Основой классического подхода к специальным информационным операциям, как и к пропаганде в целом, являются сугубо линейные представления. Это можно понять, анализируя требования тотальности пропагандистского влияния, — того, что Й. Геббельс называл «жестким втолковыванием». Классический, традиционный подход к управлению сложными системами базировался на представлении, согласно которому результат внешнего управленческого действия является однозначным и линейным, пропагандистские усилия при этом отвечают схеме: управляющее влияние — желательный результат. Увеличение энергии влияния всегда увеличивает отдачу. Тем не менее, на практике много усилий являются лишними или даже наносят ущерб, если они входят в противоречие с собственными тенденциями развития сложно организованных систем. Именно это было одной из основных проблем советской пропаганды.

Основой современных специальных информационных операций должны быть, а точнее уже есть, совсем другие принципы — синергетические. Синергетическими подходами можно воспользоваться, рассматривая общество как чрезвычайно сложную систему, каждый из элементов которой имеет очень много степеней свободы. Прежде всего, необходимо иметь в виду, что «во время перехода от равновесных условий к неравновесным мы переходим от такого, что повторяется и общего к уникальному и специфическому». Русские философы Князева Е.Н. и Курдюмов С.П. отмечают, что «в соответствующие моменты — моменты шаткости — сверхмалые возмущения, флюктуации могут разрастаться в макроструктуры». Механизм положительной обратной связи приводит к переходу процесса в так называемое состояние режима с обострением. Его важной характеристикой является «бесконечное возрастание за конечный период времени (возрастание происходит намного скорее, чем по экспоненте). Иначе говоря, сверхмалые влияния могут при определенных условиях вызвать чрезвычайно большие возмущения. «Близ точек бифуркации в системах можно наблюдать значительные флюктуации. Такие системы будто колеблются перед выбором одного из нескольких путей эволюции. Небольшая флюктуация может служить началом эволюции в полностью новом направлении, которое резко изменит все поведение макроскопической системы» (Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. – М., 1986). Это утверждение получило название «эффекта мотылька» (если мотылек в соответствующем месте, в соответствующее время шевельнет крылышком, то это микроскопическое возмущение может вызвать торнадо).

В этом контексте в современной научной литературе выделяют два основных типа пропагандистских технологий: мягкие, которые не противоречат системе символов, установок и стереотипов реципиентов; жесткие, имеющие целью коренную модификацию или разрушение имеющихся психологических установок.

Мягкие пропагандистские технологии более эффективны в долговременном плане, нежели жесткие, следствия применения приемов этого типа довольно четко прогнозируются. Примеры использование последних в реальной жизни наблюдаем постоянно, начиная из рекламы (политической и коммерческой), заканчивая обычными теленовостями.

Жесткие технологии применяются только в исключительных условиях, поскольку после определенной критической точки действия реципиента жесткой пропаганды предусмотреть тяжело, а иногда практически невозможно.

Базовыми правилами обоих типов технологий можно считать следующие постулаты:

1. Следует влиять на эмоции, а не на разум.
2. Необходимо постоянно осуществлять психическое давление — пропаганда должна влиять на реципиента все время. Естественно, в современном обществе это требование соблюсти очень сложно, но вполне возможно.
3. Суггестивные технологии очень эффективны, так как предоставляют возможность осуществлять прямое влияние на подсознание человека.
4. Необходимо ориентировать пропагандистскую кампанию на четко определенную целевую аудиторию.

В силу вышесказанного, по мнению автора, целесообразно рассмотреть такие виды специальных информационных операций.

1. Операции, направленные против субъектов, принимающих решения (СПР).
2. Операции, направленные на компрометацию, причинение вреда оппонентам.
3. Операции, направленные на политическую (экономическую) дестабилизацию.

Специальные информационные операции разных типов осуществляются по приблизительно одинаковой схеме. Исходя из общих положений системного анализа, она выглядит так.

1. Предварительный этап. На этом этапе происходит планирование операции, в частности определение целесообразности ее проведения, целей, задач, сил и средств, целевой аудитории влияния, приемов и методов влияния и т.п.

2. Информационный повод. На этом этапе специальной информационной операции необходимо выбрать и/или создать так называемый информационный повод. Под информационным поводом здесь и дальше понимаем событие (или «псевдособытие»), которое можно использовать как повод для пропагандистской кампании или информационной операции. Выбор информационного повода составляет отдельную проблему, которая подробно рассмотрена в специальной литературе.

3. «Раскрутка» информационного повода. Этот этап является основной частью любой информационной операции. Его сущность состоит в использовании информационного повода ради достижения целей операции, то есть для усиления, формирования или разрушения определенных психических стереотипов и установок.

4. Выход из специальной информационной операции или этап закрепления. Важнейшая задача этого этапа — обеспечение плавного завершения пропагандистской кампании или информационной операции после достижения поставленных целей или через форс-мажорные обстоятельства.

Этап планирования специальной информационной операции.
Здесь возможен следующий порядок деятельности (необходимо заметить, что этот порядок построен исходя из общего механизма планирования любых силовых действий.

1. Определение цели.
2. Определение объекта.
З. Анализ сил и средств, ресурсов, определение исполнителей.
4. Определение методов и приемов.
5. Разработка приблизительного сценария.
6. Определение критериев оценки успеха.

Подобный общий план предлагают и авторы странички в Интернете, посвященной реализации влияния на сознание (www.influenceatwork.com — школа американского психолога Р. Чалдини). Любой из вышеперечисленных пунктов можно детализировать и дальше, тем не менее, достигнутый уровень детализации является для наших целей оптимальным.

Этап создания информационного повода.
Как информационный повод можно применять практически любое событие, о чем свидетельствует известный исторический анекдот о синяке алжирского бея. Суть этого анекдота состоит в следующем: французский журналист, находясь в Алжире, увидел на лице бея синяк и передал сообщения в Европу о том, что во время вооруженной стычки бея поколотили враги. Бей был союзником Франции, поэтому газета напечатала сообщение об антифранцузском заговоре в Алжире, во время которого пострадал бей. Немецкая газета перепечатала это сообщение с комментарием о французских захватнических планах в Северной Африке и призвала поддержать свободолюбивых арабов. МИД Франции после прочтения немецкой газеты вызвал посла Германии для объяснений относительно поддержки антифранцузского заговора.

