Одна из самых насущных, но ещё не осознанных обществом проблем современной России заключаются в том, что ее государственный флаг — бело-сине-красный триколор — флаг нерусский, не имеющий никакого обоснования в русской национальной традиции. Это обстоятельство имеет абсолютно фатальное значение для российской истории, и только тогда, когда оно изменится, станут возможны позитивные преобразования .

Безусловно, сам этот флаг не является источником всех русских проблем, но он является последним, ясным и самым зримым индикатором основной и самой главной, причинной проблемы России — отсутствия во власти подлинной национально ориентированной элиты. С последним тезисом согласны практически все современные политические аналитики. Более того, именно этим утверждением завершается большинство современных дискуссий о русских проблемах. И главным, повсеместным символом этого рокового отсутствия духовного центра, универсальной печатью этой неопределенности во власти и стране остается тот самый триколор, происхождение которого объясняет всю генеалогию современной российской власти.

В сакрально-традиционном, античном или средневековом, обществе официальная символика того или иного государственного или хотя бы государствоподобного образования (владения, феода) носила абсолютный, исключительный смысл. В традиционном обществе вообще все носило абсолютный и исключительный смысл, и в этом его принципиальное отличие от современного общества бессмысленности и посредственности. В традиционном сознании любой символ носил не просто функцию знака — то есть обозначающего нечто одно-единственное обозначаемое — но выражал в себе целый мир различных смыслов и сам уже был определенным смыслом. Сакральный символ выражал и одновременно скрывал в себе информацию, с помощью которой человек мог обрести знание — силу, которая ведет к власти. Поэтому подлинная социальная иерархия была равнозначна иерархии образовательной, и чем выше статус индивида, тем глубже, сложнее его семиотические познания.

Следовательно, символ государства в традиционном обществе сложен, чрезвычайно изощрён и требует особых познаний для своей расшифровки. Настоящие средневековые гербы — это мозаики и лабиринты, для анализа которых требуются время и навыки эстетического созерцания. То же самое касается знамен, но в отличие от гербов знамена носили подчеркнуто стратегическую функцию: они развевались на высоких башнях или летели над несущимся войском, поэтому они должны были быть четко различимы из далека, быть яркими и ясными. При этом, вплоть до XVII века знамена европейских государств были достаточно пестры, так что только сведущие люди могли их отличить друг от друга.

Как правило, цвета и символы на знаменах были взяты из гербов соответствующих государств и столиц, а те, в свою очередь, были родовыми гербами своих монархов. Упрощение гербов и знамен, то есть сокращение и опустошение символов, их предельная схематизация были вызваны прагматическими потребностями Нового Времени.

Во-первых, после Вестфальского мира 1648 г. в Европе стал вырабатываться единый геральдический язык, принимаемый как католиками, так и протестантами, как монархистами, так и республиканцами. Во-вторых, герба и знамена начали приобретать коммерческий смысл, а для побеждающего класса торговцев символические излишества весьма неудобны. Так уже к XVII веку в Европе появились всем известные двух- или трёхцветные «полосатые» флаги, шифрующие в своих незамысловатых гаммах расцветку средневековых гербов. А поскольку эта общая цветовая гамма весьма ограничена, то и флаги получились похожими один на другой. Так, например, появился целый ряд знамен, где присутствуют в разных комбинациях белый, синий и красный цвета — это флаги Англии, Исландии, Франции, Чехии, наконец, США. Еще чаще этими цветами отмечены три горизонтальные полосы — флаги Нидерландов, Люксембурга, позже Югославии, Хорватии, Словакии и Словении. Русский национальный флаг никак не мог попасть в этот ряд.

Знамена древнерусских княжеств в соответствии с общевоинской европейской традицией были красными, а точнее багряными. Красный — это цвет царско-воинской касты, цвет огня и крови. В пурпурном оттенке красный — это также цвет золота, то есть самого драгоценного металла, обозначающего солнце. Правда, чисто золотой цвет, то есть приближенный к жёлтому — это уже цвет жреческой касты, цвет Церкви в частности. Его коррелятом также служил белый цвет. Отсюда вся сложная диалектика красного (царско-воинского) и белого (священнического) цветов: оба они связаны с золотом, солнцем. На фоне багряных стягов, как правило, изображались православные символы, в основном крест или лик Спаса.

Во второй половине XV в., после того как Московское Великое Княжество восприняло от павшей Византии миссию православной империи, «катехона», государственным гербом России стал двуглавый орел, увенчанный тремя коронами. Версия о том, что три короны появились исключительно по причине взятия Иваном Грозным трех восточных ханств неоправданна: эти три короны встречаются уже в Византии. Поэтому основным русским государственным флагом стало красное знамя с черным двуглавым орлом. Существовал и его возможный аналог — золотое знамя с черным двуглавым орлом. При этом, в полном соответствии с феодальной эпохой, каждое знамя имело много посторонних, на современный взгляд, деталей, и было достаточно сложным.

