Главы из учебника экономики

Предмет и метод экономики

Предмет и метод экономики

Глава из учебника экономики для Высшей Школы Госкадров, 1995 год

Автор – академик Е.В.Гильбо

*

Приступая к изучению любой новой для себя области знания или углубляясь в уже известные, следует прежде всего задаться простым вопросом: "А зачем мне это нужно?" Ты хочешь получить новое знание? Знание о чем? Знание ДЛЯ ЧЕГО?

Пока нет ответа на этот вопрос, не имеет смысла идти дальше. Просто потому, что неясно, куда идти.

Я уверен, что каждый читатель этой книги имеет большой опыт изучения того или иного предмета без ясного понимания о том, для чего он этот предмет изучает. Большая часть преподаваемых нам в школе, университете или любом другом учебном заведении курсов выдается нам как набор тех или иных словесных формул, которые следует заучить, а затем изложить на экзамене. И никто не заботится о столь необходимой привязке каждой из этих формул к реалиям нашей жизни. Никто не горит желанием объяснить, для чего могут пригодиться все эти многочисленные формализмы.

Впрочем, трудно винить преподавателей за эту оторванность от реальности. Ведь их самих учили точно также. Они также спали на лекциях, не будучи способными привязать излагаемый материал к себе, к потребностям своей собственной жизни. И воспроизводя ныне материал, они даже не задумываются над вопросом, к чему он может быть применен. А опыт практического применения знаний у них обычно отсутствует.

Так возникают науки, оторванные от реальности. Есть поэзия и есть литературоведение, есть любовь и есть сексология, есть практический бизнес и есть экономическая наука. Всегда есть конкретная деятельность и есть наука об этой деятельности. Наука отвлеченная и далекая от реальности. Литературоведы за редким исключением не умеют писать стихов и романов, сексологи по большей части страдают импотенцией, а ученые экономисты по большей части нищенствуют.

Эта книжка - попытка преодолеть оторванность экономической науки от сути ее предмета. Попытка рассказать о макроэкономике как социальной практике, а не как об отвлеченной теории. Если эта цель достигнута, книжка обязательно окажется интересной.

*

Итак, для чего следует читать этот учебник? Что Вы от него хотите? Получить набор словесных формул, худо-бедно запомнить его и удовольствоваться сознанием уверенности, что Вы стали намного образованнее? Такая цель вовсе не стоит труда, который Вы собираетесь на ее достижение затратить. И Вы об этом знаете. И поэтому все ваше естество будет сопротивляться. Вас будет клонить в сон. Короче, Вам вряд ли удастся извлечь для себя что-то полезное.

Прежде всего, следует сознаться себе, что к изучению экономики Вас подвигла некая затаенная цель - стремление к власти. Обычно Вы не задумываетесь над тем, что Вас ведет именно это стремление, а тем более о том, куда оно Вас ведет. Слишком многое мешает осознанию этой естественной потребности. И это многое - система социальных запретов, усвоенная вами в глубоком детстве. Но до тех пор, пока Вы не сознаетесь себе в своих мотивах - в каждом деле Вам будет мешать это самое внешнее давление. Каждая Ваша инициатива будет наталкиваться на некое внутреннее препятствие. И никакие знания из области экономики Вам в достижении ваших целей - как открытых, так и затаенных - не помогут.

Наука экономики - всего лишь инструментарий достижения и осуществления власти. Вся система экономических знаний вторична по отношению к этой цели. И полезной она может быть лишь тому, кто обладает достаточным стремлением к цели.

Наука об экономике - нечто совсем иное. В этой науке нет главного - действующего лица. В ней Вы изучаете внешнюю, формальную сторону событий. И естественно, Вы никогда не извлечете из нее практических рекомендаций в своей конкретной деятельности.

Эти два подхода равноправны и обе науки равно имеют право на существование. Для реализации личности требуется наличие стремления к высшей цели и средств к ее достижению - и наука экономики дает средства тому, кто обладает стремлением. Для того же, чьи интересы целиком сосредоточены внутри себя, для кого важен лишь сам факт осознания окружающего мира, нужна экономическая наука.

Какова ваша цель, читатель? Если первая - этот учебник будет вполне полезен Вам. Если вторая - достаточно есть других.

Как только уяснена цель изучения некоторой науки, можно задаться вопросом о том, что же необходимо изучить для достижения этой цели. Цель изучения определяет предмет изучения.

О предмете экономических наук спор идет уже много десятилетий. Их предметом оказываются то производственные отношения, то обмен товарами, то товарное производство, то законы функционирования рынка. Большинство же авторов учебников вообще изящно обходят вопрос о предмете курса.

Для уяснения предмета экономических наук обратимся к трудам их классиков. С чего начинают они построение своих экономических теорий? Очень просто - с того, что описывают поведение хозяйствующих субъектов, а уж затем выводят некие общие законы этого поведения, все время обращаясь к конкретным (хотя и не всегда корректным) примерам.

Что это означает? Только то, что в основе всех экономических теорий лежат законы поведения хозяйствующих субъектов. Но ведь любой хозяйствующий субъект представляет из себя либо отдельного человека, либо группу людей. А значит, экономические науки изучают поведение людей или групп людей.

Но ведь точно таков же предмет наук психологических и психиатрических. Что же отличает от них экономические науки?

Прежде всего - более узкое поле исследований. Экономические науки изучают законы поведения людей или групп людей в специфических условиях производства и обмена. А значит - экономические науки оказываются частным случаем наук психологических и психиатрических.

Различия предмета науки экономики и науки об экономике определяется их целью. Наука экономики изучает процесс поведения в условиях производства и обмена с целью выработки способов воздействия на этот процесс, законов управления им. Наука об экономики озабочена поиском адекватных моделей, стройных описаний этого процесса или некоторых его аспектов.