Впрочем, намного лучше, если информационный повод действительно является важным событием как таковой. Это любое событие, которое каким-то образом соотносится с имеющимся, актуальными стереотипами аудитории, нарушает определенные табу: акты святотатства, чрезвычайное насилие и т.п. Исследование стереотипов — интересная проблема, тем не менее для решения она требует строгого научного подхода.

Известно, что любая система стереотипов и, тем более, национальная, в своей основе, изменяется очень медленно. В частности, «Кодекс строителя коммунизма» во многом наследует «Нагорную проповедь» Иисуса Христа. Отсюда можно сделать важный и далеко не очевидный вывод: базовые структуры массового сознания в постсоветских странах в своих характеристиках мало изменились со времен застоя. Например, по оценкам исследователей, сейчас, как и раньше, люди сильно доверяют печатному и, в особенности, экранному слову.

Второй вариант информационного повода — события, которые оказывают непосредственное влияние на людей, составляющих подавляющее большинство целевой аудитории. Действенным примером подобного повода для массовой аудитории являются экономические кризисы, особенно в снабжении продовольствием (известные «хлебные бунты», Февральская 1917 г. революция в Росси и т.п.. – Прим. авт.), или, например, резкая девальвация, прыжок цен и т.п.

В подавляющем большинстве случаев как информационный повод используют отрицательные события, которые намного четче отражаются в сознании аудитории.

На выбор/создание информационного повода должны влиять, прежде всего, характеристики целевой аудитории, в частности ее национальные, социальные и прочие стереотипы или установки.

«Раскрутка» информационного повода.
Этот этап фактически и является пропагандистской кампанией. Тем не менее, учет требований обратной связи важен и во время обычных пропагандистских кампаний, а в специальных информационных операциях он приобретает еще большее, ключевое значение.

Закрепление или выход из специальной информационной операции.
Любая специальная психологическая операция имеет в своей основе манипулирование общественным или индивидуальным сознанием. Как считает И.Доценко, основным признаком манипуляции является ее непонятность для объекта. Другими словами, разгаданная манипуляция, по определению, является неудачной. Точно так же, если объект влияния понимает, что против него проводится специальная информационная операция, то он всегда может найти методы противодействия и сорвать ее. Именно поэтому необходимо осуществлять «мягкий» выход из специальной информационной операции. Часто этим требованием пренебрегают, что приводит к значительному, а иногда и катастрофическому уменьшению эффективности операции. На этом этапе необходимо решить задачу закрепления достигнутых результатов. Особенно это важно в операциях, направленных против субъектов принятия решений.

А теперь подробно проанализируем типы специальных информационных операций.

Операции, которые оказывают влияние на субъектов, принимающих решения (СПР).
Во-первых, рассмотрим определение понятия «субъект, который принимает решения». Традиционно к нему относят три типа объектов.

1. Лица, которые принимают решения.
2. Компактные структуры, которые принимают решения (администрации, штабы, комиссии и т.п.).
3. Распределенные структуры, которые принимают решения.

Тщательно проанализируем первый пункт указанной классификации. Заметим, что в реальной жизни четко определить типы операций по субъектами влияния невозможно, тем не менее, такая классификация все же является уместной.

Несмотря на определенные изменения, которые состоялись в процессе принятия решений за последние десятилетия, роль политического лидера, государственного деятеля остается чрезвычайно важной, а во многих случаях — решающей. Именно на этом базируется идея влияния на сознание лиц, принимающих решения. Операции, направленные против СПР, можно разделить на два типа: контактные; внеконтактные, или дистантные.

Контактные операции известны с древних времен, в их основе лежит идея подведения агентов к СПР и реализация через них влияния на принятие решений. Экзотическим примером являются операции венецианской разведки в XVІ в. В те времена основным соперником Венеции в борьбе за влияние и господство на Средиземном море была Османская империя. Пользуясь обычаями турок, венецианская разведка неоднократно разрабатывала и осуществляла многоходовые операции по внедрению дочерей своих правящих семейств в гарем турецкого султана, чтобы те достигли в нем состояния «любимой жены» и направили политические стремления султана в благоприятном для Венеции направлении. Можно вспомнить очень много других, более близких к современности, примеров. Тем не менее, подобные операции относятся скорее к классическим методам спецслужб. Вспомним широко популярных после выступлений бывшего Председателя КГБ СССР В. Крючкова «агентов влияния».

Эта проблематика тщательно исследована в специальной, в частности научной, литературе. Показательным, но далеко не наилучшим примером является произведение С. Ронина «Моя разведка» (Минск, 1997).

Перейдем к более интересным, по мнению автора, операциям — дистантным.

Основой современных пропагандистских технологий является влияние на эмоциональную составляющую личности. Это же верно и для информационных операций, которые направлены против СПР. Каналы передачи информации СПР могут быть самыми разными. Можно эффективно использовать средства массовой информации, настенную живопись (граффити), слухи, даже официальные документы. Главное требование к каналу — максимальная вероятность доведения информации до сведения СПР. Американский специалист в сфере психологии влияния Р. Чалдини на основе тщательного анализа эмпирического материала выделяет 7 основных механизмов психологического влияния. Они построены по двухходовой схеме: «стимул» — «реакция». На базе каждого механизма может быть разработан сценарий, конкретная схема реализации дистантного влияния на СПР.

В этой работе в отдельности не анализируется проблема применения современных психотехник в специальных информационных операциях, тем не менее необходимо заметить, что Р. Чалдини использует бихевиористские подходы, а проблематика влияния на СПР и вообще специальных информационных операций более близка к когнитивистской парадигме. С другой стороны, для нашей тематики интересно и нейропсихологическое программирование как психотехнология, специально разработанная для реализации влияния.

Определенный интерес, хотя и в чем-то преувеличенный, по мнению автора, представляют и проблемы суггестивного лингвистического влияния, то есть влияния посредством психолингвистических характеристик вербального текста. Например, повторяемость отдельных лингвистических единиц, ритм текста, его графическая характеристика, объединение разноплановых материалов и т.п. Интересный материал по этой проблематике приведен в работе К. Успенской «Дом колдуньи» (М., 1996).

