. На другом интервале предложение превышает спрос. Это означает, что число продавцов, готовых продавать за такую цену, больше числа покупателей.

Рассмотренная нами выше модель развития ситуации на рынке в условиях, когда продавцы и покупатели абсолютно свободны в своем выборе, показывает, что такой ситуации на рынке быть не может или что она неустойчива. Избыток покупателей означает наличие в их среде некоторого количества готовых покупать по более высокой цене. Избыток продавцов означает наличие среди них некоторого количества готовых продавать по цене более низкой. Реальный процесс обмена вскоре приблизит цены сделок к равновесной цене на достаточно малое расстояние.

Поскольку наша сессия бесконечна, то и число участвующих в ней продавцов и покупателей стремится к бесконечности. Значит, цены всех сделок на рынке стремятся к цене равновесия. Стабильным состоянием процесса торгов, то есть равновесием рынка является такое положение, когда цены всех сделок мало отличаются от цены равновесия. В этом случае все продавцы и все покупатели, для которых эта цена не попадает в их интервал ценовых представлений, в процессе обмена не участвуют. Для всех оставшихся в процессе участников рынка цена равновесия является нижней ценой продавца и верхней ценой покупателя.

Понятно, что именно такое условие достигается в точке пересечения кривых спроса и предложения. Следовательно, цена, соответствующая этой точке, и есть цена равновесия. Соответствующий ей объем спроса (равный объему предложения) называется равновесным объемом.

Если средний уровень цен на рынке сегодня отстоит далеко от равновесной цены, это означает что рынок дестабилизирован, процесс обмена не установился. Тем не менее, он все же стремится к состоянию равновесия, и если не будет каких-то внешних возмущений, довольно скоро этого равновесия достигнет.

Важно понимать, что хотя пересечение функций спроса и предложения, определенных на некоем интервале цен, и позволяет определить цену равновесия, само это равновесие достигается в рамках другого, гораздо более сложного процесса. Более того, оно достигается только в статистическом смысле. Равновесная цена является идеализацией реальности. Функции спроса и предложения, как и цена равновесия, принадлежат идеальному миру. В реальном мире они вещественно не присутствуют, но определяют законы функционирования рынка.

Очень часто, особенно у американских авторов и в трудах их российских эпигонов, эти вещи путаются. Тогда начинаются рассуждения о том, что существует некий процесс адаптации спроса и предложения, который моделируется поведением этих самых функций. Происходит подобная путаница от нечеткого понимания природы моделей и сути столь любимых ими крестообразных графиков.

Для решения задач, связанных с взаимным балансом спроса и предложения, особую важность представляет собой исследование функций, описывающих их зависимости от различных факторов, прежде всего от цены.

Понятно, что поведение любой функции характеризуется ее производной функцией, известной из школьного курса математики. Если производная положительна - функция растет, если отрицательна - убывает. Если производная равна нулю и при этом меняет знак, то функция достигает максимума или минимума.

Экономистам оказалось мало производной для исследования зависимости спроса от цены. Дело в том, что гораздо больший интерес представляют не абсолютные, а относительные изменения величин. Понадобилась функция, которая отражала бы связь относительных величин подобно тому, как производная отражает связь абсолютных.

Такая функция называется эластичностью. Эластичность представляет собой предел отношения нормированного приращения спроса к нормированному приращению цены. Причем часто берется модуль этого приращения.

Грубо говоря, эластичность показывает, на сколько процентов изменится спрос при изменении цены на один процент. Один процент - очень грубое приближение, можно взять приращение в полпроцента, в четверть - и так далее, уменьшая до бесконечно малой величины. Предел значения этого отношения при таком уменьшении, если он существует, и представляет собой эластичность. А существует этот предел, когда зависимость спроса от цены описывается непрерывной функцией.

Интересно сразу выяснить, в каком отношении эластичность находится с производной.

E = (dD/D)/(dp/p) = (dD/dp)*(p/D)

E = D'*(p/D) = (D'/D)*p

Это значит, что

D' = E*D/p

Повторим, что часто эластичностью называется не величина E, а ее модуль. В этом случае возникает дополнительная головная боль с учетом знаков при операциях. Некоторые авторы даже по-разному определяют эластичность спроса и предложения. Для спроса они умножают эластичность в нашем определении на минус единицу, а для предложения - оставляют как есть.

Такое усложнение порождено предположением, что все экономические величины должны быть положительны. Отрицательных величин ведь в реальном мире не бывает. Такое требование - следствие стихийного материализма авторов, нежелания глубоко разобраться в сути проблемы и понять, что эластичность существует не в материальном, а в идеальном мире. В материальном она только проявляется через посредство конкретных явлений.

Понятие эластичности может нам помочь при исследовании зависимости объема продаж от цены. Объем продаж равен произведению количества проданных товаров на цену, по которой эти товары были проданы. Пусть мы хотим добиться, чтобы объем продаж был максимальным. При этом мы можем устанавливать любые цены. Это возможно, если мы - единственный продавец на рынке, монополист, обладающий любым количеством товаров и желающий получить наибольшую выручку. Тогда возникает вопрос: при какой цене будет достигнут наибольший объем продаж?

Для выяснения этого вопроса необходимо разобраться в том, как себя ведет объем продаж в зависимости от цены. Очевидно, для этого надо разобраться, как ведет себя в зависимости от цены спрос.

Итак, объем продаж Y представляет собой произведение цены на количество проданных товаров:

Y = p*D

Тогда его производная:

Y' = d(p*D)/dp = (D*dp + p*dD)/dp ==>

Y' = D + p*D' = D + p*(E*D/p) = D*(1+E)

Если величина E положительна (а такое для эластичности спроса по цене может быть только для пресловутого "товара Гиффена", которого никто не видел), то функция Y возрастает с ростом цены бесконечно. Имеет смысл увеличивать цену до бесконечности.

В реальности, однако, эластичность отрицательна. Следовательно, когда модуль E меньше единицы, величина Y' положительна, а когда модуль E больше единицы - величина Y' отрицательна. Когда модуль E в точности равен единице, Y' обращается в нуль. Следовательно именно в этот момент и достигается максимум величины Y.

Итак, объем продаж максимален, когда модуль эластичности спроса по цене становится равным единице.

Спрос, эластичность которого по модулю больше единицы, называется эластичным, а если эластичность меньше единицы - неэластичным. Если спрос эластичен, то с ростом цены растет величина объема продаж. Если неэластичен, то с ростом цены объем продаж уменьшается или остается неизменным.

Предложение также имеет свою эластичность по цене. Она всегда неотрицательна.

Эластичность представляет интерес не только в задачах типа вышеприведенной. Она используется и для классификации функций спроса и предложения.

Например, вводится понятие совершенно неэластичного спроса. Эластичность такого спроса равна нулю. Если же эластичность бесконечна, то спрос называется совершенно эластичным. Совершенно неэластичный спрос означает, что товар будут покупать только по какой-то фиксированной цене - и все. Если цена будет чуть-чуть больше или меньше, товар покупать не будут. Совершенно эластичный спрос означает, что товар будут покупать по любой цене в одном и том же количестве. Конечно, в природе таких ситуаций не бывает. Однако, спрос, близкий к совершенно эластичному может быть на хлеб в голодном крае, когда нет ничего другого. Люди откажут себе во всем остальном, в крайнем случае пойдут воровать, но все равно купят минимум необходимого для проживания хлеба.

Пока что мы рассматривали случай обмена одного обычного товара на другой - всеобщий эквивалент. Но ведь на реальном рынке имеет место ситуация одновременных торгов по большому количеству различных товаров. Если предположить, что все они взаимонезависимы, то можно построить простую многомерную модель рынка. Равновесие на рынке в целом будет достигнуто тогда, когда установится равновесие на каждом рынке отдельного товара. Но процесс установления равновесия на рынке каждого товара не зависит от процесса установления равновесия на рынке другого. Это значит, что состоянием равновесия рынка в целом будет состояние, при котором на каждом достигнуто равновесие. Вектор, кортеж (то есть упорядоченный набор) равновесных цен будет совпадать с вектором цен частных равновесий.

На реальном рынке все обстоит по-другому. Обычно спрос на одни товары сильно зависит от спроса на другие. Очевидно, что объем продаж болтов будет серьезно зависеть от объема продаж гаек и обратно. Объем продаж масла будет зависеть от продаж маргарина. Правда, зависеть по-разному. Если в первом случае корреляция объемов потребления двух товаров будет положительна, то во втором - отрицательна.