Обе эти науки дополняют друг друга. Адекватные модели всегда полезны для синтеза управления. А опыт управления служит основным материалом для теоретического обобщения.

В девятнадцатом веке и в первой половине двадцатого во всех науках господствовала идеология, называвшаяся ПОЗИТИВИЗМ. В своей агрессивно-советской ипостаси она получила также название "диалектического материализма". Позитивизм вырос из опыта познания в естественных науках, прежде всего в физике. Он требовал, чтобы любая теория была логически стройной и непротиворечивой, Чтобы все предсказания были количественно точными, чтобы все ее выводы проверялись точными экспериментами, и ни один эксперимент не противоречил бы ее выводам.

При изучении физических сущностей и мертвой природы вообще такой метод познания вполне отвечал особенностям предмета исследования. При изучении живой материи он давал серьезные сбои. В науках о духе, то есть психологических и общественных, он оказался неприменим. Но, несмотря на такое положение вещей, сторонники позитивистской религии жестко навязали ученому сообществу позитивистскую методологию познания. Естественно, все молодые науки, включая и экономику, были подмяты позитивистами на корню.

Агрессивность позитивистов нанесла серьезнейший ущерб многим наукам. Долгое время она была тормозом в биологии. В психологии желание соответствовать требованиям позитивизма привело к подмене самого предмета исследования.

До позитивистского наступления предметом изучения психологических наук были процессы субъективные - мотивы, желания, стремления, переживания. Но позитисвистский метод позволял фиксировать лишь "объективные процессы" - движения глаз, подрагивание конечностей, изменение потенциалов мозга. Эти-то РЕАКЦИИ и были объявлены предметом изучения позитивистской психологии – бихеворизма, называемого ныне также НЛП. Моделью человека стал сложный автомат, характеризующийся набором конкретных и постоянных реакций на те или иные стимулы. Поведение сложных автоматов и стало предметом новой психологии. Неадекватный метод потребовал подмены предмета исследования.

Из психологии эта схема перекочевала в экономические науки. Хозяйствующий субъект стал характеризоваться набором реакций на стимулы, то есть стал сложным автоматом. Экономические теории превратились в описание поведения сложных автоматов. Экономика была объявлена "точной наукой".

Нельзя сказать, что позитивизм сыграл чисто негативную роль в истории экономических наук. Изучение процесса производства и обмена как взаимодействия сложных автоматов позволило открыть очень интересные макроэкономические закономерности. Были найдены интересные наборы стимулов, принесшие практическую пользу в деле маркетинга, рекламы. Были открыты многие закономерности регулирования рынка через такие стимулы, как учетная ставка, предложение денег, уровень налогообложения. На этом пути была сформирована общая теория целеустремленных систем (Акофф, Эмери), позволившая выработать интересные схемы управления.

Но позитивистская модель напрочь закрыла изучение целых пластов социального управления, связанных с мотивацией, стала тормозом на пути вскрытия более глубоких закономерностей и более мощных механизмов регулирования, оптимизации и стимулирования производства и обмена.

В психологии осознание тупиковости бихеворизма пришло уже в 50-е годы двадцатого века. Появились принципиально новые модели человеческих отношений - ролевая, когнитивная, мотивационно-энергетическая (неофрейдизм), деятельностная и т.п. В экономических науках тупик ощущался всеми, но осознание его причин не приходило. Причиной же была неадекватная модель хозяйствующего субъекта, то есть подмена предмета исследования.

Хозяйствующий субъект не воспринимается экономистами как человек, наделенный индивидуальностью, мотивами, желаниями. Он подменяется формальным объектом с точным описанием свойств. Это и порождает ограниченность всех экономических моделей и теорий, неадекватность осуществляемых управляющих воздействий.

Еще и сегодня многочисленные реакционные экономисты продолжают настаивать на том, что экономика - точная наука, а построение полных и точных математических моделей есть ее метод. Если же их выводы расходятся с действительностью - что же, тем хуже для действительности.

Мы видели, что экономические науки - частный раздел наук психологических, изучающих тот же самый предмет в специфических условиях производства и обмена. Но это значит, что пережитая психологией в 60-90-е годы XX века гуманистическая революция ожидает и экономику. Изменение взглядов на предмет экономических наук, освоение новых методов в ближайшие годы приведет к бурному их расцвету, преодолению навязанного засильем позитивистов тупика.

И первым шагом на этом пути окажется новое понимание предмета. Изучаться будет уже не поведение хозяйствующего субъекта, а его деятельность, ее сознательная и бессознательная составляющие, ее глубинные мотивы и закономерности, ее ролевая составляющая, ее символика и ее игровая сущность. Все это приведет к появлению новых разделов экономической науки, которых в этом учебнике мы только лишь коснемся.

Для дальнейшего углубления наших представлений о предмете экономических наук нам следует познакомиться с категорией стоимости. Стоимость является базовой экономической категорией, но в рамках самой экономической науки очень сложно уяснить, что она из себя представляет.

Пусть у Вас имеется в руках целое, вкусное яблоко. Обладает ли оно стоимостью? Несомненно. Ведь Вы можете его продать, купить, в конце концов употребить в пищу.

Пусть это яблоко имеется в безвоздушном пространстве. Его никто не покупает, не продает, не ест, не видит. Обладает ли оно стоимостью? По-видимому, нет.

Что отсюда следует? То, что само по себе яблоко не обладает стоимостью. И в то же время в определенных условиях является ее носителем. Как этот парадокс разрешить?

Очевидно, следует предположить, что стоимость яблока - свойство, характеризующее не его собственные свойства, а отношения, в которых оно находится. Для того, чтобы эта стоимость у яблока появилась, нужны Вы, держащий его в руках. Но достаточно ли Вас для этого?