Операции, направленные на субъектов принятия решений, топологически близки к приведенному выше типу. При их планировании и осуществлении необходимо учитывать то, что даже субъекты принятия решений второго типа, не говоря уже о третьем, имеют определенную структуру и «живут своей внутренней жизнью», то есть являются социальным «организмом». Поэтому необходимо исследовать внутренние взаимосвязи, отношения в организации и учитывать их.

В частности, очень важно выяснить неформальную структуру, порядок принятия решений, наличие враждующих партий (фракций) и т.п. Одним из методов учета подобных характеристик выступает разработка т.н. структурно-информационных карт организации.

Этот тип специальных информационных операций является сегодня одним из наиболее распространенных и исследованных, поскольку операции подобного рода широко применяются с древних времен.

Операции, направленные на компрометацию, причинение вреда оппонентам.
Подобные операции чаще осуществляются с целью ослабления позиций и/или, если это возможно, «устранения» оппонентов на первом этапе операций по дестабилизации. Содержание понятия «материал, который компрометирует» существенно зависит от национальных, исторических и других условий.

Современные примеры подобных операций — хакерские действия в Интернете. Неизвестные злоумышленники уничтожают, или искажают Web-страницы политических врагов. Наиболее распространенным приемом является замена ссылок на страницах, когда правильные ссылки заменяются на ошибочные, указывающие, например, на порнографические страницы. Только за 1997-1999 гг. такие атаки ощутили Web-страницы президентов Польши, Беларуси и Ирака.

Типичным примером массированных информационных кампаний также можно считать действия, направленные на формирование отрицательного имиджа конкретных государств. Возьмем, например, Украину. На фоне почти полного отсутствия сообщений об Украине в мировых средствах массовой информации очень ярко выделяются периодические кампании в западной, преимущественно американской, печати. На основе осуществленного анализа довольно большого массива влиятельной западной (американской и английской) прессы можно утверждать, что в процессе создания такого имиджа ярко прослеживается наличие четкой координации, единого координирующего центра. Известнейшим примером, по мнению автора, является массированная кампания, которая касалась ядерного разоружения Украины. Самым заметным ее моментом была публикация в декабре 1993 г. тайного доклада ЦРУ относительно кризисного положения в Украине. Информационная операция достигла цели в середине 1994 г., когда в Москве было подписано общее Заявление США, РФ и Украины относительно ликвидации украинского ядерного оружия.

Накануне практически каждой важной внешнеполитической акции США относительно Украины в американской печати осуществляется кампания с целью давления на украинскую дипломатию. И каждый раз украинские государственные мужи вынуждены оправдываться, переговорные позиции сразу ухудшаются, что приводит к увеличению уступок. Это удостоверяет ряд публикаций в «Los Angeles Tіmes» относительно украинского военного сотрудничества с Ливией, которые появились накануне визита президента Л. Кучмы в Соединенные Штаты в 1996 г., публикации в «New York Tіmes» и других американских изданиях, а также слушание в конгрессе США относительно коррупции в Украине в марте-апреле 1997 г. Подобные факты имели место и в 1998 г. (Последним примером такого рода является кампания, развернувшаяся в начале 2002 года, посвященная якобы имевшей место продаже Украиной зенитных комплексов в Ливию и Ирак , — прим. ред.). Как считает украинский эксперт О. Гончаренко, эти кампании были инспирированы из Москвы и выполнены силами подразделений «активных мероприятий» СВР России.

Операции, направленные на дестабилизацию политической (экономической) ситуации.
Подобные операции являются классическим видом специальных информационных операций. Основной целью их проведения является осуществление дестабилизации политической ситуации в регионе, стране, создание условий для достижения определенной цели, например, приведение к власти по-дружески настроенных правительств (или изменение политического курса). Необходимо очень четко понимать, что дестабилизация нигде и никогда не может быть самоцелью. Для выяснения цели осуществления операции, ее изучения или защиты от нее крайне необходимо рассматривать события соответственно ситуации. Ныне существует довольно широкий набор методик и сценариев таких операций. Практически все они построены по единой эмпирической схеме.

1. Дискредитация власти с целью ее дальнейшей делегитимации.
2. Создание и последующая поддержка оппозиции.
3. Приведение ее к власти и закрепление положительных результатов операции.

Следует еще раз подчеркнуть условность этой и подобных ей схем. Можно рассматривать операции, целью которых является так называемая «управляемая нестабильность». Если судить даже по материалами открытых источников, подобные методы специальных информационных операций активно применяются практически всеми спецслужбами.

Следует также отметить, что «холодная война» и связанное с ней жесткое идеологическое противостояние создали условия для разработки и широкого применения методов специальных информационных операций. В середине 40-х годов XX ст. действия, направленные на смену массового или индивидуального сознания, в англоязычной литературе получили название «специальных психологических операций» (PSYOP,СIO).

Общие положения относительно разработки сценариев осуществления информационных влияний.

Требования к стране, которая осуществляет информационную операцию: высокоразвитое в информационном плане государство, которое имеет в своем распоряжении современные спецслужбы и прочие соответствующие институты и ресурсы, имеет значительное влияние в мировых масс-медиа, значительные финансовые ресурсы в объемах десятков — сотен миллионов долларов.

1. Сценарий влияния на лицо, принимающее решения.
Объектом сценария, который описывается, является человек, желательно авторитарного склада, который выступает не ритуальным, а реальным лидером, то есть, который может лично принимать решения, и в кризисных ситуациях предпочитает опираться на собственные ощущения, а не на советы экспертов.

Можно выделить четыре этапа операции за этим сценарием: подготовительный, дестабилизирующий, формирующий, выхода из операции.

На первом, подготовительном, этапе необходимо создать политический и психологический портрет объекта, на которого будет направлена операция. Выполнить эту задачу можно несколькими путями, которые подробно описаны в соответствующей литературе. По мнению автора, особое внимание следует уделить, методам дистантного исследования личности, в особенности метод создания психологического портрета лидера на основе его публичных выступлений. Несмотря на внешнюю простоту технологии, последняя широко применялась во время «холодной войны» и давала, по некоторым оценкам, неплохие результаты.

В бывшем СССР на базе Института мировой экономики и международных отношений AH под руководством доктора политических наук Е. Егоровой сформировалась школа создания психологических портретов политических лидеров. Согласно исследованиям школы, при создании психологического портрета лидера следует анализировать информацию по таким направлениям: я- концепция, потребностно-мотивационная сфера, система политических убеждений, стиль принятия политических решений, стиль межличностных отношений, стойкость к стрессу.