Чем больше продано гаек, тем больше нужно болтов. Товары такого рода называются взаимодополняемыми. Чем больше продано маргарина, тем меньше будет спрос на масло. Товары такого рода называются взаимозаменяемыми.

Для измерения степени связи таких товаров вводится показатель, называемый перекрестной эластичностью. Она равна отношению процентного изменения спроса на один товар к процентному изменению цены другого товара.

Ei,j = (dDi/Di) / (dpj/pj)

Ei,j = (dDi/dpj) * (pj/Di)

Матрица E, составленная из всех Ei,j, называется матрицей перекрестных эластичностей всех товаров на рынке и характеризует взаимовлияние колебаний цен и спроса на эти товары. Интересно, что, вообще говоря, величина Ei,j вовсе не равна величине Ej,i.

Когда перекрестная эластичность спроса между двумя товарами положительна, они называются взаимозаменяемыми. Чем больше цена на один из этих товаров, тем больше спрос на другой (если его цена остается прежней. Когда перекрестная эластичность спроса между двумя товарами отрицательна, они называются взаимодополняемыми. Величина перекрестной эластичности - количественная характеристика легкости замены одного товара другим или наоборот, неизбежности сочетания одного товара с другим для его полноценного потребления.

Механизм обмена обеспечивает так называемое естественное регулирование или саморегулирование производства и потребления. С одной стороны, он обеспечивает соответствие уровня потребления в обществе его производственным возможностям. С другой стороны, он обеспечивает приспособление производственных возможностей к запросам потребителя.

Как происходит это приспособление? Насколько оно оптимально? Можно ли его сделать более эффективным? Каковы критерии этой эффективности? Какая форма организации обмена наилучшим образом обеспечивает функционирование экономики в интересах потребителя?

Именно ответ на эти вопросы представляет наибольший интерес и для экономиста, и для политика, и для всякого, кто по роду своей деятельности обращает внимание на экономические проблемы. Именно ради ответа на эти вопросы и изучается механизм обмена в экономической науке.

В то же время предмет изучения сразу распадается на два. Во-первых, как обеспечивается соответствие потребления текущим производственным возможностям? Как достигается равновесие между ними?

Такая постановка вопроса означает, что производственные возможности, имеющиеся на текущий момент, принимаются как данность. Предложение в процессе обмена ограничивается имеющимися запасами. Возможности маневра очень невелики и сводятся к привлечению товаров из внешних источников или увеличению до максимума загрузки имеющихся мощностей. Следовательно, предполагается, что предложение малоэластично и основной переменной на рынке оказывается спрос.

Эти условия полностью отражают реальное положение вещей, если иметь в виду кратковременную ситуацию. За срок в несколько недель, а в индустриальной экономике ХХ века - даже месяцев вряд ли можно серьезно нарастить производственные мощности. Поэтому такая постановка задачи называется изучением процесса обмена в коротком (краткосрочном) периоде.

Частным случаем такой постановки является ее ужесточение, когда предполагается, что предложение ограничено только текущими запасами. Тогда такая постановка задачи называется изучением процесса обмена в мгновенном периоде.

Совершенно иного подхода требует изучение механизма приспособления производства к спросу. Здесь приходится учитывать, каким образом регулируется приток инвестиций в те или иные отрасли, каковы их масштабы и ограничения, как и в какие сроки эти инвестиции приводят к росту производственных возможностей и так далее. Такая постановка задачи называется изучением процесса обмена в длительном периоде (долгосрочном периоде).

Допустим, что в какой-то момент резко подскочили цены, к примеру, на спиртное. Продавцы отказываются продавать его по прежней цене, задирают более высокую. Отказаться от привычки выпивать по рюмочке (бутылочке, ковшику, ведерочку) с утра пораньше (в обеденный перерыв, после работы, к ужину, перед сном) уважающему себя гражданину демократического (постсоциалистического, антикоммунистического, урапатриотического) государства очень трудно. Поэтому привычка останется.

Следуя привычке, граждане соответствующего сорта обратятся к сбережениям, но привычное количество спиртного в привычные сроки потребят. Это означает, что спрос на спиртное в краткосрочном периоде малоэластичен.

Однако, через некоторое время выпивающие граждане (чепьювины, алкоголики) почувствуют явную несовместимость новой цены с возможностями их кармана. Им придется найти заменитель предлагаемому на рынке спиртному (денатурат, самогон, клей, бензин, растворитель, тройной одеколон) или как-то научиться употреблять его меньше. Короче, в дальней перспективе потребление количества спиртного серьезно сократится. А это значит, что спрос на спиртное в длительном периоде гораздо более эластичен.

Допустим теперь, что потребители по какой-либо причине согласились платить более высокую цену, к примеру, за мороженное. Однако, запасы мороженного у продавцов остались прежними, и производственные возможности их поставщиков тоже. Это бывает, когда все мощности работают со стопроцентной загрузкой, так что как цена ни расти, а предложение останется практически неизменным. Это означает, что предложение в краткосрочном периоде малоэластично.

Иное дело в длительном периоде. Тут у продавцов есть возможность подсуетиться и достать любое количество подорожавшего мороженного. А значит, в длительном периоде предложение приближается к абсолютной эластичности.

Кривые спроса и предложения характеризуют текущее состояние действующих на рынке групп продавцов и покупателей. Но это состояние может переживать серьезные изменения. Они обычно вызваны явлениями психиатрического характера типа рекламы или распространения слухов, сговора больших групп для совместных действий и т.п.

К примеру, продавцы зубной пасты "Колвбейт" организовали широкомасштабные выступления ученых, которые разъяснили публике, будто их эксперименты доказали, что применение этой пасты приводит к восстановлению выпавших и удаленных зубов. В результате спрос на "Колвбейт" резко возрос, хотя его эластичность и другие характеристики остались прежними. Такое изменение ситуации называется сдвигом кривой спроса.

Как же отреагирует рынок на такое воздействие? Точка равновесия, несомненно, переместится и окажется на пересечении новой кривой спроса со старой кривой предложения. При этом в мгновенной, краткосрочной перспективе предложение будет малоэластичным. Это значит, что объем продаж в результате сдвига увеличится мало, зато цена сильно вырастет.

В длительной перспективе, однако, предложение будет характеризоваться большей эластичностью. Это значит, равновесие будет достигнуто при значительном увеличении объема продаж и небольшом увеличении цены.

Так какое же равновесие будет достигнуто на самом деле? На самом деле будет иметь место переходный процесс. Его начало будет характеризоваться первым, краткосрочным равновесием, а конец - вторым, долгосрочным равновесием. В краткосрочном периоде наибольшее воздействие сдвига кривой спроса переживает цена, а в длительном - количество. Переходный процесс начинается скачком цен, а затем продолжается увеличением предложения одновременно с постепенным снижением цен.

Допустим теперь, что к власти в какой-то стране пришло правительство, состоящее из радикальных демократов, защитивших когда-то диссертации по усилению руководства КПСС совместными предприятиями. Такое правительство поставит себе целью проведение радикальных реформ, которые выльются в резкое повышение налогов. В результате все продавцы на рынке должны будут одновременно снизить производство и/или увеличить цены. Произойдет резкий сдвиг кривой предложения.

Поскольку в краткосрочном периоде эластичность спроса минимальна, произойдет резкий рост цен, а количество покупаемого товара упадет незначительно. В длительном периоде будет иметь место вовсе не такой сильный рост цен, зато серьезное сокращение потребления. Переходный процесс начнется скачком цен, а продолжится их снижением с одновременным снижением количества покупаемого товара.

Переходный процесс, начинающийся обретением рынком краткосрочного равновесия и завершающийся обретением долгосрочного равновесия, называется адаптацией рынка к сдвигу спроса или предложения.

Цена равновесия, процесс установления которой на свободном рынке мы рассмотрели выше, является понятием скорее идеальным, обобщающим, чем отражающим конкретные отношения конкретных субъектов рынка между собой. Во-первых, она достигается только в пределе, только при условиях бесконечной длительности описанного процесса. Во-вторых, сам процесс имеет вероятностный характер. А это значит, что даже в случае его окончательного установления цены на рынке останутся величиной случайной, для которой цена равновесия будет лишь одной из характеристик - средним.

Но, не существуя актуально, не воплощаясь в материальном мире непосредственно, цена равновесия все же присутствует в нем как системное свойство. В этом качестве она оказывает существенное и определяющее влияние на положение вещей и дел. Прежде всего, процесс установления цен неизбежно сходится именно к ней. В стабильном режиме функционирования рынка для любой ее окрестности можно точно посчитать вероятность, что цена реальной сделки окажется в этой окрестности. Таким образом, не воплощаясь материально, не принадлежа материальному миру, цена равновесия как феномен объективно существует.