Что Вы сам по себе можете сделать с яблоком? Несомненно, съесть его. Или выбросить. Или оставить в руках. Все. В любом случае Вы проделываете с яблоком какое-то личностно значимое действие. А раз Вы такое значимое действие можете с ним проделать, значит оно обладает для Вас личностной ценностью.

Заметим, что личностная ценность - категория сугубо субъективная. Она характеризует исключительно Ваши личные отношения с яблоком и никого больше не колышит. Яблоко само по себе ценностью не является. Ценность возникает в процессе ВЗАИМООТНОШЕНИЙ и существует только как характеристика процесса.

Допустим теперь, что Вы в мире не один: в пределах Вашей досягаемости есть другие люди. Если яблоко попадет к ним в руки, оно тоже может быть ими использовано для производства с ним значимых действий. А значит, потенциально оно и для них представляет личностную ценность. Но поскольку ценность - штука субъективная, все это остается их глубоко личным делом и Вас пока не касается.

Здесь мы сделаем одно отступление, чтобы дать название всему, что Вы проделываете наедине с яблоком. Любое значимое предметное действие, в котором выявляется личностная ценность предмета мы назовем потреблением.

DF: Потреблением называется процесс совершения с предметом личностно значимых действий, в котором выявляется его ценность.

Поскольку выше мы договорились, что экономическими процессами являются процессы производства и обмена, следует признать, что потребление экономическим процессом не является.

Почему же мы не включаем потребление в число экономических процессов? Потому что в нем еще не присутствует категория стоимости. Поскольку это - вопрос определений и соглашений, настаивать на нем излишне. Кто-то считает потребление экономическим процессом, кто-то нет, каждый приводит в защиту своей позиции уйму туманных доводов. Однако, вопрос этот не принципиален.

Итак, Вы все еще держите яблоко в руках. Но рядом уже есть кто-то другой и этот другой высказывает явную заинтересованность в том, чтобы ваше яблоко заполучить. Для того, чтобы потребить. Таким образом, он показывает Вам, что для него яблоко представляет личностную ценность, которую он намерен проявить в процессе потребления.

А это уже - не его личное дело, а дело Ваших отношений. Высказанное им пожелание существует уже объективно. А значит, отношения между ним, Вами и яблоком объективизируются, перестают быть делом чьего-то личного переживания. В обмен на передачу ему яблока Вы можете потребовать и даже получить что-то ценное для Вас.

В этот момент яблоко приобретает стоимость. Эта стоимость - категория, которая присуща не яблоку (которое остается ее носителем), а Вашим взаимоотношениям вокруг яблока. Значит стоимость - свойство человеческих отношений, но не предмета. В то же время это - свойство отношений вокруг предмета. А сам предмет является носителем этого свойства отношений вокруг него.

Но это означает, что предмет в процессе общественных отношений наделяется новым свойством, в котором эти отношения выражаются. А раз так, то это свойство носит символический характер. Личностная ценность яблока для меня и Вас может быть разной, но для нас обоих оно есть носитель одного и того же символа. И этот символ есть его стоимость.

Не правда ли, странное противоречие: для каждого члена общества один и тот же предмет может обладать разной ценностью. А стоимость его по всему обществу, вообще говоря (при прочих неизменных условиях), одинакова. Как такое может быть? Усредняется она, что ли?

Противоречие это кажущееся. Стоимость носит объективный, символический характер. Она существует независимо от индивидуального восприятия символа. Индивидуальная ценность предмета определяется личными потребностями всех членов общества. Переход же носителя стоимости из рук в руки представляет собой символический обмен, то есть интеракцию.

Итак, стоимость носит символический характер и является символическим свойством предметных отношений. Значит, стоимость нельзя рассматривать ни как свойство предмета, ни как явление. Стоимость есть характеристика процесса и существует в рамках самого этого процесса.

Ту ипостась стоимости, которая проявляется в процессе обмена, интеракции, принято называть потребительской стоимостью. Этот термин оттеняет тот факт, что стоимость символически выражает потребительские свойства предмета, то есть те его родовые характеристики, которые вообще говоря формируют его индивидуальную ценность для каждого потенциального потребителя.

Индивидуальная ценность любого предмета определяется его способностью удовлетворить вполне конкретные материальные или иные человеческие потребности. В символической форме опосредуется качественное и количественное знание о способности предмета удовлетворить эти потребности. Вот это-то опосредованное знание и есть потребительская стоимость предмета.

DF: Предмет, являющийся носителем стоимости, называется товаром.

Поскольку стоимость проявляется только в процессе обмена и является характеристикой отношений людей относительно предмета, предмет может быть носителем стоимости только будучи вовлечен в эти самые отношения. Следовательно, товаром является предмет, вовлеченный в отношения производства и обмена.

Вообще говоря, все что сказано выше о предметах может быть отнесено и к неким целостным нематериальным объектам. С точки зрения психологической, с точки зрения восприятия и осознания они эквивалентны предметам. А значит, относительно них могут формироваться те же самые предметно-ориентированные межличностные отношения, которые и проявляются в форме стоимости.

Следовательно, целостные нематериальные объекты также могут быть товаром и обладать стоимостью. Это заставляет нас уточнить определение товара.

Хозяйствующий субъект, в распоряжении которого находится предмет, имеет возможность производить с ним любые манипуляции. В результате этих манипуляций свойства предмета могут изменяться. Меняется и способность предмета удовлетворять те или иные потребности.

В результате некоторых из этих манипуляций предмет может приобрести новую стоимость. Появившаяся новая способность удовлетворять человеческие потребности сделает в процессе предмет носителем нового символа, проявится в виде новой стоимости. (При этом старая стоимость товара может быть полностью или частично утрачена). В этом случае говорится, что товар приобрел новую, добавленную стоимость.