Второй этап призван вывести объекта операции из состояния психологического равновесия. Для этого необходимо вызвать у объекта любые сильные эмоции. В зависимости от целей кампании и психологических характеристик объекта влияния ими могут быть гнев, раздражение, расслабленность, самоуспокоение, беспокойство и т.п.. Классическими методами здесь являются использование раздражающих карикатур, клеветнических статей и потому подобных материалов, их особенностью может быть постоянное обращение к одной «болевой точке», использование определенного скрытого или явного недостатка, мании. Часто такой «точкой» выступает «царский комплекс», жажда власти, фанатичная преданность идеалам, гиперболизованная подозрительность, мания преследования, сексуальные комплексы и т.п..

Ослабив, а в идеале вообще выключив рациональную составляющую сознания объекта влияния на втором этапе, на третьем этапе в сознание реципиента внедряются уже готовые решения или (более утонченный подход) — конкретное видение, оценка ситуации.

Задача четвертого этапа — закрепление достигнутых результатов, постепенный выход из операции. В зависимости от психологических характеристик объекта для закрепления можно использовать большой спектр воздействий, начиная с подхалимажа и заканчивая материальными стимулами.

Разумеется, приведенная схема является идеальной. Очередность и четкие границы этапов могут изменяться, возможно также параллельное решение задач разных этапов. Например, в большинстве случаев второй и третий этапы объединяются: на этапе «раздражение» человеку предлагаются пути выхода, преодоление кризиса.

Ныне существует много разработок подобного плана. Они интересны прежде всего тем, что используют технологии так называемого нейролингвистического программирования (НЛП). Много интересных материалов относительно реализации влияния на лица, которые принимают решения, можно встретить в мемуарах бывших сотрудников спецслужб.

2. Сценарии, направленные на влияние на большие массы людей в условиях уже дестабилизированной обстановки.
Эти сценарии могут использоваться, например, во время забастовок, кампаний массового неповиновения и т.п.. Автор считает целесообразным охарактеризовать их как «провоцирующие». Условия для осуществления подобных сценариев таковы:

- уже дестабилизированная ситуация, наличие значительных групп людей, которые предъявляют любые требования к центральной власти от сугубо экономических до политических включительно (группа «протестующие»);
- возможность «протестующих» контролировать какой-либо жизненно важный для общества (государства) ресурс;
- определенная финансово-политическая группировка, которая желает использовать потенциал «протестующих» для достижения своих политических или экономических целей (группа «провоцирующие»);
- контроль «провоцирующими» мощных средств массовой информации, к аудитории которых входят «протестующие» (желательно, чтобы из соображений оперативности эти СМИ были электронными).

В информационных сообщениях СМИ могут помещаться скрытые инструкции для «протестующих», часто замаскированные под аналитические материалы, прогнозы или раздумья относительно дальнейшего течения событий. Оперативность, точность, доступность информирования, фактическое управление событиями объединяются со скрытостью управляющего воздействия. Интересно, что «провоцирующие» никак организационно не объединены с «протестующими», каждая группа достигает собственных, иногда противоположных целей, доказать наличие какой-либо связи фактически невозможно, что значительно усложняет противодействие.

Интересный пример реализации подобных сценариев продемонстрировали российские телеканалы в мае 1998г., во время так называемой «рельсовой войны». ОРТ и НТВ в информационных выпусках, по сути, постоянно информировали шахтеров о состоянии железных дорог. В передачах фактически озвучивались инструкции руководителям забастовочных комитетов, относительно перекрытия магистралей для дальнейшего блокирования Транссиба. Эти сообщения были замаскированы приблизительно так: «Уже перекрыт такой-то участок железной дороги. Если шахтеры перекроют эту железную дорогу еще там-то и там, перевозки грузов на Дальний Восток будут окончательно блокированы». Таким образом, СМИ можно эффективно использовать и для замаскированного управления деструктивными действиями.

Отдельного рассмотрения заслуживают и террористические акты как специальные информационные операции, тем не менее эта тема имеет специфический характер и, по мнению автора, не должна рассматриваться в этой работе.

3. Сценарий массированной информационной операции стратегического характера.
Этот сценарий направлен на смену политического курса государства. Он предусматривает массированное политическое и информационное влияние с привлечением значительных ресурсов. Операция состоит из четырех обязательных и одного дополнительного этапов.

Первый (подготовительный) этап операции является, точнее может быть, латентным (скрытым). На нем выявляется или создается сервильная (карманная) оппозиция («пятая колонна»). Желательно, но совсем не обязательно, привлечение в ее ряды одного-двух деятелей общенационального масштаба. Необходимое время: 2-3 месяца. Понятно, что создание «пятой колонны», которое происходит в мирное время, не требует решений на уровне политического руководства страны и является обычной деятельностью разведывательных служб.

Поняло также, что при наличии достаточных средств и при условии действия системы стратегического планирования на основе стабильных национальных интересов, деятельность по формированию «пятой колонны» в разных странах мира ведется постоянно. Одним из наиболее распространенных методов является отбор и «прикорм» представителей национальной элиты, которые нестандартно мыслят, выбор из них соответствующим образом настроенных и искусственная работа с каждым с помощью разнообразных фондов развития, образовательных программ, информационных центров, систем внешнеполитической пропаганды. Известно, что подобные мощные системы существуют и существовали во многих развитых странах мира, таких как США (USІA, Corpus of the Peace, etc.), Германия (Гете-институт), Великобритания (Brіtіsh Councіl), бывший CPCP (АПН, Общество дружбы с СССР и т.п.). (Современная Россия также предпринимает активные шаги в этом направлении. Одним из самых наглядных примеров служит деятельность российского Фонда эффективной политики в странах СНГ — прим. ред.).

Исследование и регулирование деятельности этих структур является одной из важнейших задач государства в области обеспечения безопасности, ведущим направлением деятельности спецслужб. Сказанное выше, по мнению автора, ни коим образом не может расцениваться как призыв к борьбе с иностранным влиянием в советском духе, наоборот, необходимо оказывать всяческое содействие широчайшему культурному, научному и т.п. сотрудничеству. Отказ от него приводит к изолированности страны и потере иммунитета к разного рода воздействиям извне, однако знать о наличии потенциальной угрозы необходимо.