Мы уже говорили, что именно в процессе обмена выявляется стоимость товара - символический сублимат знания сообщества людей о потребительских свойствах товара. В этом качестве стоимость распадается на две составляющих. Первая - знание качественное, знание, что некий предмет вообще обладает какими-то потребительскими свойствами и может быть включен в отношения обмена. Вторая - знание количественное.

Таким образом, в процессе обмена выявляются две составляющих стоимости товара. Само включение предмета или класса предметов в процесс обмена есть объективизация знания о его потребительских свойствах, о его полезности. Знания, что предмет полезен не только для отдельного человека, но для всех или многих людей, и в этом качестве может быть объектом их специфических взаимоотношений. Установление в рамках этих взаимоотношений цены равновесия представляет собой объективизацию, выявление количественной составляющей его стоимости.

В отличие от цены, стоимость более общее понятие и не предполагает наличия всеобщего эквивалента в процессе обмена. Выше мы уже говорили, что рынок многомерен, и цена равновесия представляет собой симметричную матрицу цен взаимного равновесия между любыми двумя парами товаров (правда, мы оговорились, что в общем случае это условие не выполняется). При этом изменения равновесия на рынке одного товара тут же влекут изменения на рынках всех остальных, причем сила и характер взаимосвязи рынков количественно характеризуются перекрестными эластичностями.

Мы уже говорили, что для свободного рынка соотношение цен равновесия двух товаров, выраженных в единицах любого третьего товара, будет равно их ценам, выраженным в единицах друг друга. Это условие, однако, может не выполняться для других форм обмена. Поэтому всеобщего эквивалента может вообще не быть.

Количественная ипостась стоимости, таким образом, отражает всеобщую взаимосвязь всех товаров, участвующих в процессе обмена и является символическим выражением общественной оценки их свойств. Эта величина имеет матричный характер и для случая свободного рынка совпадает с матрицей цен равновесия. Таким образом, количественная составляющая стоимости может рассматриваться как обобщение понятия цены равновесия на случаи, где цены равновесия просто нет. Такими случаями могут быть нерыночные процессы обмена, или различные вариации рыночных отношений, определяемые теми или иными ограничениями.

Когда в процессе обмена участвует больше одного продавца или больше одного покупателя, между ними возникает конкуренция. Смысл конкуренции заключается в соревновании за получение тех или иных выгод в процессе обмена. Покупатель, например, стремится приобрести товар по цене как можно более низкой, продавец - сбыть по возможно более высокой цене. Однако, они могут ставить перед собой и другие цели. Например, продавец может стремиться максимимзировать объем продаж или доход. Покупатель может стремиться приобрести как можно больше товара, независимо от расходов и т.п. В любом случае, поведение покупателей и продавцов целесообразно.

Если цели экономических субъектов одинаковы или взаимопересекаются, то в условиях ограниченности ресурсов рынка достижение цели одним ограничивает достижение цели другим, ухудшает внешние условия достижения цели. В связи с этим любой субъект экономических отношений, вообще говоря, стремится получить преимущества в достижении своей цели за счет других хозяйствующих субъектов. В рамках отношений обмена это сводится к взаимной конкуренции продавцов между собой и покупателей между собой.

Существует множество различных классификаций и форм конкуренции. Например, они различаются по структуре совокупностей продавцов и покупателей. Допустим, один продавец может держать в руках весь рынок какого-либо товара. Он может также просто заполнять такую его часть, что способен по своему произволу устанавливать цену товара. Эта его возможность называется монопольной властью, сам продавец - монополистом, а состояние рынка - вырожденным или монопольным. На таком рынке конкуренции продавцов нет, а есть только конкуренция покупателей.

DF: Рынок, на котором покупатели или продавцы при принятии решений учитывают свою способность оказывать влияние на процесс установления цены, называются несовершенно конкурентным или вырожденным.

Рынок могут поделить между собой несколько продавцов. Если их число достаточно мало, то на таком множестве перестают выполняться статистические закономерности. В результате описанный выше процесс установления равновесия на нем просто не реализуется. Возникают совершенно другие процессы. Этот вырожденный случай называется олигополией.

Наконец, возможна ситуация, когда на рынке каждого продукта существует монополия, но для ряда продуктов имеет место высокая взаимозаменяемость. Тогда имеет место монополистическая конкуренция.

Возможны иные случаи вырождения рынка. Может быть монополия покупателя - монопсония (например, в случае закупок вооружений покупатель, как правило, один - государство). Может быть олигопсония нескольких покупателей. Наконец, возможен случай одного продавца и одного покупателя – дуальная монополия. Понятно, что процесс обмена организуется в этом случае в рамках механизма, имеющего мало общего с рыночным.

Таким образом, свободный рынок определяет только одну из форм организации процесса обмена. Соответственно, сформулированная для него теория неприменима к остальным формам обмена.

В современной экономике многие отрасли устроены так, что производство любого объема продукции одной фирмой обходится дешевле, чем производство того же объема продукции двумя или более фирмами. В таких отраслях конкуренция практически невозможна в силу того, что меньшая фирма немедленно разоряется перед лицом успешной конкуренции большей. Это процесс довольно быстро сходится к формированию монополии. Любая попытка такую монополию ликвидировать и искусственно организовать рыночную конкуренцию вновь запускает процесс разорения в рамках честной конкуренции меньших фирм перед лицом успеха большей. Такая отрасль называется естественной монополией.

Понятно, что в экономике, где действует одна или несколько естественных монополий, организация обмена в рамках механизма свободного рынка невозможна. Однако, многие экономисты вместо того, чтобы изучать реальность такой, как она есть, начинают предъявлять реальности естественное, (с их точки зрения) требование, чтобы реальность обязательно соответствовала их теории. Это явно легче, чем строить новую. Если же теория с действительностью не в ладу - тем хуже для действительности.

Обсуждая понятие эластичного и неэластичного спроса, мы решали задачу о максимизации дохода продавцов на рынке. Мы узнали, что максимум величины Y достигается при условии

Y' = D + p*D' = 0

Величина Y' называется предельным доходом по цене.

Аналогично предельный доход по объему продаж:

Y' = d(p*D)/dD = (D*dp + p*dD)/dD = p + p' = p*(1+1/E)

Где E - эластичность спроса по цене.

Предельный доход от продажи дополнительной единицы продукции равен цене этой единицы продукции за исключением величины потерь дохода от того, что первоначальный выпуск продается теперь по более низкой цене. Максимум дохода на свободном рынке достигается, когда E=1, следовательно, p=Y', то есть цена равновесия, равна предельному доходу. В случае совершенной конкуренции предельный доход совпадает с ценой, так как цена на совершенно конкурентном рынке не зависит от объема продаж отдельного продавца.

Иное дело - монопольный рынок. Здесь цена является функцией объема продаж монополиста. Выгода монополиста-продавца равна разнице между доходом Y и величиной издержек производства или приобретения товара:

W = Y - TC

Максимума эта функция достигает, когда производная становится равной нулю, а ее знак меняется с положительного на отрицательный.

W' = d(Y - TC)/dD = dY/dD - dTC/dD = Y' - MC

Таким образом:

W' = 0 <==> Y' = MC

Максимальная выгода для монополии достигается, когда предельный доход становится равен предельным издержкам. Пока предельный доход больше предельных издержек, имеет смысл наращивать выпуск продукции. Затем наращивание продукции будет невыгодным.

Итак, на монопольном рынке действует другой механизм ценообразования, нежели на свободном, который сходится к другой цене равновесия. Монополист наращивает объем продаж до того момента, пока его выгода не достигнет максимума. С этого момента объем продаж фиксируется. Цена, которая складывается при таком объеме продаж, и является ценой равновесия для монопольного рынка.

Поскольку величина предельных издержек всегда положительна, то цена равновесия монополиста достигается при таком объеме продаж, при котором спрос эластичен.

MC > 0 & Y' = MC ==> Y' > 0 ==>

==> p*(1+1/E)>0 ==> │E│ > 1

При такой цене равновесия выполняется соотношение:

Y' = MC < p

То есть цена равновесия монополиста превышает предельные затраты.