DF: Процесс добавления стоимости к товару называется производством.

Итак, хотя проявляется стоимость в процессе обмена, возникает она в процессе производства. Это общее правило, хотя оно имеет свои весьма существенные изъятия. Эти изъятия касаются стоимости предметов и явлений, возникших естественным путем, но являющихся носителями стоимости.

Рассмотрим процесс добычи нефти. Поступив в нефтепровод она оказывается вовлеченной в процесс обмена, а значит, несомненно является товаром и обладает стоимостью. Значит ли эта, что вся ее стоимость возникла в процессе нефтедобычи?

Ответ на этот вопрос неоднозначен и зависит от тех общественных отношений, в рамках которых происходит процесс. Если нефть до момента добычи никак не была вовлечена в процесс обращения, то вся ее стоимость возникает в процессе включения в процесс. Если же правовая и когнитивная структура общества такова, что нефть "в земле" так же вовлечена в процесс обращения и наделяется стоимостью, то есть опосредованным символическим выражением ее полезности, тогда в процессе добычи возникла только та стоимость, которая представляет собой разницу между стоимостью добытой нефти и нефти "в земле".

То же самое можно сказать о стоимости земли. Если земля вовлечена в экономический оборот, она несомненно обладает стоимостью. Но эта стоимость возникла вовсе не в процессе производства. Она проявилась во взаимоотношениях людей вокруг конкретного предмета - земли. И земля стала носителем этой стоимости.

Стоимость не присуща предмету. Стоимость зависит от физических свойств предмета, но не определяется ими. Стоимость определяется в общественных отношениях вокруг предмета.

Надо сказать, что этот взгляд на природу стоимости вовсе не является общеупотребительным. В понимании Маркса, например, стоимостью был только вложенный труд, то есть добавленная стоимость. Стоимость возникала в процессе производства. Все, что не было вовлечено в процесс производства, стоимостью не обладало. Один арабский экономист-марксист, к примеру, обнаружил в нефтяной промышленности стран Ближнего Востока высочайший уровень производительности труда, тысячи процентов прибавочной стоимости и столь же высокую норму эксплуатации несчастных высокопроизводительных арабских рабочих. То, что в процессе производства нефти кроме вышеупомянутых эксплуатируемых личностей поработала еще и природа, он предпочел проигнорировать.

Теперь давайте рассмотрим еще один фактор стоимости. Зависит ли ее величина только от потребительских свойств предмета? Одинаковы ли стоимость нефти, бьющей фонтаном во дворе вашего завода и нефти, которую можно с трудом выкачать из скважин в море или вечной мерзлоте? Одинакова ли стоимость равных по качеству джинсов, одни из которых изготовлены за пять минут на фабрике, а другие - пошиты вручную за целых два дня?

Как ни странно - одинакова. И, грубо говоря, представляет собой некое среднее по рынку. Если ты имеешь глупость шить джинсы вручную, когда есть фабрика - терпи убытки. Если добываешь нефть в вечной мерзлоте - смирись с тем, что твои издержки выше, чем у того, кто берет ее из фонтана во дворе.

Марксисты, которые считали, что стоимость - это овеществленный труд, очень страдали от такого парадокса. Ведь получалось, что стоимость зависит от условий производства. В конце концов выкрутились тем, что признали общественно полезным только "усредненный" труд, "средние по отрасли" издержки. Однако это окончательно запутало их в вопросе о том, что такое труд вообще.

Очевидно, выход заключается в более широком взгляде на вещи. Представим, например, что нефть есть ТОЛЬКО в вечной мерзлоте, фабрик нет и джинсы можно шить только вручную. Значит средний труд, затрачиваемый на доведение до рынка этих продуктов больше, и стоимость их выше. Вроде бы это говорит в пользу марксистской точки зрения.

Но разве дело в затраченном труде? Вовсе нет - дело в доступности товара на рынке. Той же закономерности подвержены и товары, в которые никто никогда труд не вкладывал - земля, например. Если ее мало - у нее одна, довольно высокая, стоимость, если много - гораздо более низкая. Перец, кофе и корица обладали во все времена одними и теми же потребительскими свойствами. Но стоимость их в Европе в средние века, когда они были заморской редкостью была неизмеримо выше, чем теперь, когда они стали товаром массового спроса. С марксистской точки зрения затрачивается больше труда на доставку - это и определяет большую стоимость. Но в действительности эта необходимость затрачивать больше труда на доставку определяется меньшей доступностью.

Здесь очень важно сразу оговориться, что при всей похожести на механизм ценообразования, о котором речь пойдет ниже, здесь речь идет о принципиально иных явлениях. Стоимость - феномен социально-психологический и определяется он глобальными качественными характеристиками взаимоотношений общества с объектом, а не соотношением спроса и предложения. Спрос на рынке перца и корицы в средние века соответствовал обычно предложению. Просто сам рынок был другой.

Итак, стоимость присуща человеческим отношениям относительно предмета, который является ее носителем. Она возникает в процессе производства или в иных процессах, а проявляется в процессе обмена.

На первый взгляд последнее обстоятельство кажется парадоксальным. Настолько парадоксальным, что его осознание представляло для экономистов фундаментальную трудность и заставляло искать пути обхода необходимости этого осознания.

Итак, стоимость возникает в процессе производства, но она там не проявляется никаким образом. Стоимость проявляется в процессе обмена, но возникает она не там. Обсуждая процесс производства, говорить о стоимости бессмысленно. Есть какая-то стоимость к моменту его начала, есть новая стоимость после его окончания, возникла она в процессе производства. Но в любой момент процесса производства ее нет: она там не проявляется. Проявится факт приращения стоимости или появления новой стоимости только тогда, когда процесс производства завершится и готовый товар вернется в процесс обмена.