Однако уже в XVII в., в эпоху царя Алексея Михайловича, в России появился новый флаг, претендующий на статус государственного. Это был тот же русский флаг, но среди его вторичных деталей появилось три полоски: белая, синяя и красная. Скоро эти полоски заменили сам фон. Сначала эта чересполосица была довольно частой, но потом этих полосок осталось только три, по горизонтали — белая, синяя, красная. Дело в том, что еще до Петра I его весьма не «тишайший» отец уже был, по сути, «западником» и наводил политические и экономические контакты с голландцами, при содействии которых на русских берегах появлялись сначала собственные торговые корабли, а затем и первые робкие русские кораблики. А государственный флаг Нидерландов — красно-бело-синий. Русским западникам того времени очень понравилось это непритязательное сочетание цветов. Они хотели выглядеть перед Европой «адекватно», вот и не побрезговали изменить своему знамени и перенять голландский образец. Петр I только закрепил это заимствование: он поменял последовательность полос и сделал этот флаг, как известно, коммерческим. Так началось вытеснение московского имперского знамени новым полуголландским коммерческим триколором.

В 1858 г. Александр II по всей видимости решил исправить эту ситуацию и предложил в качестве государственного черно-желто-белое знамя. Этот вариант вроде бы решал две проблемы: воспроизводил «национальные» цвета и одновременно отвечал современности, соблюдал общеевропейскую систему чересполосицы. В действительности «национальными» обозначенные цвета можно называть только с большой долей условности: это цвета герба дома Романовых, и ничего больше. Правда, более изощренные сторонники этого варианта увидят в нем цвета имперского, византийско-московского, герба — черный орел на золотом фоне с белым щитом на груди. В 1883 г. Александр III предложил использовать обе чересполосицы одновременно, а в 1896 г. Николай II утвердил в качестве государственного именно петровский триколор.

Впоследствии оба флага развевались над штабами «белого движения», с соответствующими политическими ориентациями каждого из них. В то же самое время огненный кумач левых радикалов выходил на площади российских городов, пока не стал официальным знаменем страны на 70 лет. И, между прочим, во многом это объясняется тем, что, красный цвет, безусловно западного, якобинско-коммунарского по своему происхождению флага, был более близок православно-русскому сознанию.

Впервые ныне принятый петровский триколор был возвращен в российское политическое пространство антисоветским, либерально-реформаторским движением эпохи Перестройки. Это было весьма логично для этого направления, точно также как весьма логично пристрастие национал-монархического движения к черно-желто-белому варианту. Но логичным ли выглядит этот петровский полуголландский триколор над Кремлем, в качестве официального государственного флага? Ведь этот флаг — сугубо идеологический, это флаг западничества, причем именно либерального западничества. В действительности, православная, имперско-евразийская по своей сущности страна восприняла флаг либерально-протестантского приатлантического карликового государства. Хуже этого — она восприняла флаг движения, в корне отрицающего какое-либо право России на самоопределение. И после этого мы обсуждаем вопросы национального суверенитета, восстановления национальных традиций, исторической идентификации?

Можно было бы завершить перечислением множества невероятно комичных фактов реального восприятия этого флага российскими гражданами. Еще в XIX веке были случаи, когда простые русские люди путали этот триколор со многими западными, когда вешали его в перевернутом виде и иногда даже перекрашивали сами цвета. В постсоветское время таких случаев не меньше. И это говорит не столько о необразованности нашего населения, сколько о его неприятии этого странного, откровенно западного соцветия.

Что же касается внешнеполитического восприятия нашего триколора, то оно неисправимо убого: этот флаг теряется в общей массе европейских знамен, его часто путают с абсолютно аналогичным флагами Словакии и Словении (последние отличаются только маленькими гербами в левом краю полотнища). Кстати говоря, похожая проблема преследует православную Сербию — ее флаг тоже бело-сине-красный, но только перевернутый в сравнении с российским. С этим флагом сербские патриоты сражаются с албанскими сепаратистами, у которых знамя вообще не имеет никакого отношения к Албании, а скорее напоминает об общем византийско-имперском (или австрийском?) прошлом — красное полотнище с двуглавым черным орлом. Наконец, можно вспомнить, как нелепо выглядит этот триколор рядом с нашим традиционным гербом, да еще под музыку советского гимна! Между прочим, ведь сообразили же вовремя в Администрации Президента, что полупохоронный марш Глинки никак не может быть гимном великой страны, так почему не довели дело до конца?

Обратной стороной всей этой комедии является великая национальная трагедия, знаменем которой служит тот самый, бело-сине-красный. Это знамя той толпы, которая пришла в августе 1991-го к Белому дому похоронить Советский Союз. Это же знамя той толпы, которая в октябре 1993-го у Моссовета призывала власть похоронить тех, кто восстал против вестернизации. И сегодня это знамя тех, кто пытается вернуть страну в 90-е годы.

Но самое ужасное — это то, что именно с этим флагом наши солдаты и офицеры вынуждены умирать в боях за единство России.

Так происходит корневая аберрация национального сознания, и это самое страшное — с этого не начинается, этим завершается самоуничтожение нации. Как сказал мне Сергей Глазьев: «А что триколор? Триста лет — это тоже традиция». Да, это действительно уже традиция, трехсотлетняя традиция национального самоотрицания. И пока этот флаг развевается над Кремлем — эта традиция остается в нашем обществе главной и определяющей.