Допустим теперь, что величина издержек производства при любом его объеме выше цены, которую согласится платить покупатель. Это означает, что для любой цены выполняются условия:

Y < TC  ==>  W < 0

Когда величина W отрицательна, это означает, что продавец (производитель) всегда несет убытки. Тогда найденный нами при Y'=0 экстремум будет не максимумом выгоды, а минимумом убытков. Это значит, что при убыточном производстве цена равновесия достигается тогда, когда монополист минимизирует убытки.

Например, железные дороги в Германии убыточны и находятся на дотации государства. Цены на перевозки устанавливаются из соображения минимизации убытков. Дальнейшее повышение цены может привести к обращению пассажиров и карго к другим видам транспортировки, что сократит объем продаж существенно сильнее, чем вырастут цены, а значит – убытки вырастут. При сокращении же цен приток новой клиентуры будет существенно меньше, чем потребно для компенсации потерь от снижения цен.

Движемся дальше. Очевидно, в длительном периоде монополист будет исходить из тех же соображений максимизации прибыли, но у него появляется возможность наращивать производственные мощности. Теперь величина издержек производства описывается не функцией TC, а функцией LTC и ее производной LMC. Условие максимума принимает вид:

Y' = LMC < p

Весьма часто утверждается, что цена монополиста неравновесна и значительно выше "цены равновесия на рынке". При этом гипотетическая "цена равновесия" исчисляется в предположении, что если бы рынок был свободен, то при прочих равных условиях на нем сложилась бы цена равновесия, которая была бы меньше цены монополиста.

Это утверждение неверно, поскольку основано на явной подмене понятий. Предполагается, что при этих самых условиях мог бы иметь место вышеописанный процесс установления цены на свободном рынке. Но необходимым условием такого процесса должно быть статистически значимое число продавцов (производителей). Издержки и прочие ограничения для таких продавцов были бы совсем другие, чем для монополиста. Например, возникают весьма существенные издержки, связанные с выходом на рынок новых продавцов и уходом с него разорившихся. Эти издержки обычно оказываются таковы, что цена равновесия на свободном рынке устанавливается намного выше цены монопольного равновесия.

Следовательно "прочих равных условий" быть не может. Цена равновесия устанавливалась бы на совершенно другом рынке и имела бы совсем другую величину, чем гипотетически вычисленная приверженцами свободного рынка "при прочих равных".

На самом деле именно цена монополиста, сформированная вышеописанным образом, и является ценой равновесия на монополизированном рынке. Гипотетической "цены равновесия свободного рынка" для сформулированных условий просто не существует. А поскольку издержки монополиста чаще всего несравненно ниже тех, которые имели бы место для случая множества совершенно конкурирующих производителей, то и цена монополиста оказывается ниже цены, которая могла бы сложится на рынке, где бы они конкурировали.

За примерами долго ходить не надо. Возникновение рокфеллеровского "Стандарт Ойл" привело к тому, что за 6 лет цена 1 галлона керосина упала с 2.5 цента до 0.4 цента, то есть боле чем в шесть раз. Рокфеллер и его трест, несомненно, нанесли серьезный ущерб конкурентам, ликвидировав в своей отрасли "свободный рынок" и совершенную конкуренцию. Но в выигрыше оказался потребитель. Разница в шесть раз - это и есть цена, которую ему приходилось платить за существование свободного рынка в отрасли и совершенство конкуренции на нем.

Аналогичный эффект выявила монополизация черной металлургии в США. С 1880 по 1889 год цена на одну тонну рельсов упала с $68 до $23. Появление в Германии концерна "Байер" привело к падению цены анилиновых красителей с 200 до 9 марок. А ведь именно на этих примерах доказывали нам, что монополии якобы нарушают интересы потребителя!

Собственно, победное шествие монополий в конце XIX века как раз и объяснялось их способностью предложить потребителю намного меньшие цены, чем свободный рынок. С 1880 по 1910 годы средние цены в мире снизились вдвое, в том числе на высокотехнологические индустриальные товары – в 5-100 раз.

Есть рынок монопольный и рынок свободный. И все "прочие условия" на них неравные. Поэтому и общепринятое у малограмотных экономистов (а все они по малограмотности верят в догмат об эффективности “свободного рынка”) сравнение "при прочих равных" некорректно.

Другое обвинение монополисту со стороны рыночников-экстремистов заключается в том, что рыночные силы в условиях монополии не вынуждают фирму вести производство с минимальными долгосрочными средними затратами. Это почти так. Но монополист все равно их минимизирует - из других соображений.

В современной экономике конкуренция присутствует опосредованно, в силу сильной взаимозависимости всех секторов рынка. Поэтому монополист оказывается сегодня в условиях не совершенной, а монополистической конкуренции. Она-то и заставляет его работать на максимуме эффективности.

Традиционное для "рыночников"-экстремистов обвинение монополиста в нарушении прав потребителей строится на подмене понятий и отказе от системного похода. Преимущества, которые предоставляет монополист, никогда не учитываются, а плата за эти преимущества подается как ничем не обоснованные издержки процесса монополизации. Отсюда и вырастает тезис о необходимости борьбы против монополий, об их уничтожении и безусловном обеспечении совершенной конкуренции на любом секторе рынка.

Из этих же соображений обосновывается и необходимость государственного регулирования. Здесь тоже видно недостаточное понимание реальности. Государственное регулирование вытекает из самой природы монопольных отношений, а не по причине мифического угнетения нехорошей монополией бедного "свободного рынка", единственной якобы гарантии экономической эффективности.

Обсуждая необходимость существования фирмы в экономике, мы обосновывали эту необходимость оптимальными размерами, при которых минимизируются суммарные потери информации и других ресурсов в процессе экономических интеракций. Но есть и другой аспект этой проблемы - оптимальные размеры фирмы в конкретной отрасли при конкретной технологии производства. Очевидно, здесь величина фирмы определяется из соображений минимума затрат.

Минимум средних издержек в отрасли достигается при таком объеме производства q, что LMC(q)=LAC(q). Одновременно и цена равновесия p будет равна предельному доходу фирмы, который в длительном периоде стремится к предельным издержкам.

Одновременно цена p определяет соответствующий ей уровень спроса D(p). Общий объем производства в отрасли совпадает в долговременной перспективе с объемом спроса, так как p - цена равновесия. Таким образом, отдельная фирма достигает равновесия при объеме производства q, а отрасль в целом - при объеме производства S=D(p).

Возможны три случая соотношения между равновесными величинами S и q. Первый, когда S<q или S=q, либо (S/q)<2. В этом случае концентрация производства на одном предприятии приводит к снижению издержек производства. В отрасли существует естественная монополия.

Второй вариант, когда 2<(S/q)<10. В этом случае количество производителей в отрасли стремится к конечному и очень малому числу. Наиболее оптимальной формой организации отрасли оказывается олигополия.

И, наконец, может иметь место случай, когда соотношение (S/q) достаточно велико, статистически значимо. В этом случае оптимальным будет ситуация, когда число производителей достаточно велико и в отрасли имеет место совершенная конкуренция.

Надо сказать, что третий вариант наиболее характерен для ремесленного производства со слабо дифференцированной технологией, для оказания адвокатских или врачебных услуг и т.п. В условиях современного производства все отрасли ближе к первому или второму варианту.

Олигопольный вариант организации является обычно неустойчивым. Это связано с тем, что оптимальный объем производства не всегда совпадает с оптимальным размером фирмы. При наличии малого числа производителей их структурирование, объединение в рамках единой организации, резко снижает потери от конкуренции. Поэтому и в этом случае организация отрасли тяготеет к монопольной. Возникают картели и тресты, тайные соглашения и т.п. Борьба правительств с этими тенденциями носит перманентный, но безуспешный характер, так как идет вразрез с естественным течением экономической жизни.

Допустим, что существует два разных сегмента рынка, причем на одном из них эластичность спроса выше, чем на другом: E1 > E2. Тогда:

pi = Y'/(1+1/Ei)  ==>  p1' > p2'

Следовательно, монополист всегда устанавливает на сегменте с более эластичным спросом цену ниже, чем на сегменте с менее эластичным спросом. Такая ситуация называется ценовой дискриминацией. Существование ценовой дискриминации является важным аргументом в пользу необходимости государственного регулирования монополий и обвинения монополии в нарушении прав потребителей.

Но с другой стороны ценовая дискриминация по сути является формой учета интересов потребителя со стороны монополиста. Она позволяет увеличить объем производства и сделать его близким к уровню, который складывался бы в гипотетических условиях "совершенной конкуренции при прочих равных условиях". Стремясь к максимизации своей выгоды, монополист вынужден в максимальной степени учитывать поведение потребителя. Благодаря этому, монополия является довольно эффективной формой организации обмена.