Для Рикардо и Маркса это представляло существенную трудность. Им казалось неизбежным, что если стоимость создается в процессе производства, то она должна там присутствовать в каждый момент производственного процесса. Поэтому Маркс поставил задачу описать процесс постепенного приращения стоимости в процессе производства. Для этого ему пришлось пойти по пути умножения сущностей и ввести знаменитую трудовую стоимость.

В основе ошибки мыслителей эпохи рационализма лежал свойственный этой эпохе натуралистический или, как тогда говорили, материалистический подход к вопросу. Наука еще была неспособна осознать символический характер стоимости и поэтому искала натуралистические аналогии. Стоимость у Маркса присутствует в двух ипостасях. В одной - потребительская стоимость - он приближается к современному, символическому, социально-психологическому пониманию предмета. В другом - трудовая стоимость - он идет на компромисс с натуралистической идеологией своей эпохи. Но эти два понимания оказываются в корне несовместимыми. Это губит его теорию, делая его фундаментально противоречивой.

Стоимость проявляется ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО в процессе обмена. В процессе производства ее нет. Сказав, что она в этом процессе возникает, мы больше НИЧЕГО о ее поведении в этом процессе сказать не можем. Имеет место феномен "черного ящика": стоимость присутствует на входе и на выходе процесса, мы можем описать зависимость состояния выхода от состояния входа, но что происходит внутри - не может быть предметом рассмотрения.

Здесь возможно одно возражение. Допустим, что процесс производства осуществляется на конкретном предприятии. Если мы ввели хозрасчетные отношения между его подразделениями (как это практикуется в Японии), то мы можем "проследить процесс приращения стоимости на каждом этапе производственной цепочки".

Это существенная ошибка. Такое предприятия не является производством как таковым. Его деятельность состоит из цепочки актов производства и обмена. Введя хозрасчетные отношения подразделений, мы ввели элементы обмена вовсе не внутрь производственного процесса, а в деятельность предприятия, что не одно и то же. Производственными являются процессы внутри каждого подразделения. Деятельность же предприятия в целом представляет собой функционирование сложного хозяйственного механизма. Благодаря этому в его деятельности проявляется стоимость - там, где имеют место процессы обмена. Но внутри каждого конкретного процесса производства она не проявляется.

Здесь надо чуть-чуть подробнее остановиться на одном аспекте явления стоимости, которое мы чуть-чуть затронули в поиске ее определения, но которое имеет фундаментальный характер. Это - неабсолютный, договорный, социально-психологический характер этого феномена.

Что же все-таки обладает стоимостью? Откуда она берется и когда возникает? Мы выше согласились, что проявляется она тогда, когда предмет вовлечен в процесс обмена. А если не вовлечен? Обладает ли ей предмет?

Мы договорились, что предмет, являющийся носителем стоимости называется товаром. Значит, предмет обладает стоимостью только тогда, когда является товаром. Не являющийся товаром предмет стоимостью не обладает.

- Но ведь это просто следствие принятых нами определений! - возмутитесь Вы. - Какое это имеет отношение к сути предмета? Что это объясняет?

Только одно: сама стоимость тоже, вообще говоря, результат неких договоренностей. Предмет обладает стоимостью тогда, когда мы каким-то образом договорились, что он обладает стоимостью.

Те, кто видит в стоимости не результат договоренности, а овеществленный труд, немедленно возмутятся. Но давайте вместе с ними здраво рассмотрим пример, уже затронутый нами выше.

Возьмем процесс добычи нефти. Я делаю скважину, впихиваю туда трубу, подключаю к нефтепроводу - и нефть радостно потекла к потребителю. Я вложил определенный труд (за который мне уплачено сто тысяч монет), а добытую мной нефть продали за сто миллионов монет, что примерно и составляет ее стоимость. Представляет ли вся стоимость нефти мой овеществленный труд? Неужели мне так недоплатили?!

Допустим теперь, что я проделываю все те же операции там, где нефти нет. Мне опять платят сто тысяч монет за мой тот же самый труд. Но нефти нет. Создал ли я стоимость?

"Нет, - скажут марксисты. - стоимость создает только общественно-полезный труд". Но ведь труд-то мой был полезен, раз за него заплатили! Я строил модель скважины на всемирной выставке в Париже!

Значит, все же в обоих случаях я все же произвел добавленную стоимость. И это была стоимость скважины. И в обоих случаях она была одинаковой - мои сто тысяч монет. А при чем тут нефть?

Вот здесь-то и возникает конвенциональность. Ответить на этот вопрос можно по разному. В зависимости от того, является ли нефть в земле товаром, принадлежит ли кому-то и т.п. При одной правовой системе нефть в земле может быть товаром, а при другой может и не быть.

Пусть действующее законодательство таково, что даже неразведанная нефть признается товаром и национальным достоянием. Тогда за право разведки Вы должны заплатить некоторую сумму. После разведки Вы становитесь хозяином разведанных запасов, которые стоят дороже. Поскольку неразведанные запасы вовлечены в процесс обмена, они стали товаром и получили стоимость. Разведанные запасы - тоже товар: ведь Вы можете продать право добычи. А процесс геологоразведки добавляет стоимость товару.

В этом случае процесс добычи и транспортировки нефти просто добавляет стоимость к стоимости разведанных запасов. И строительство скважины, и строительство трубопровода, и организация бизнеса - все это производственные процессы, добавляющие стоимость к "нефти в земле", превращающие ее в "нефть на рынке".

Допустим теперь, что неразведанная нефть не является предметом обмена, а разведанная является. Тогда вся стоимость разведанной нефти возникает в процессе разведки. Допустим, что и разведанная нефть не может являться товаром. Тогда вся стоимость нефти создается в момент добычи. Все определяется правовым режимом.