Принципиальные изменения во внутренней и внешней политике России, которые происходят на протяжении последних 10 лет, в частности, потеря статуса «сверхдержавы», упадок 300-летней империи, формирование нового демократического устройства, поднимают перед исследователем ряд вопросов относительно современного и будущего России. Один из важнейших — проблема трансформации массового сознания.

На протяжении последних 15 лет в России состоялось изменение системы политико-психологических установок, стереотипов, тесно связанной с ней символики и т.п. Этот перелом состоялся, во многом, благодаря массированным информационным кампаниям в средствах массовой коммуникации. Изменения в сознании тесно связаны с распадом в 1991 г. советской системы — начиная от экономики, заканчивая государственными структурами, с последующими очень интересными процессами развития национальной, в частности, собственно российской, государственности.

Прежде всего, необходимо отметить, что специальные информационные операции очень активно использовались в политической борьбе на протяжении этого периода. Приведем краткий список самых заметных событий, которые можно рассматривать как информационные операции (список составлен на основании личных впечатлений автора, поэтому имеет субъективный характер):

- дело корпорации «АНТ» (осень 1990 г) и события вокруг отставки правительства Н. Рижкова;
- события в прибалтийских республиках СССР в середине 1991 г. и их освещение в центральной печати;
- послепутчевые (август 1991 г.) события и следствие над заговорщиками;
- события 23 февраля 1992 г. и локализация коммуно-националистической оппозиции;
- «чемоданы компромата» А. Руцкого;
- события марта 1993 г. (так называемый ОПУС (особый порядок управление страной), 1 мая 1993 г.;
- 21 сентября — 4 октября 1993 г.;
- конфликты на Северном Кавказе (1991-2001 г.);
- президентская избирательная кампания 1996 г.;
- антиукраинские пропагандистские кампании 1992-1999гг.;
- банковские войны лета 1997 — весны 1998 г.;
- информационное обеспечение подписания союзного договора с Беларусью;
- рельсовая война летом 1998 г.;
- убийство Г. Старовойтовой.

Очерки коммуникативно-пропагандистской истории «перестройки».

Первой действительно массированной информационно-пропагандистской операцией можно считать идеологическое обеспечение «перестройки». Попробуем проанализировать его через призму аппарата специальных информационных операций.

Первый шаг во время проектирования и осуществления масштабной пропагандистской кампании с применением жестких технологий — формирование цели. Необходимо создать образ желаемого «светлого будущего». Оно никогда не будет, да и не может быть достигнуто, но его образ должен существовать. Во- вторых, необходимо определить границы, диапазон предстоящих изменений. Это, так сказать, стратегические вопросы. Перейдем к оперативному уровню.

Понятно, что если всему обществу, как, впрочем, и отдельному человеку, сразу сказать об абсолютной неправильности его политико-психологических установок, стереотипов и т.п., то это вызовет естественную отрицательную реакцию, тотальное неприятие. Поэтому на первом этапе можно говорить лишь о частичном, несоответствии. Наилучшим вариантом этой стратегии является лозунг о возвращении к «золотому веку», об «очищении» (речь идет об использовании одного из самых устойчивых исторических мифов — мифа первоначального рая).

Иногда, при условиях наличия очень сильной, прочной системы политико-психологических представлений целесообразно на первых этапах определенное время работать над максимальным, однако ситуативным усилением этой системы. Исходя из того, что следующая критика со стороны «своего» всегда вызывает более слабое сопротивление, так как воспринимается как конструктивная, проиллюстрируем это утверждение фактами из истории «перестройки». К апрелю 1985 г. в Советском Союзе сложилась очень интересная социально-психологическая ситуация: то, что жить дальше так, как раньше, уже нельзя, понимали практически все жители страны. В сознания истеблишмента, и в сознании масс существовало жесткое осознание невозможности дальнейшего воспроизведения «реального социализма».

Тем не менее, общественный консенсус относительно будущего отсутствовал. В России середины 80-х годов можно было проследить как минимум три основных группы представлений в массовом сознании. Первая принимала за идеал тридцатые годы, сталинский режим, другая усматривала будущее страны в возвращении к уваровской формуле — «православное, самодержавное, народность». Третья считала, что лучше всего обратиться к либеральной идеологии, которая продемонстрировала свою эффективность в странах Запада.

Перестройка началась с выдвижения лозунгов на манер «ускорение социально-экономического прогресса». Некоторое время речь шла именно о «перестройке и ускорении». Содержание этого лозунга можно передать приблизительно так: в целом все довольно хорошо, нужно лишь ускорить развитие и все будет окончательно хорошо. СССР догонит западные страны и достигнет не только военно-стратегического паритета, но и западного уровня благосостояния. В массовое сознание активно продвигалась мысль о необходимости именно такого образа действий. Фактически речь шла о попытке возвращения к психологии сталинского времени: «Мы отстали на 40-50 лет, если не сможем их пробежать за 5-10, нас сомнут». Характерными для того времени (1985-1987 гг.) были переименования Волгограда на Сталинград, портреты Сталина в такси и т.п.

В конце этого периода наблюдается первый кризис, первая точка бифуркации. От общеприемлемого на первом этапе «сталинского возрождения» открывались, как уже было указано, три основных пути изменений в общественном сознании: к дальнейшему существованию могущественной Красной Империи, к возрождению Русской империи, и к, так сказать, европейскому выбору.

Из психологии известно, что в этой точке бифуркации очень важно понять, когда общественное сознание начнет воспринимать коммуникатора (пропагандиста) как «своего», желательно «конструктивного прогрессиста». Далее уже можно наращивать темп, переходить к обобщениям. Основная задача пропагандиста на этом этапе — формирование положительного мифа, образа «сияющего города на холмах», конкретной цели преобразований. В начале эта цель должна быть почти тождественна предшествующему идеалу, постепенно изменяясь, приближаясь к настоящему образу, фактически противоположному предшествующему идеалу. Другой цели, кроме уничтожения старого, при применении жестких технологий не существует. Формируется «инфантильный Идеал», нежизнеспособный без своего двойника, идеала бывшего. В СССР образ «сияющего города на холмах» сыграли США, и, в меньше мере, Швеция. Чрезвычайно интересно проследить роль телемостов, познавательных передач. Для характеристики тогдашнего образа США очень показательной стала песня популярной рок-группы конца 1980-гг. «Наутилус-Помпилиус»: «Goodbye, Amerіca». Здесь необходимо уточнить, что процесс формирования контридеала начался не в 80-х годах, а намного раньше, в поздних 60-х. Фактически уже в конце 70-х в сознании интеллигенции этот образ было сформирован. Оставалось, лишь предоставить возможность транслировать его на всю страну.