Откуда берется прибыль в условиях совершенной конкуренции? Для ответа на это вопрос имеет смысл обратиться к тому, как выглядит ситуация на рынке с точки зрения отдельной фирмы. Если выполняются условия свободного рынка, то есть число примерно равновеликих фирм-продавцов на рынке достаточно велико, изменение любой из фирм объема выпуска не приведет к заметному (статистически значимому) изменению цены. Следовательно, цену можно считать для каждой фирмы твердо заданной, диктуемой рынком.

Какой объем производства окажется выгодным для фирмы в этих условиях? Понятно, что фирма на рынке стремится к максимизации прибыли. Прибыль же при объеме продаж Q равна разнице между выручкой и величиной общих затрат:

П = p*Q - TP(Q)

Максимальная прибыль достигается, когда первая производная прибыли обращается в нуль:

П' = p - TC'(Q) = p - MC(Q) = 0 ==>

p = MC(Q)

Максимальная прибыль достигается, когда цена становится равной предельным издержкам производства.

Минимум средних издержек, как мы помним, достигается, когда они становятся равными предельным MC=ATC. Следовательно, минимальная цена, при которой производство и сбыт товаров будут безубыточны, равна издержкам при таком объеме производства, когда это равенство достигается. Если цена больше - есть возможность получить прибыль. Если цена меньше, то речь идет только о минимизации убытков.

Имеет ли смысл производить и продавать в условиях отрицательной прибыли? Часто имеет. Ведь фирма является заложником процесса производства и амортизации оборудования. Даже если вы не будете производить вообще, величина постоянных издержек останется прежней. Поэтому имеет смысл оправдывать хотя бы переменные и частично покрывать постоянные издержки. Поэтому производство будет иметь место и в случае убыточности.

Минимум средних переменных издержек достигается, когда они становятся равными предельным MC=AVC. Цена, равная этому минимуму, и будет той минимальной ценой, при которой имеет смысл вести производство. В противном случае прекращение производства сведет убытки только к постоянным издержкам. Продолжение производства будет добавлять к ним еще превышение переменных над ценой.

В коротком периоде каждая фирма характеризуется своей, отличной от других, структурой издержек. Следовательно, форма функций MC, ATC и AVC оказывается для каждой из них различной. В связи с этим фирмы, осуществляющие производство, можно разбить на три группы.

Для первой группы фирм цена продукции больше минимума средних издержек. Каждая фирма этой группы производит такое количество продукции Qj, при котором достигается условие:

MC(Qj) = p > ATC(Qj)

и значит, получает прибыль в размере П = p - ATC(Qj).

Для второй группы фирм цена меньше минимума средних затрат, но больше минимума переменных. Каждая фирма этой группы производит такое количество продукции Qj, при котором достигается условие:

MC(Qj) = p > AVC(Qj)

и значит, терпит убытки в размере U = ATC(Qj) - p.

И наконец, для третьей группы фирма цена может совпадать с минимумом средних затрат на производство продукции. Каждая фирма этой группы производит такое количество продукции Qj, при котором достигается условие:

MC(Qj) = p = ATC(Qj)

и значит, имеет нулевую прибыль.

В длительном периоде, однако, ситуация выглядит совсем по-другому. Все фирмы в условиях совершенной конкуренции имеют равные возможности доступа к современным технологиям, у них есть достаточно времени, чтобы эти технологии внедрить. Кроме того, вход на рынок открыт для любой фирмы. Кроме того, в длительном периоде все убыточные фирмы уходят с рынка.

Равновесие на рынке установится, когда все фирмы достигнут оптимального объема производственных мощностей (MC=AC), и оптимального объема выпуска (MC=p). Но при этих условиях оказывается, что средние издержки в отрасли окажутся равными цене:

AC = MC = p

а значит средняя прибыль в отрасли П = p-AC будет равна нулю.

Но в длительном периоде убыточных фирм быть не может. Следовательно, не останется и прибыльных. Это связано с однородностью технологий в отрасли.

Итак, в длительном периоде экономическая прибыль в отрасли стремится к нулю. Следовательно, внутренних источников инвестиций в отрасли нет и быть не может. Пока равновесие не установилось, инвестировать могут те фирмы, которые имеют прибыль, но за счет того, что терпят убытки и гибнут другие.

Свободный рынок является естественным регулятором инвестиций. Регуляция осуществляется через норму прибыли. Если в какой-то отрасли она выше, чем в других, туда устремляются фирмы (покидающие свою отрасль) и свободные капиталы.

Вход фирм в отрасль предусматривает внешние источники финансирования. Если рассматривать экономику в целом, то в пределе экономическая прибыль во всех отраслях оказывается нулевой. В результате внутренних источников для инвестиций нет и быть не может. Имеет место переток капитала из одной отрасли в другую. Но выручка от ликвидации активности в одной отрасли значительно меньше цены входа в другую.

Таким образом, требуются дополнительные источники инвестиций. Они возникают за счет привлечения сбережений. Но эти источники могут быть задействованы только в случае выплаты положительных дивидендов на капитал. Если же средняя прибыль в отрасли нулевая, то прибыль для одних фирм возможна только за счет неравномерности, за счет убытков и банкротства других. Причем суммарная цена убытков от действия такого механизма оказывается несравненно выше суммарной прибыли.

В результате проценты на капитал, на привлеченные сбережения, могут выплачиваться только за счет разорения части фирм и их вкладчиков. Поскольку экономическая прибыль равна нулю, дивиденды на конкретные капиталовложения возможны только путем перераспределения капитала в экономике. Причем потери в процессе этого перераспределения весьма велики.

Под действием издержек от разорения фирм доходы населения сокращаются. В результате сокращается спрос во всех отраслях. В силу определенных закономерностей это явление происходит периодически, скачкообразно. Периоды резкого спада спроса, приведения его в соответствие с новыми доходами, называются кризисами перепроизводства.

Таким образом, население ценой периодического спада доходов оплачивает издержки, связанные со свободой входа фирм в отрасль и выхода из нее. В результате средние доходы и объем потребления оказываются значительно ниже, чем могли бы быть.

Естественно, с точки зрения интересов общества был бы предпочтителен такой механизм регулирования инвестиций, при котором исчезают затраты, связанные с перемещением фирм из отрасли в отрасль. Желательно, чтобы отрасль имела внутренние источники финансирования инвестиций. Именно такой механизм регулирования инвестиций представляет монополия.

Обеспечивая в своей отрасли всегда положительную (в условиях монопольной конкуренции - разумную) норму прибыли, монополия может честно привлекать в нее капитал, использовать свою прибыль на инвестиции. Таким образом, возникает стабильная экономика. Издержки, связанные с адаптацией к изменениям спроса, в такой экономике минимизированы. Монополии разоряются только в крайних случаях, когда сдвиги спроса грандиозны (в результате войн или катастроф, например).

В то же время существование этой самой положительной прибыли и является поводом для обвинения монополии во всех смертных грехах со стороны адептов "свободного рынка". Они утверждают, что на том же самом рынке при совершенной конкуренции цены были бы ниже именно в силу стремления экономической прибыли к нулю. Они были бы ниже именно на величину этой прибыли.

Однако, на самом деле цена была бы выше. Ведь при ее определении адепты свободного рынка не учитывают издержек, связанных с входом фирм в отрасль и выходом из нее. Потери же от банкротств и хаотических переналадок производства, вызванных действием "невидимой руки", для общества в целом вообще ими не учитываются. А любая попытка намекнуть на их существование влечет обвинения в коммунизме, фашизме или маразме. Когда научные аргументы кончаются, начинаются рыночные, базарные.

Поскольку, однако, абсолютной монополизации производства достичь невозможно (единственным достаточным приближением к этой модели была плановая экономика СССР), то необходим механизм компенсации издержек перераспределения капиталов на свободном или полусвободном рынке. Таким механизмом в современной экономике является финансовая система, осуществляющая кредитную эмиссию в целях обеспечения экономики инвестиционным ресурсом. Процент на кредит повышает равновесную цену на рынке, а эмиссия вызывает инфляцию. Таким образом, все члены общества оплачивают издержки функционирования свободного рынка через прямой “инфляционный налог” и косвенный “процентно-ценовой” налог.

Этот факт адепты свободного рынка старательно от общества скрывают, так как его учет покажет всю степень неэффективности свободнорыночной организации обмена в экономике перед институциональной.