Теперь посмотрим на ситуацию со стоимостью недвижимости. Пусть имеются два одинаковых дома со всеми прочими равными условиями. Очевидно, стоимость их одинакова. Но это в том случае, если земля, на которой они стоят не является товаром.

Допустим теперь, что первый дом стоит в городе Нью-Йорке, а второй - в глухом городишке в 60 км от него. В городе Нью-Йорке невозможно дорогая земля. Поскольку стоимость участка, на котором стоит дом, неизбежно входит в стоимость домовладения, первый дом при прочих равных потребительских свойствах оказывается несравненно дороже.

Но ведь стоимость земли - понятие конвенциональное. Оно определяется целиком и полностью правовым режимом города Нью-Йорк. Следовательно, стоимость дома оказывается зависимой от его правового положения.

Существует мнение, что более высокая стоимость жилья и земли в Нью-Йорке определяется тем, что этот город предоставляет больше удобств для жизни и работы, чем тот глухой городишка. Но если поразмыслить здраво, окажется, что все-таки нет. Экология в Нью-Йорке хуже, транспортные проблемы грандиозны, преимуществ в доступе к информации в нынешних условиях - никаких. Ситуация сложилась исторически. Традиции, престиж, сознательная политики хозяев города загнали цены на землю и, соответственно, недвижимость на ничем не обоснованную высоту. Ничем, кроме помянутых психологических факторов, объяснить такое завышение цен невозможно. Однако, задействование этих психологических и правовых факторов создало определенную структуру экономики.

Вообще говоря, договоренность о том, что является носителем стоимости, а что нет, возникает в неявной форме, складывается постепенно и эклектически. Но именно эта договоренность определяет структуру экономики. Внося в нее какие-то изменения можно оказывать существенное влияние на структуру общественного производства, его пропорции, характер денежного обращения, движения капталов и материальных ресурсов. Короче говоря, конвенция о стоимости, несмотря на ее неявный характер, является фундаментальным средством управления экономическими процессами. Подробнее на этом вопросе мы остановимся, говоря о национальных балансах и структурных маневрах.

DF: Предметно-социальными отношениями называются взаимоотношения индивидов или групп, связанные с манипуляциями предметами или целостными нематериальными объектами.

DF: Социально-значимыми потребностями называются потребности индивида или группы, которые в процессе общения проявляются как присущие в той или иной мере всем индивидам (группам).

DF: Стоимостью называется символическое свойство предметно-социальных отношений, опосредующее в символической форме знание о способности предмета (объекта), являющегося носителем стоимости, удовлетворять родовые (социально-значимые) потребности индивида или группы.

DF: Товаром называется предмет или целостный нематериальный объект, являющийся носителем стоимости.

DF: Обменом называются предметно-социальные отношения, в которых проявляется стоимость.

DF: Производством называется процесс добавления новой стоимости предмету или нематериальному объекту (создания новой стоимости).

DF: Хозяйствующим субъектом называется человек или выступающая как единое целое группа людей, осуществляющая деятельность по производству и обмену или вовлеченная в процессы производства и обмена.

DF: Производственными отношениями называются родовые, закономерные отношения между хозяйствующими субъектами в процессе производства.

DF: Экономическими процессами называются процессы производства и обмена.

DF: Макроэкономикой (экономикс) называется наука о родовых закономерностях деятельности хозяйствующих субъектов в процессе обмена.

DF: Микроэкономикой называется наука о родовых закономерностях деятельности хозяйствующих субъектов в процессе производства.

DF: Управлением экономическими процессами называется выработка и реализация управленческих решений в условиях глобального контроля за процессом.

DF: Экономической игрой называется выработка и реализация управленческих решений в условиях локального контроля за процессом при наличии других субъектов, осуществляющих выработку и реализацию управленческих решений.

DF: Наукой экономики называется наука о синтезе управления экономическими процессами и экономических играх.

DF: Предметом экономических наук является деятельность хозяйствующих субъектов.

DF: Экономическими категориями являются понятия, включающие в себя классы явлений и процессов, общезначимых для всех форм экономической деятельности.

DF: Методом экономических наук является комплекс методик психологии и психиатрии, адаптированный к специфике изучения экономических процессов.

Здесь, очевидно, самое место несколько более определенно высказаться о методе экономических наук в нашем представлении. Дать определение необходимо, но недостаточно. Следует хотя бы кратко объясниться, что под это определение может подходить.

Прежде всего, для экономической науки традиционен описательный метод. Этот метод свойствен всем наукам на ранней стадии их развития. Поскольку экономические знания наши находятся пока именно в такой стадии, значение метода выявления, описания и классификации процессов и явлений сохраняется.

Вторым традиционным методом является метод математического моделирования. Экономические процессы представляются в форме математических формул, затем между ними устанавливаются некоторые соотношения, согласующие обмен данными. Так возникают модели, отражающие те или иные закономерности или аспекты экономических процессов в тех или иных условиях. Эти модели, по сути, и являются позитивными экономическими теориями.

Третьим методом является построение моделей бессознательной мотивации (психоанализ) деятельности экономических субъектов. Эти модели носят специфический, неформальный характер и строятся на основе неаристотелевой (фрейдовской) логики. Они позволяют синтезировать специфические методы управления процессами, воздействующими на архетипы глубинной мотивации.

Четвертым методом является построение моделей сознательной мотивации хозяйствующих субъектов, процессов сбора и обработки ими информации, принятия экономических решений. Это - метод когнитивного моделирования, выявления когнитивных схем, диссонансов и резонансов, позволяющий синтезировать методы информационного управления экономическими процессами.

Пятым методом является метод построения моделей символического обмена. Он рассматривает экономические процессы как процессы обмена некими символическими сущностями - интеракции. Такой подход особенно плодотворен в изучении закономерностей денежного обращения. Он позволяет управлять экономическими процессами путем задания им определенных закономерностей.