Одновременно с формированием, или, точнее, легализацией альтернативного образа будущего происходит деструкция современности. От «конструктивной критики отдельных недостатков» постепенно происходит переход к тотальному отрицанию. Роль фильмов «Маленькая Вера», «Меня зовут Арлекино», «День любви» и т.п., которые создали жуткий образ советской провинции, в идеологическом обеспечении демонтажа советской системы нельзя недооценивать. Интересно наличие жесткой структуры (девочка, которая стремится к лучшему в сером идиотизме провинции, иностранец или Заграница (Запад), как олицетворение всего светлого, негодяй-бандит). На этой мифологической структуре построено большинство популярных произведений времен «перестройки».

В массовом сознании обязательно должен быть Враг (замечательный образ Голдстейна в «1984» Дж. Оруела). В «перестройке» его роль сыграл Сталин.

Важнейшим является следующий этап. На нем осуществляется переход от начальных обобщений к интегральному обобщению: «так жить нельзя». В «перестройке» этому этапу отвечают 1987-1989 гг.. В этот период в центральной печати начинают появляться статьи о «шведском», «австрийском» социализме. Главным лозунгом остается «больше демократии, больше социализма». В случае успеха, на первый взгляд, задача слома системы практически решена. Тем не менее, на самом деле наиболее тонкие и важные вопросы еще не решены. Дело в том, что, в отличие от предшествующей политико-психологической системы, которую насаждали на протяжении десятилетий, новая установка «так жить нельзя» создана за считанные годы, если не месяцы, времени на ее закрепление нет, адепты старой идеологии еще не уничтоженные и жаждут реванша (так называемый «правый поворот» зимы 1990-1991 гг. служит ярким примером). Кроме того, новая доктрина имеет сугубо отрицательный характер: положительный образ, цель, «храм» строится через возражение бывшего.

Несмотря на то, что этот идеал будто бы имеет конкретное жизненное воплощение, он реально ни коим образом к нему не относится. Таким образом, строится не новая идеология, политико-психологическая система, а лишь нежизнеспособная инверсия старой (фильмы С. Говорухина «Так жить нельзя», и, в особенности, «Россия, которую мы потеряли»). Другими словами, после всех усилий «старая» система не уничтожена, она только отступила, закрепилась в подсознании, откуда влияет на поведение человека. Вопросы подобного влияния сегодня почти не изучены. Сложность заключается, прежде всего, в характере отношений между сознанием и подсознанием. Неуничтоженные стереотипы поведения, установки при определенных условиях обнаруживаются, обычно в значительно трансформированном и, главное, непредсказуемом виде. Тем не менее, эта угроза не является наибольшей при условии применения жестких пропагандистских технологий. Когда проходит эйфория и заканчивается «праздник слома», много пассивных, а часто и активных участников событий начинают понимать, что своими действиями они перечеркнули значительную часть своей жизни. М. Горбачев писал, что «перестройка вызвала революцию ожиданий». Для такой ситуации существенным параметром выступает конфликт реальности с идеальным представлением о ней, доминирование аутивного мышления. Е. Басина отмечает при исследовании ситуации в России: «необходимо иметь продуманное и прочное «демократическое» мировоззрение, чтобы не ставить под сомнение свои бывшие социальные ориентации, через частичную реализацию которых личная жизнь изменилась так, что перестала радовать тебя, а окружение утратило свою понятность». У подавляющего большинства людей подобное мировоззрение не может быть сформировано, хотя бы потому, что применение жестких технологий не предусматривает решения подобной задачи.

Большинство членов аудитории ощущают конфликт представлений в своем сознании, несоответствие идеальной картины мира жизненным реалиям. Повышается уровень агрессивности, кое-кто ощущает неукротимое желание взять в руки оружие. Именно здесь кроется одна из основных причин того, что за бескровными «бархатными» революциями часто следует кровавая гражданская война. В РФ описанная ситуация имела место на протяжении 1991-1993 гг. В политической жизни это отразилось в противостоянии властей (ВC РФ и президента РФ).

Это следующая точка бифуркации. Прямая обязанность социального технолога, который планирует применение жестких пропагандистских технологий, состоит в определении каналов снижения социального напряжения, сопротивления вооруженным гражданским конфликтам. Одним из наиболее эффективных, хотя и очень тяжелых для реализации и угрожающих по результатам, в особенности при условиях недостаточной квалификации специалистов, является контролируемая эскалация напряжения с показательно жестким подавлением вооруженных волнений; создание конфликтов низкой интенсивности на границах.

С этой точки зрения становится прозрачным смысл «чрезмерной» жестокости во время кризиса осенью 1993 г. Танковый обстрел Белого дома, который в прямом эфире транслировала CNN, продемонстрировал потенциальным участникам гражданской войны силу и жестокость власти. Тем не менее, был аккумулирован настолько значительный отрицательный потенциал, что власть была вынуждена обратиться к активному применению методов второго типа. Чеченская война, далеко не первая в очереди конфликтов вокруг границ России, была отнюдь не колониальной войной Империи, которая гибнет, — она стала первой войной модерновой РФ не только ради нефти и денег, но и для канализации массового недовольства. Отсюда значительное количество контрактников, отсюда А. Невзоров (стать певцом Гражданской не удалось, так воспоем хотя бы ее замену), отсюда сверхжестокость. Суррогат гражданской и не может и быть другим.

При условиях успешного исхода всех описанных выше этапов можно говорить о возможности создания новой политико-психологической, идеологической системы.

Информационно-пропагандистское противодействие Договору о создании Союза РФ и Беларуси как пример специальной информационной операции.