Утверждение о том, что функционирование современной экономики обеспечивается механизмом "свободного рынка", является мифом. Во всяком случае, в развитых странах отыскать что-то похожее на свободный рынок можно, в основном, в сфере обслуживания. Подобным образом конкурируют, например, адвокаты и портные. В сфере производства дело обычно обстоит по-другому.

Как мы видели при изучении производства, его массовизация приводит к снижению издержек в силу падения доли их постоянной составляющей. Кроме того, увеличение масштаба производства часто позволяет задействовать более эффективные технологии. Эта выгодность роста имеет, конечно, свой верхний предел, после которого эффект становится незначительным, а рост концентрации производства не приносит ощутимой выгоды.

Чем крупнее фирма, тем ниже издержки производства в расчете на единицу товара. Это явление называется в экономике отдачей от масштаба.

Однако, современный рынок характеризуется очень большой диверсификацией товаров. В силу высокой специализации он оказывается разбит на множество микросекторов, микроотраслей, производящих один специфический товар. Причем возможные объемы сбыта этого товара находятся по большей части в тех пределах, когда эффект массовизации, отдача от масштаба, еще действует, и рост концентрации производства приносит выгоду. В силу этого, в рамках этих пределов, каждая такая микроотрасль оказывается естественной монополией.

Монополизация производства каждого специфического товара является сейчас почти абсолютной практически во всех сферах производства. Она усиливается такими механизмами, как патентная защита и специальное предоставление монопольных прав, то есть механизмами стимулирования научно-технического прогресса. В результате на самом деле сегодня функционирование каждого микросектора рынка происходит по монополистическому механизму.

Монополиями, по сути, являются в своем районе и небольшие специализированные торговые предприятия, что позволяет им держать высокую торговую наценку. Крупная массовая торговля сегодня организована в рамках механизма олигополии. В национальном масштабе ее целиком держит очень небольшое число торговых сетей. Свободную конкуренцию в понимании Хайека или Смита найти сегодня очень непросто. В некотором приближении она остается в Папуа, где рынок свободен и располагается прямо перед окнами дворца племенного вождя.

Но каждый микросектор рынка существует не в безвоздушном пространстве, не в условиях абсолютной независимости от других. А ведь именно для этих условий, вообще говоря, сформулирована классическая теория монополий. На самом же деле спрос на этих рынках испытывает очень серьезное воздействие со стороны ситуации на других секторах.

Выше мы говорили о взаимозаменяемости и взаимодополняемости товаров. Взаимное влияние двух секторов рынка характеризуется перекрестной эластичностью спроса на эти товары. В современной экономике это взаимное влияние достигло очень высокой степени. Разные товары сегодня это, например, разные сорта печения или чая. Понятно, что взаимозаменяемость таких товаров достаточно велика. А значит, форма кривой спроса очень сильно изменяется.

По сути, рост цены на один товар сегодня приводит к резкому падению спроса на него. С какого-то момента спрос становится неэластичен и даже совершенно неэластичен. А значит, после перехода определенного ценового порога он падает почти до нуля.

Как мы доказали выше, цена равновесия монополиста достигается, если она вообще достигается, в той области цен, когда спрос эластичен. Следовательно, именно форма кривой спроса является ограничителем для монополиста в нашем случае.

Таким образом, в современной экономике защиту интересов покупателя на рынке обеспечивает вовсе не механизм свободной конкуренции, а механизм монополистической конкуренции. Выбор для покупателя обеспечивается не возможностью уйти к другому производителю того же товара, как на свободном рынке, а возможностью обеспечить замену товара другим, если условия монопольного производителя его не устраивают.

Именно механизм монополистической конкуренции лежит в основе эффективного функционирования современной экономики. Именно он обеспечивает защиту интересов потребителя, балансирует равновесие интересов. И преимущества этого механизма перед механизмом свободного рынка весьма велики. В отличие от него он является, например, стимулятором научно-технического прогресса.

Однако, многие экономисты не желают признавать реальность и продолжают утверждать, что свободный рынок и совершенная конкуренция все равно являются более эффективным механизмом регулирования экономики. То, что в эпоху действия этого механизма имела жесточайшая анархия производства, экономика переживала периоды глубочайших депрессий, а внедрение новшеств было тяжелым делом, во внимание не принимается. Главное - теоретически все было безупречно.

Подобный образ мыслей в психиатрии называется паранойей. Суть паранойи заключается в фиксации на какой-либо идее и жгучем стремлении привести окружающий мир в соответствие с этой идеей. Порождается паранойя дезадаптацией человека в реальности и является проявлением агрессии по отношению к последней.

В экономической науке причиной дезадаптации явилась стойкая творческая неспособность ряда научных школ построить более общие теории обмена, чем частный случай свободного рынка. В связи с этим все остальные случаи стали рассматриваться с позиций теории свободного рынка. Единственным результатом такого рассмотрения мог быть вывод о том, что такие формы неправильны, не имеют права на существование, нуждаются в уничтожении, устранении из реального мира.

На этой базе возникла целая идеология "неоконсерватизма" в экономике. Отцом ее считается профессор Хайек. С паранойяльной агрессивностью адепты "свободного рынка" настаивают, что другой формы организации обмена нет и быть не может. Придумываются способы искусственной имитации конкуренции в отраслях естественных монополий. То, что внедрение таких механизмов ставит крест на честной конкуренции и является способом жесткого зарегулирования отраслей, что оно входит в противоречие с ими же провозглашенными целями, их уже не волнует.

Паранойяльная агрессия неоконсерваторов - один из важнейших тормозов творческого развития современной экономической науки. Все более общие и менее определенные, чем упрощенная схема свободного рынка, экономические учения подвергаются ими агрессивному остракизму. Сама же идеология неоконсерватизма очень удобна для малообразованной и наименее творческой части населения в силу упрощенного подхода к осознанию реальности. Она предлагает простые по форме рецепты - и это главное. То, что эти рецепты либо невыполнимы, либо не дают результата - уже неважно.

Там, где экономическая наука соприкасается с политикой, где в оборот вовлекается большая малообразованная масса, упрощенчество неоконсерваторов создает им громадное преимущество в оттеснении на второй план более профессиональных и образованных экономистов. В силу этого неоконсерватизм получил значительное влияние на принятие решений в ряде стран.

Это влияние тем больше, чем меньше уровень экономического образования в стране. В Японии или Германии, в большинстве европейских стран он практически не принимается во внимание при принятии решений, хотя и обсуждается в бульварной прессе. В Англии и США он имел некоторое время, а кое-где и сегодня имеет серьезное влияние на значительную часть провинциальных политиков. Наибольшим оказалось его влияние в странах Африки, некоторых странах Латинской Америки и Азии, а в особенности в странах Восточной Европы и прежде всего в России. Уровень жизни во всех странах сегодня обратно пропорционален степени влияния неоконсерваторов.

Механизм свободного рынка обеспечивает сегодня обмен в экономике развитых стран крайне редко. В ряде отраслей есть та или иная степень приближения к нему. В других отраслях имеет место естественная монополия или олигополия. Поскольку, как мы видели выше, все сектора рынка довольно тесно связаны между собой, а все товары имеют ту или иную степень взаимной эластичности спроса и предложения, имеет место монополистическая конкуренция. Но рынок в целом никогда не бывает чисто свободным, хотя и крайне редко бывают случаи абсолютно нерыночных отношений (то есть ситуации, когда в каждом секторе рынка имеет место один продавец и один покупатель). Некоторым приближением к последнему варианту была экономика Албании до революции 1991 года.

В реальности всегда имеет место некоторое "промежуточное" состояние, когда одни сектора рынка ближе к "свободному рынку", другие - к чистой монополии, третьи - к монопольной конкуренции.

Наибольшая степень монополизации была свойственная бывшим социалистическим и близким к ним развивающимся странам, которые были вынуждены строить экономику форсированно, на базе государственных капиталовложений. Это заставляло их концентрировать производство с целью добиться максимальной отдачи капиталовложений и устранить потери, неизбежные при вероятностном механизме регулирования. В результате возник сильно монополизированный рынок, который потребовал высокой степени государственного регулирования и директивных форм защиты интересов государства и потребителя.