Шестым методом является метод рассмотрения экономических процессов как процессов деятельности индивидов. Он включает элементы практически всех вышеозначенных методов, но преломляет их специфически через процесс построения модели деятельности хозяйствующего субъекта в рамках неаристотелевой (диалектической) логики. Этот метод позволяет вырабатывать управляющие воздействия на самом нижнем уровне мотивации.

Понятно, что этим кратким списком не только не исчерпывается, но до конца и не обозначается круг методов экономических наук. Цель его приведения - указать на тот факт, что этот метод не сводим к традиционному математическому моделированию.

В основе экономической науки лежит целый ряд фундаментальных категорий, которые не являются собственно экономическими. Они относятся к человеческой деятельности и человеческим отношениям в целом. Мы видим это на примере категорий стоимости, полезности и т.п. В то же время целый ряд моделей и выводов экономической науки имеют более широкую интерпретацию.

Таким образом, можно утверждать, что вычленение экономических наук из общего процесса человеческого познания путем отграничения предмета и метода не может быть полным и окончательным. Проведенные нами границы весьма условны. Поэтому нам все время придется выходить за их пределы просто для того, чтобы придать законченный характер обсуждению той или иной темы.

С другой стороны нам предстоит увидеть, что обсуждение вроде бы чисто экономических проблем и понятий приводит к гораздо более широким и общим выводам, значимым не только для экономических наук.

Все это означает, что экономические науки представляют собой открытую систему.

Поскольку все экономические отношения так или иначе вертятся вокруг категории стоимости, а сама стоимость имеет символический характер, несомненным становится символический характер экономических отношений. Отношения обмена носят в конечном счете интерактивный характер.

….

Очень часто приступая к анализу тои или иной ситуации, сферы человеческой деятельности, предмета или явления, мы пользуемся теми или иными понятиями, совершенно не задумываясь о том, имеют ли эти понятия соответствие в реальном мире, нас окружающем. И очень часто оказывается, что эти понятия оказываются некоторыми абстракциями, которые в реальном мире не воплощаются. Примером может быть понятие материальной точки в физике. Стоимость, например, точно такое же понятие - никто ее не щупал и не видел. Какие же у нас есть основания утверждать, что она существует, да еще выводить какие-то закономерности реальных отношений на основе этого понятия?

Но если мы не можем найти понятию соответствия в реальном мире, насколько оно вообще актуально? Имеем ли мы право пользоваться им? Или мы подвержены приступу болезни называемой шизофренией, при которой для человека символы становятся большей реальностью, чем окружающий мир, и он перестает в этом мире адаптироваться?

Может быть, все эти абстракции - порождения нашего субъективного мира и не имеют отношения к реальности? Может быть, мы себя обманываем? Тогда можно ли назвать этот процесс шизофренической активности, бессмысленных самодовлеющих символических операций познанием? Ведь познание - процесс, увеличивающий нашу адаптивность к реальности, что и отличает его от шизофренической активности как таковой.

Может ли познание идеальных сущностей, не присутствующих во плоти в нашем мире, дать нам об этом мире реальное знание? Может ли оно что-то дать в познание этого мира? Существуют ли эти идеальные явления объективно? Влияют ли они на наш мир, определяют ли его функционирование, навязывают ли ему законы?

Ответы на эти вопросы бесконечно важны для экономической теории. Ведь она оперирует множеством идеальных сущностей. Так что же она - реальное знание или шизофрения?

Для ответа на это вопрос рассмотрим пример из геометрии. Возьмем для начала одну точку. Сколько у нее характеристик? Одна - ее местоположение.

А сколько характеристик есть у двух точек? Три - местоположение каждой из них и расстояние между ними. Которой из них принадлежит расстояние? Ни одной. И при этом принадлежит им обоим, поскольку они составляют систему. Свойства системы не сводимы к свойствам ее элементов. Существуют собственно системные свойства. И они при усложнении системы начинают превалировать.

Система из трех точек обладает уже десятью характеристиками. Три местоположения. Три угла. Площадь ограниченного треугольника. Три расстояния. Только три первых принадлежат собственно элементам.

Для системы из четырех точек кроме четырех местоположений имеются шесть расстояний, двенадцать углов, четыре многогранных угла, четыре площади ограниченных треугольников, объем ограниченного тетраэдра. Не правда ли, количество системных свойств нарастает несравненно быстрее числа элементов и их характеристик? Последними можно скоро будет и пренебречь...

Но если этих четырех точек нет в наличии, то не проявляются и связанные с ними системные свойства. Значит ли это, что они не существуют? Сошлись четыре точки - эти свойства возникли. Разошлись - исчезли. Но можно уже утверждать, что они по крайней мере были. А что можно сказать о том, были ли они ДО образования системы? Или возникли из ничего, их никогда не было?

Если предположить, что система возникла случайно, произвольно, что точки оказались вдруг в таком соотношении, но могли и не оказаться, то возникает парадокс. Получается, что они возникли вдруг ниоткуда и растворились затем в никуда. Противоречие.

Свойства, объективность проявления которых не вызывает у нас сомнений, чтобы проявиться, они должны были где-то все же скрываться. А значит, хотя бы потенциально, но существовать. Такое потенциальное существование без проявления в реальном мире называется латентным. Но если они латентно существуют, то и проявление их закономерно. А значит, закономерен процесс возникновения, существования и исчезновения любого реального явления в нашем мире, в котором эти латентные свойства проявляются, воплощаются. Этот процесс называется становлением.

Латентные свойства существуют независимо от пространства и времени. Их развертывание в реальном мире является только проявлением, не затрагивая их сути. Этот комплекс латентных свойств называется идеей явления. Идея определяет процесс становления любого явления в любой его точке. Идея по сути и является этим процессом, взятым во всех его точках.