Одной из важных характеристик российского информационного пространства в 1997-1998 годах была его жесткая контролированность определенными финансово-политическими группировками, из которых ни одно не было заинтересовано в объединении России и Белоруссии. Против этого и была направленная информационная операция. (Интересно, что после катастрофического финансового кризиса 1998 г. позиции этих группировок несколько изменились.) Информационная операция вокруг проекта настоящего договора имела две основные цели: тактическая (не допустить восстановления Союза и ослабить режим президента Лукашенко, взяв реванш за поражение в борьбе на территории Беларуси); стратегическая (оттолкнуть Беларусь от России, скомпрометировать интеграционную идею в СНГ).

Была организована массированная кампания, которая состояла из двух этапов. Первый — накануне подписания договора. Операция имела характер специальной психологической, с ориентацией на конкретного человека — Б. Ельцина. Для этого было использовано средство понижения уровня дискуссии, от «объединения братских народов», «геополитические интересы России требуют» к «Борис Николаевич, Лукашенко будет нами, а, главное, Вами, командовать» (почти точная цитата из аналитических передач ОРТ («Время с Доренко»), НТВ («Итоги» с Киселевым), РТВ («Зеркало» со Сванидзе)). Второй этап длился до конца 1997 г. Его характер определен объектом влияния — общественным сознанием. Основные аргументы были традиционными: «а зачем нам эти белорусы». Интересной была конкретная ориентация пропаганды на Москву и Петербург (все решают столицы). Интенсивность кампании на этом этапе намного ниже, но все же важность проблемы требует подключения довольно серьезных сил. Ярким примером служит программа В. Познера «Мы» (апрель 1997 г.)

Рассмотрим детальнее каждый этап операции. На первом этапе выбор целевой аудитории (президент РФ Б. Ельцин) обусловил основные каналы пропагандистского влияния. Использовались газеты и телепередачи, которые просматривались пресс-службой президента России. Наибольшую активность обнаружили телепрограммы, которые, по имеющимся сведениям, смотрел непосредственно Б. Ельцин. Направленность влияния на конкретного человека послужила причиной выбора пропагандистско-психологических приемов: была использованная принципиальная для Ельцина мотивированность властью. Создание союза подавалась как угроза неограниченной президентской власти. Характерно полное исчезновение аргументов интеллектуального характера на манер соответствия, далеко не всегда очевидного, национальным интересам России. Ведущие информационно-аналитических программ обращались лишь к теме перехвата Лукашенко имперской власти. Этап завершился, когда было задержано подписание договора о Союзе.

Второй этап операции можно характеризовать двойной ориентированностью: на элиту (интеллектуальную, экономическую, властную, информационную и т.п.), а также на массы, на так называемого обычного россиянина. Для элиты готовились аналитические материалы, которые опровергали утверждения приверженцев объединения, распространялись сообщения об антидемократичности современного белорусского режима. В качестве основных использовались следующие темы.

1. Беларусь — «заповедник СССР».
2. Лукашенковский режим грубо авторитарный. Он — изгой цивилизованного общества. Сотрудничество с ним — позор для новой России.
3. Белорусская экономика неэффективна, имеет военную направленность.
4. Объединение приведет не к улучшению, а к ухудшению ситуации в России.

Как видим, акцент делался на логически обоснованные аргументы, рассчитанные на людей, способных к простым интеллектуальным построениям, тем не менее неспособных к глубокому анализу. Вообще пропаганда принципиально не может быть рассчитана на глубокое, аналитическое восприятие.

Специфические особенности массовой аудитории, в частности, стереотипы ее членов, привели к перенесению акцента на другие темы, которые апеллировали к насущным потребностям среднего обывателя, и вследствие этого, эмоционально закрепленные.

1. Объединение с Беларусью ударит по карману каждого россиянина.
2. Ни одно объединение не приведет к экономическому возрождению России.
3. Акцент на отрицательных чертах стереотипа восприятия белорусов россиянами.

Для доведения информации до аудитории использовались телевидение, как «солидная», так и «желтая» пресса, другие каналы пропагандистского влияния.

Приверженцы союза с Беларусью, со своей стороны, оказались способны лишь на эксплуатацию имперских и советских стереотипов («народы — братья», «требования национальной безопасности», «места славы русского оружия» и т.п.). Вообще в российской печати фактически отсутствовали материалы с тщательным анализом ситуации, всех плюсов и минусов Союза.

Убийство Г. В. Старовойтовой.

Во-первых, сам выбор жертвы преступления свидетельствует о том, что над ним «работали» высококвалифицированные аналитики, или, что в определенном смысле эквивалентно, Его Величественность Случай.

Во-вторых, за убийством началась массированная пропагандистская кампания. Убийство незадолго до этого влиятельного политика, довольно популярного генерала Л. Рохлина, не вызвало и половины откликов в печати, которые последовали после убийства Г. Старовойтовой. Это свидетельствует об искусственном характере массовой скорби по убитой женщине-депутате.

Приведем определенные характеристики образа объекта преступления.

1. Женщина, которая любит, бабушка.
2. Незапятнанный связями с криминалом политик-демократ.
3. Человек, у которого отсутствовали явные коммерческие интересы.
4. Один из наиболее активных представителей первой демократической волны (Межрегиональная депутатская группа, массовые митинги демократической общественности в Лужниках и на Манежной площади в Москве, Пушкинская площадь, Перестройка, Гласность и т.п.).
5. Ныне полузабытый деятель второго ряда, почти провинциалка.

Определим самые характерные приемы этой пропагандистской кампании. Ведущая тема кампании: «Галину Старовойтову убил криминал вместе с коммунистами и фашистами». Преобладающее количество эфирного времени было посвящено не самой Г. Старовойтовой, а вероятным убийцам. Апофеозом кампании стала беседа в прямом эфире между С. Доренко и известным актером О. Басилашвили, посвященная теме политических убийств вообще. Важнейшим моментом кампании стало акцентирование тезиса «Убили не Г.В. Старовойтову, а демократию в России». Широко использовался весь классический арсенал приемов пропаганды, в частности блестящая неопределенность (монтаж кадров с Г. Зюгановым, который танцует в день убийства Г. Старовойтової), навешивание ярлыков (те же коммуно-фашисти), свои ребята («так же могут убить и Вас»), вместе со всеми («вся демократическая, прогрессивная общественность в едином порыве осуждает зверское убийство, преступление против...»). Важной темой пропагандистской активности была и сама Г. В. Старовойтова, тем не менее, данная тема, воплощенная в нескольких материалах рекламного характера, выступала как вспомогательная. Личность по-своему очень привлекательного человека растворилась в потоке заклинаний о тоталитарном реванше.