В азиатских странах монопольные формы экономики традиционно более развиты, чем рыночный механизм обмена. В России с XVIII века также высока была степень монополизации. Это определялось масштабами капиталовложений, активным участием государства в строительстве индустрии, положением государства как монопольного потребителя многих видов продукции. В XX веке эта тенденция получила почти полное завершение в процессе "сталинской индустриализации", что привело к стеснению массового потребителя в силу принятия государством на себя роли посредника между ним и производителем даже в тех отраслях, где естественной монополии не существует ни со стороны производителя, ни со стороны потребителя (легкая и пищевая промышленность, бытовое обслуживание, сфера услуг и т.п.). Это резко снизило эффективность работы этих секторов экономики.

В силу этого форма обмена в советской экономике очень сильно приблизилась к "директивно-плановой", когда в каждом секторе экономики государство вставало между производителем и потребителем и само выступало в качестве оптового продавца и оптового покупателя. Сложилась система государственного посредничества, так называемы механизм "материально-технического снабжения".

В силу высокой концентрации ресурсов этот механизм был крайне эффективен в работе крупной промышленности, но эта эффективность достигалась за счет некоторого стеснения потребителя, ограничения его выбора текущими возможностями производителя. Это в свою очередь не стимулировало производителя расширять свои возможности. Тем не менее, этот механизм имел огромные ресурсы совершенствования и мог с условием заимствования современного, особенно японского, опыта стать наиболее эффективной формой организации обмена между производителями.

Однако, на потребительском рынке государственный посредник оказался недостаточно эффективным регулятором. Хотя он и защищал потребителя от ценового диктата производителя-монополиста, но резко ограничивал для последнего возможность выбора. В результате производитель был не заинтересован расширять свои возможности, совершенствовать качество продукции. В конце концов, нарастающее и очевидное несовершенство этого механизма привело к ухудшению ситуации на потребительском рынке, обострило социальную напряженность, и привело к краху государство, а вслед за тем и экономику.

Жертвой краха стали другие, эффективно работавшие сектора экономики. Деструктивное отношение политиков-популистов, вызванное напряженностью на потребительском рынке, перекинулось и на них. Таким образом, достаточно эффективно организованная и имевшая ресурсы для быстрого роста экономика оказалась отвергнута в целом из-за неспособности обеспечить потребительский рынок. Это может стать уроком для всех политиков: потребительский рынок должен быть их главной заботой.

История экономических учений и экономической практики представляет собой арену борьбы теорий свободного рынка с теми или иными разновидностями меркантилизма. Если первые постулируют абсолютную свободу экономики от государства, а монополии считают абсолютным злом, то вторые считают, что экономика должна существовать не сама по себе, а в контексте всех общественных интересов. И обеспечивать ее включенность в этот контекст должно в тех или иных формах государство.

Наибольший успех меркантилистская политика исторически обрела в России. Здесь она изначально выражалась в прямом участии государства в экономике. Русская промышленность со времен Петра I строилось как полугосударственное объединение крупных монополий. Во времена Екатерины II эта политика была дополнена протекционизмом и государственным стимулированием внешнеторговой экспансии. К концу царствования Екатерины Россия экспортировала огромные объемы промышленной продукции, имела положительное торговое сальдо по торговле промтоварами, в том числе и с Францией. Да и Англия покупала продукцию русской промышленности в значительных объемах.

В XIX веке меркантилизм был поднят на качественно новую высоту автором технологии “догоняющего развития” и “промышленного воспитания нации” Фридрихом Листом. Благодаря воплощению его идей в США, Германии и России эти страны в конце XIX века сделали гигантский скачок в своем развитии. В ХХ веке их примеру последовали Япония, Корея, Малайя, Тайвань и другие “Азиатские тигры”.

В двадцатом веке на место меркантилизму пришел советский социализм, в котором государственное вмешательство сочеталось с азиатскими идеями огосударствления всей собственности и поэтому достигло абсолюта. Но одновременно меркантилизм нашел более гибкое и европейское по духу продолжение в учении Кейнса, ненависть к которому у сегодняшних сторонников "свободного рынка" столь же ядовита, как ненависть к Марксу.

Наибольшего успеха в последние десятилетия листианство достигло в Японии и Восточной Азии, где колоссальный объем государственного регулирования сочетается с максимальным использованием частной инициативы. В Европе элементы меркантилизма и кейнсианства никогда не исчезали из государственной практики. Да и в США уровень государственного регулирования экономики остался достаточно значителен даже после длительного господства неоконсервативных идей.

Существует целый ряд моделей организации производства в рамках национальной экономики, как реализованных на практике, так и чисто теоретических. По понятным причинам для нас представляют интерес скорее первые, нежели последние.

Прежде всего, существует так называемая консервативная или традиционная модель. Она сложилась в эпоху индустриального переворота и основывается на существовании большого количества производителей в каждой отрасли (то есть такого количества, для которого выполняются статистические закономерности).

При большом количестве производителей и потребителей выполняются законы т.н. классического рынка, то есть действует правило "невидимой руки". Классический рынок - чисто статистическая модель, в которой структура производства притирается к структуре потребления через саморегулирование (обратную связь), причем роль управляющей переменной играет цена товара, точнее, ее отношение к стоимости.

Однако, наличие большого временного лага в процессе такой саморегуляции, приводит к очень большим издержкам самого процесса, как для потребителя, так и для производителя. Издержки системы влекут более низкий объем потребления по сравнению с объемом производства, что сужает реальный объем рынка и, в конечном счете, приводят к кризисам "перепроизводства", что ударяет уже по производителю.

Все эти недостатки модели классического рынка получили в 19 веке название анархии производства. Вопрос об их преодолении был поставлен в рамках практически всех экономических учений.

Следующая модель - монопольное производство - сложилась в конце 19 века в Европе, прежде всего в Германии и России, и в силу национальных традиций, и как стихийный путь преодоления недостатков консервативной модели. В каждой отрасли, особенно там, где складывалось массовое производство, большая часть производственных мощностей сосредоточивалась в руках одного или нескольких связанных соглашением производителей. Они получали, таким образом, возможность управлять рынком в своей отрасли, сознательно принимая решения на базе информации о запасах и рыночной цене.

Кроме того, крупные монополии получили возможность создавать концерны - то есть объединения производителей по всей технологической цепочке. В рамках концерна производство на каждой стадии могло быть жестко привязано к потребностям следующей. Таким образом рыночное регулирование оставалось лишь на самом конце цепочке - там, где производственный комплекс соприкасался с потребителем.

Преимущества этой модели блестяще проявились в конце XIX - начале XX века. Именно она обеспечила небывало быстрый рост промышленности в Германии и России в этот период. Была частично устранена стихийность производства. Резко уменьшились издержки собственно механизма, сводящего продавца и покупателя. Период становления монополий был периодом резкого падения цен на промышленную продукцию во всем мире.

В то же время эта система не решила проблем потребителя. Монополии получили возможность диктата на рынке. Ведь цена теперь стала целевой переменной, а управляемой - сам объем производства. Таким образом, естественная и ничем не сдерживаемая ориентация производителя на рост прибылей обернулась для потребителя серьезными издержками. Это повлекло вновь сужение потребительского рынка и возможность кризисов перепроизводства.

Последняя опасность повлекла переориентацию производителей на обслуживание внутренних нужд, что стало предпосылкой быстрого расширения производства. Но оно же создало предпосылки для огромного роста государственного потребления. Последнее же влекло ориентацию на развитие военной мощи за счет сужения частного потребления, то есть милитаризацию экономики.

Милитаризация экономики породила целый ряд агрессивных режимов. Она фактически спровоцировала две мировых войны.

Еще одной опасностью для монополии оказалась ее невосприимчивость к инновациям. Снижение издержек производства в отсутствие монопольной конкуренции не было неизбежным для роста прибылей. Следовательно, и внедрение инноваций, снижающих эти издержки и удовлетворяющих новые потребности конечного потребителя, стало не всегда выгодным.

Пути преодоления недостатков этой модели наметились в рамках синтеза советской модели экономики в 20е-30е годы XX века. Получив в наследство от Первой индустриализации в России монопольную модель, отцы советской экономической системы выработали свою концепцию преодоления главного ее недостатка при сохранении имевшихся достоинств.

Эффективная с точки зрения производства система была неэффективной с точки зрения конечного потребителя. Была выбрана насильственная модель ориентации ее на потребителя - через директивное планирование. К этой надстройке над монопольной экономикой применяется название "командно-административная система".

В рамках директивного планирования определялся конечный объем потребления и под него производилась разверстка производства. В каждой отрасли промышленности была сформирована, как правило, одна монополия, которая и осуществляла производство.