Таким образом, идея любого явления объективно существует. Но она существует не в нашем мире, она в нем только проявляется, развертывается, воплощается в процессе становления. Идея является внутренним законом развертывания любого явления, но существует вне его. И вне нашего материального мира.

Совокупность идей всех явлений материального мира называется миром идей. Этот мир существует объективно, поскольку существование идей всех явлений объективно, они существуют вне нашего сознания, восприятия, понимания, субъективного отражения. Но этот мир неразрывно связан с нашим. Он является идеей нашего мира. Он воплощается в нем, он развертывается в пространстве и времени. Этот процесс развертывания мира идей и есть процесс становления нашей реальности.

Идеи могут проявляться в нашем мире как в виде материальных объектов, так и в виде отношений, свойств, которые нельзя воспринимать непосредственно, но которые можно опосредованно познавать. Объективные идеи всех вещей и явлений строго определяют законы развития и взаимодействия всех явлений материального мира. Поэтому выявление свойств идеального мира, познание идеальных сущностей позволяет нам получать реальное знание об окружающей нас реальности. Это и отличает процесс познания идеальных явлений от оперирования отвлеченными символами.

Поэтому экономическая наука во многом сосредоточивается именно на познании идеальных объектов и формах их проявления в нашей реальности. Такие понятия как стоимость, цена равновесия не имеют прямого воплощения в материальном мире, но отражают сущности из мира идей. А те в свою очередь определяют функционирование, становление явлений, непосредственно составляющих нашу реальную жизнь.

Таким образом, наше знание об экономической реальности оказывается опосредованным, но объективным. И в этом качестве способно порождать конкретные практические рекомендации, обеспечивающие повешение нашей адаптивности, приспособляемости к явлениям окружающего мира. А следовательно, быть практически полезным.

Что же касается самих понятий экономической науки, то здесь мы видим другую их сторону. С одной стороны, как мы видели выше, они носят конвенциональный характер, то есть отражают социально-психологическую реальность. Но при этом они одновременно имеют объективную составляющую, то есть отражают в своем содержание реальные явления материального и идеального мира. Последнее обстоятельство определяет объективную ценность экономической науки, а первое - определенную свободу человеческого разума в выборе форм отражения объективной реальности.

Многие проблемы экономической науки происходили из установки на построение ее как строго материалистического учения. Первым в явной форме такую установку провозгласил Маркс, поскольку она вытекала из его общефилософских воззрений. Затем эту установку с паранойяльным упорством развивали марксисты.

Впрочем, материализм Маркса был явлением относительным. Будучи сам гегельянцем, Маркс исходил из диалектического видения мира, которое предусматривает дуализм всех категорий и их взаимодействие по поределенным законам при формировании научных понятий. Оппозиция материальное-идеальное, очевидно, предполагается диалектическим методом как необходимое условие его применения. Поэтому, отойдя в конкретном вопросе от диалектического подхода и вместо дуализма материального и идеального провозгласив строгий монизм, Маркс заложил непреодолимое противоречие в свое учение.

Материализм Маркса был уступкой наступавшему в его время стихийному материализму естествоиспытателей, которое породило в конечном счете позитивизм (и диалектический материализм как его агрессивную форму). Позитивизм же в дальнейшем породил во всех науках стремление к исключению из рассмотрения явлений идеального мира. В результате там, где эти явления играют существенную роль, позитивистский метод породил химерические учения типа бихевористской психологии, структурной лингвистики и прочих учений, которые пришли к прямой подмене предмета научного исследования, чтобы подогнать его под возможности метода.

У Маркса этот процесс еще не дошел до логического конца. Поэтому его экономическое учение насквозь пронизано идеалистическими представлениями и основывается на идеальных категориях. Благодаря этому Марксу удается найти в ряде случаев вполне приемлемые определения содержанию основных категорий экономической науки. Но при этом он пытается найти явлениям идеальным место в материальном мире. Места этого найти невозможно в принципе, и теория превращается в нагромождение парадоксов и противоречий, которые происходят из смешения понятий разной природы.

Часто это бывает похоже на попытки найти осмысленные решения физических задач путем сложения квадратных метров с секундами. Если ученику первого класса за такие явные ляпы ставят двойку, то философам прощаются и не такие выходки.

Что же касается экономистов немарксистского направления, то они либо повторяют ошибку Маркса, либо уходят от обсуждения природы экономических категорий. В результате экономическая наука превращается в набор формальных схем, взаимоотношения которых с объективной реальностью качественно неясны. Остаются процедуры вычисления некоторых количественных величин.

Наука сужает свой предмет до изучения лишь количественных взаимосвязей явлений, полностью уходя от обсуждения их качественной стороны. Фактически она превращается в чисто эконометрическую или бихевористскую схему. В результате изменяется сам предмет исследования. Вместо широкой постановки вопросов изучаются такие проблемы как достижение равновесия на рынках (без обсуждения природы этого равновесия и природы рынка вообще) либо влияние на это равновесие ставки процента или налога.

Дело кончилось тем, что экономическая наука попала в полосу глубокого застоя, и прогресс шел только в сфере построения экономических моделей. С момента основания нобелевской премии по экономике ее лауреатами стали очень многие математики и лишь некоторые экономисты. Практически все они получили свои премии исключительно за вклад в развитие математической науки и ее приложений. Специфика экономического познания оказалась полностью выхолощенной.

Стихийное смешение материальных и идеальных явлений, попытка осмысливать их как явления одного класса, вносит неразбериху в экономические учения и делает их внутренне противоречивыми, ограничивает их творческий потенциал.

стоимость маркс марксизм производство обмен экономика