Чрезвычайно интересной была идея отключения на пять минут электричества в квартирах на признак траура за Г.В. Старовойтовой.

Антиукраинская пропагандистская кампания в российской печати (январь-май 1999 г.)

Проведя соответствующие исследования, можно сделать следующие выводы. Украина всегда была и остается важной темой российских СМИ. Обращение к ней характерны для всех органов прессы, которые были исследованы. Необходимо подчеркнуть, что Украина постоянно входит в пятерку чаще всего упоминающихся стран рядом с США, Германией, Китаем, Францией и остается бесспорным лидером среди стран бывшего СССР за этим показателем. Наибольшее внимание, которое вдобавок характеризуется относительным постоянством, уделяет Украине «Независимая газета». Это свидетельствует об интересе российских элитных групп к теме украинско-российских отношений.

Конкретный перечень ведущих тем изменяется в зависимости от издания и времени. «Независимая газета» прежде всего освещает развитие украино-российских отношений, второе место занимает ситуация в Украине, проблема ЧФ занимает 6,27% площади, выделенной на освещение украинских тем. Тем не менее интерес к флоту резко возрастает во время обострения украинско-русских отношений (до 12 %). Основное внимание «Красной звезды» сосредоточено именно на проблемах ЧФ — 48 %. Журнальные издания занимают промежуточную позицию. Необходимо уточнить, что в этот период состоялись события (Косовский конфликт), которые значительно повлияли на интерес русской печати к Черноморскому флоту. Исходя из сказанного выше, можно придти к выводу, что тема ЧФ, скорее военная, т.е. узко ведомственная, использовалась как катализатор антиукраинских настроений через свое символическое звучание. К другим темам, которые привлекли внимание российских СМИ, необходимо причислить украино-российские отношения в топливно-энергетической сфере, прежде всего по вопросам снабжения российского газа и топлива для АЭС, а также ситуацию в Крыму и вокруг кримських татар, отношения Украина-НАТО, в частности, роль Украины в Косовском кризисе.

Косовские события обусловили также структуру интереса к ЧФ. Свыше 50 % газетных площадей из тех, что были отведены на тему ЧФ, во всех изданиях были уделены внутренней жизни флота. Баланс между материалами, посвященными помощи и противодействию со стороны Украины ЧФ, составлял соответственно 49:51 в «Независимої газете» и 23:77 в «Красной Звезде». Количество материалов относительно противодействия Украины резко выросла в феврале-марте 1999 (ко времени ратификации Большого Договора).

Во всех изданиях основное внимание (свыше 70 %) было уделено политическим аспектам украино-российских отношений. Интерес к экономическим темам был намного слабее, причем около 60% публикаций посвящены проблематике топливно-энергетического комплекса. Исходя из этого, можно сделать нетривиальный вывод о том, что Россия и Украина уже не так тесно связаны в экономической плоскости, кроме проблем снабжения энергоносителями. Еще ярче эта тенденция прослеживается в журналах, где процент публикаций относительно топливно-энергетического комплекса превышал 90%.

Этот вывод подтверждает и распределение тем освещения внутренней жизни Украины. Основное внимание российские СМИ уделяли политическим проблемам («Независимая газета» до 70 %, «Красная звезда» до 52%} и проблемам Крыма и татар («Независимая газета» до 27%, «Красная Звезда» до 45%), тогда как проблемам экономики Украины посвящено только 3% материалов. Несколько иная структура интересов журналов обуславливает меньший общий объем материалов об Украине, но в то же время придает больший вес каждой публикации.

Анализ динамики публикаций свидетельствует, что их преобладающее количество относится ко времени подготовки ратификации Большого украино-российского Договора. На это же время приходится и наибольшее количество публикаций пропагандистского характера, материалов, которые содержат территориальные претензии к Украине (например, статьи К. Затулина, С. Бабурина и других в «Независимой газете»). Объем и скоординированность этих публикаций еще раз удостоверили наличие в то время мощной пропагандистской кампании против ратификации Договора. Редакционная статья В. Третьякова в «Независимой газете» (издании, известном тесными отношениями с Б. Березовским) удостоверяет, что эта кампания не была делом рук исключительно мэра Москвы Ю. Лужкова…

Общий тон публикаций в исследованных СМИ достаточно спокойный, кроме времени предратификационной кампании. Вместе с этим показательно, что явную антиукраинскую позицию заняло такое влиятельное издание, как «Эксперт».

В публикациях, посвященных интерпретации событий вокруг движения крымских татар, российские издания постоянно стараются провести жесткую параллель между этим движением и движением Косовских албанцев. Общий тон освещения можно передать пословицей: это только цветочки, а ягодок еще подождите. Динамика публикаций этих материалов в «Независимой газете» показывает незаурядное возрастание интереса российского общества к проблеме крымских татар в мае (18 мая — 55-летия депортации кримско-татарского народа).

Даже в иллюстрированных журналах в 35-40% статей использовались средства пропагандистского арсенала, такие, как навешивание ярлыков, мифологические символы («третья оборона Севастополя»). Тем не менее, в исследованных изданиях не было помещено ни одной карикатуры на Украину или ее лидеров. В частности необходимо отметить, что государственное издание «Красная звезда» не поместила ни одной публикации с территориальными претензиями к Украине. Но много фактов внутренней жизни Украины были представлены очень тенденциозно, в частности, в одной публикации отмечался антироссийский характер криминальной преступности в Севастополе.

Украино-российские, как, в конце концов, и другие отношения со странами СНГ, освещаются за типичной моделью освещения событий в регионах России и международных событий. На это, в частности, указывает наличие отдельных рубрик, где публикуются материалы («Содружество», «В странах СНГ» и т.п.), и общий тон публикаций.

Российская печать практически не разрешает украинской стороне самостоятельно высказывать свою позицию (92-94,7% материалов готовятся редакцией или корреспондентами изданий).

Явно чрезмерное внимание исследованные СМИ уделяют деятельности экстремистских политических организаций (УНА-УНСО, ДСУ, других).