Однако, в рамках этой системы сохранился целый ряд проблем монопольной модели. Во-первых, монополии были все же невосприимчивы к инновациям и инновации навязывались им государством. Во-вторых, большая концентрация ресурсов в результате перераспределения от потребителя к производителю (а теперь его собственнику - государству) стимулировала милитаризацию экономики. В-третьих, государство попадало в зависимость от уже сложившейся структуры производства и вынуждено было ориентироваться на нее. А это ставило потребителя в абсолютно безвыходное положение.

Другой путь преодоления недостатков монопольной модели сложился в США и был во второй половине XX века частично перенят Европой. Он заключался в формировании системы концернов, которые в то же время не были чистыми монополиями. Позволяя устранить рыночное регулирование в рамках технологической цепочки, эта модель в то же время сохраняла конкуренцию производителей конечной продукции. В конечном счете, эта модель и выросла в систему монопольной конкуренции. Такая модель оказалась склонной и к инновациям и к ориентации на интересы потребителя.

Исторически возникнув в условиях ограниченности и дороговизны трудовых ресурсов, американская экономика изначально не имела возможности повышать норму прибылей производителей за счет увеличения эксплуатации труда. Огромные земельные ресурсы стимулировали отток населения в сельское хозяйство и высокий уровень доходов свободных фермеров, а значит и высокие запросы на рынке труда. В связи с этим американская экономика стала ориентироваться на расширение производства как на источник роста прибылей.

В этой ситуации она оказалась в XX веке наиболее приспособленной к инновациям. С наступлением НТР это преимущество проявилось наиболее ярко.

В основе американской модели лежат огромные концерны. Они обеспечивают так называемое массовое производство. Объединяя обычно в своей структуре все стадии технологического цикла, они в некоторых случаях допускают зависимость от рынка - то есть от мелких поставщиков или агентов обслуживания. Впрочем, они имеют рычаги воздействия на макроситуацию на рынке.

Кроме концернов, обеспечивающих массовое производство, существуют небольшие динамические структуры, базирующиеся на частной инициативе и обеспечивающие немассовидные формы производства - прежде всего услуги, инновации, мелкие серии и т.п.

При этом массовизация производства того или иного товара влечет быстрое превращение производящей ее фирмы в концерн, а исчезновение потребности в каком-либо товаре влечет ту или иную перестройку концерна, иногда через процесс ликвидации.

Эта модель допускает и определенное государственное регулирование, правда косвенное - через макроэкономические параметры. При этом она ставит ограничители на степень концентрации национальных ресурсов в руках государства и милитаризации экономики. Хотя, конечно, не преодолевала всего этого вполне.

Модель эта имела с одной стороны компромиссный характер между классической и монопольной. Но с другой стороны, она имела и свою интересную особенность.

Следующая модель организации производства - т.н. японская – сложилась, прежде всего, в Японии, а затем оказалась частично перенята азиатскими индустриальными странами. Она имеет черты сходства и с советской, и с американской моделью. В явной форме сочетая достоинства обоих, она избавлена от некоторых их недостатков.

Японская модель также основана на системе конкурирующих мощных концернов. Присутствуют здесь и мелкие производители, ориентированные на концерны. Есть и мелкие фирмы - производители, особенно в отраслях, где технология производства не требует масштабности.

Но главное в японской промышленной системе - наличие центра управления и планирования, "государственного холдинга". Роль такого холдинга выполняет министерство внешней торговли и промышленности. Этот центр не только осуществляет макроэкономическое регулирование, как в странах Запад, но и обеспечивает целый ряд функций централизованного адаптивного планирования.

Прежде всего МВТП определяет приоритеты национальной экономики, проводит общенациональные программы инноваций, энергосбережения и т.п. Оно осуществляет госзаказы для обеспечения госпрограмм и т.п. Контрольные и директивные функции МВТП оказываются стабилизатором и акселератором для японской экономики. Они эффективно выполняют ту роль, для которой в СССР предназначалась система государственного планирования. Особую регулирующую роль играет и банковская система.

Итак, историей человечества все время решается основная дилемма выбора структуры: мелкое производство обеспечивает конкуренцию, но с огромными издержками. Крупное производство позволяет преодолеть эти издержки, но ведет к монополизации с ее недостатками.

Снимает эту дилемму система параллельных концернов, которая обеспечивает массовое производство и при этом сохраняет достаточную конкуренцию.

Однако, позволить себе существование нескольких концернов в каждой отрасли может себе позволить только страна с достаточной емкостью рынка. Вообще говоря, в России эта емкость имеется. Однако, в конечном счете, без интеграции страны в целом эта задача до конца разрешена быть не может.

Когда Россия переболеет острой формой неоконсерватизма и свободного рынка, в ней начнет складываться промышленная система, свойством которой будет существование в каждой отрасли системы мощных производственных комплексов, охватывающих всю технологическую цепочку или такую ее часть, которая гарантирует устойчивость производственного процесса в целом. Неизбежным окажется и создание эффективной системы стратегического планирования и контроля в общенациональном масштабе. Наиболее близкой эта модель окажется, очевидно, к японской и другим эффективным азиатским экономикам.

В случае прихода к власти в России профессиональных экономистов, перед ними встанет проблема обеспечения монопольной конкуренции в российской экономике. Конечно, достижение этой цели будет непростым делом. Каждая отраслевая монополия в СССР была сформирована как единый производственный комплекс. Ее расформирование на ряд параллельных не всегда предоставляется возможным.

После преодоления финансового кризиса создание таких параллельных концернов начнется в тех отраслях, где это возможно уже сегодня. Прежде всего, эффективной такая организация может оказаться в сельском хозяйстве и пищевой промышленности - то есть в агропромышленном комплексе. Здесь объединения производителей и переработчиков сельхозпродукции могут складываться как стихийно, так и через целенаправленную политику государственной власти. Прежде всего, здесь надо избегать гигантизма, но все же обеспечивать достаточный для устойчивого производства размер объединений.

Так же обстоят дела и в легкой промышленности, где вся технологическая цепочка - от производства сырья до пошива - может уместиться в масштабах одного не слишком большого (не более 5-10% производства отрасли в целом) концерна.

Сложнее обстоят дела с крупными всесоюзными научно-промышленными объединениями. В течение десятилетий им навязывалась узкая специализация, как раз и служившая причиной 100%-ной монополизации производства. Это и привело к их кризису сейчас, когда в продукции ряда отраслей потребитель оказался не заинтересован.

Очевидно, выход из положения здесь заключается в интеграции нашего рынка в мировой при сохранении одного концерна-монополиста в стране. Участие в международном разделении труда позволит преодолеть недостатки монополизма.

Однако, такой путь стратегически опасен, так как проигрыш единственного национального производителя в конкурентной борьбе и его возможная гибель могут оставить национальную экономику без существенного производственного блока. Так что имеет смысл сочетать свободу торговли с протекционизмом в разумных пределах.

В идущих сегодня процессах структурной реформы заставляет насторожиться еще одна тенденция, оставшаяся в наследство от советской системы отраслевого регулирования.

В прошлом у нас экономика организовалась по принципу "единого завода". В связи с этим в качестве самодостаточной единицы рассматривалось лишь народное хозяйство в целом. В то же время отрасли не были самодостаточными производственными комплексами и прямо зависели от экономического руководства страны в целом.

Поэтому и формировались отрасли не как законченные циклы, а как блоки, которые являлись лишь частью процесса. Такая система породила определенный стиль мышления у управленческого персонала министерств.

Рассматривая отрасль именно как несамодостаточный механизм, они сегодня, в процессе создания новых структур, часто предлагают конкретные воплощения, не имеющие самодостаточности. Происходит раздел не производственного комплекса в целом на самодостаточные концерны, но раздел комплексов старых отраслей на "микроотрасли".

Таким образом, старая система доводится до абсурда. Создаются микроотрасли, монополизирующие какой-либо один элемент производственного процесса. В то же время в отсутствие жесткого централизованного планирования такие микроотрасли нежизнеспособны в принципе.

Такая структурная политика, возникшая из комичного компромисса "радикал-монетаристов" с отраслевой номенклатурой, в конечном счете окончательно разваливает производственный механизм, а заодно и ставит под сомнение прочность позиций тех, кто подминает под себя микроотрасли в процессе "приватизации". Логика событий может жестоко разрушить их искусственные построения.

Выход, очевидно, видится в том, чтобы производить структурирование и формирование новых концернов сразу в рамках той концептуальной основы, которая предложена выше. Самодостотаточность концернов обеспечит их прочность при любом развитии дальнейших событий.

монополия олигополия монополистическая конкуренция эластичность