***
Утром не дают проснуться грозы,
В сон вползают всполохи огня,
Но уходят неохотно грезы,
В наступившем сером свете дня.
Ты глядишь устало и желанно
Сквозь рассветный пусто-серый час,
И взрывают пелену тумана
Эти звезды темно-карих глаз.
Глаз пронзительное ожиданье
Отразилось в сердце у меня,
Как в алмазных отразились гранях,
Всполохи безумного огня.
1983
***
Золотистое утро беспокойно вставало,
Беспокойно вставало над разливом озер;
Восходящее солнце в тишине освещало,
В тишине освещало тьму оврагов и нор.
И карельские сосны беспокойно взметались,
Беспокойно взметались над зеркальностью вод;
Их широкие кроны в глубине отражались,
В глубине отражался их стремительный взлет.
Мы с тобою стояли над водою мерцавшей,
Над водою мерцавшей, отражавшей восход,
Под короною солнца, небеса освещавшей,
Заливавшей лучами голубой небосвод.
1983
***
В этот теплый и ласковый вечер,
разливаясь в багряном огне,
Сыплет осень мне листья на плечи,
Сыплет золото под ноги мне.
Я иду по усталому саду
Вдоль канала с заросшей водой,
Вдоль тяжелой чугунной ограды,
И тропинка шуршит под ногой.
Водопадом срываются листья,
Вспоминая о юной весне,
И цветов увядающих кисти,
Улыбаются мне в тишине.
Вьются стайкой последние мошки
Над старинным уютным прудом;
Мягколапые местные кошки
Важно мимо проходят втроем.
И широкий багрянец заката
Отражается в глади пруда.
Это все уже было когда-то,
И хочу я, чтоб было всегда.
1983
***
Верить уже ни во что неохота,
Может, не вовремя мы родились?
Я ненавижу полет без пилота,
Без парашюта падение вниз.
Мне надоели лесные пожары,
Вижу вокруг только тусклых людей,
Слышу я только глухие удары,
Сердца, бегущего к смерти моей.
Я ненавижу холодных подонков,
Я ненавижу горячих ослов,
Мне надоели кричащие звонко
Что-то про гениев и борцов.
Мне надоела холодная ярость,
Хмурых сексотов испуганный стук,
Я ненавижу самую малость –
Только источники всяческих мук.
Но я люблю золотые рассветы,
Ветру открытые острова,
Где по утрам, наклоняясь по ветру,
В серой росе разметалась трава.
Я обожаю морозное утро,
Летнее солнце, осенний рассвет,
Черное море, которое круто
Перед зарею меняет свой цвет.
Я обожаю поля, перелески,
Птиц щебетание, шелест ветвей,
Я обожаю ночные поездки
В поезде скором сквозь море огней.
Я обожаю дрожащие звезды,
Я обожаю мерцанье костра,
Я обожаю студеную воду,
И очень темные вечера.
Быть я желаю – каким еще не был,
Все перепробовать, все полюбить,
Я обожаю чистое небо,
Я обожаю смеяться и жить.
1983
***
От меня уже уходит детство,
В смутной дымке машет мне рукой,
Позади осталось лихолетство -
Бурный переломный возраст мой.
Я искал себя и утром ранним,
И среди ноябрьских вечеров,
Свое сердце поисками ранил,
Открывал морозности ветров.
Я теперь стал холодней и строже,
Буйство глаз моих смирила жизнь,
И души барометр вроде тоже,
Падает все дальше вниз и вниз.
Это детство навсегда уходит,
Не вернется вновь уже ко мне
Время, когда кровь так бурно бродит,
Когда сердце буйствует в огне.
Наступает время расставания,
И, в дорожной гаревой пыли,
Как далекое воспоминанье
Мое детство скроется вдали.
Май 1983
***
Цыганка нагадала мне вчера
Широкую и дальнюю дорогу,
И вдаль по ней влекут меня ветра
До светлого небесного чертога.
Я верю ей. А почему бы нет?
Приятно верить, что владеешь тайной…
Уже я вижу ласковый рассвет,
Чертог высокий и необычайный.
Уже меня видение манит,
Уже иду вперед нетерпеливо
Вот так душе любой огонь дарит,
Гаданье – как целебное огниво.
1983
***
Я был веселый и зеленоглазый,
И жизнь струилась в озорном огне,
Но вот однажды, изменив все сразу,
Четырехлетнему, явилась муза мне.
Я изменился, научился видеть,
То что другим не встретить на Земле.
Любить – сначала, после – ненавидеть,
Я научился в стиховорной мгле.
Я мыслил лишь красивыми стихами,
В себя вбирал я водопады слов,
Моей души учитель Северянин,
Моей судьбы учитель Гумилев.
Меня влекли надменные поэты,
И в рифмах их я сладостно тонул,
И я витал в озерах синих света,
И я в мирке своем почти заснул.
Но мир вокруг наполнен грубой прозой,
И с ней меня столкнула вдруг судьба,
И каждый день мне нес с собою грозы,
И каждый день – удары и борьба.
Судьба меня ударами ковала,
И закаляла в водах и в огне,
И постепенно проза зазвучала,
Стихи глуша, уже в самом во мне.
Я научился быть веселым, глупым,
Я научился подличать и жить,
И к жизни стал я относиться скупо,
И разучился красоту любить.
Я алгеброй гармонию измерил,
Анализом на части разобрал,
И больше ни во что уже не верил,
И больше рифм красивых не писал.
Но время шло. Я вскоре научился,
От жизни тихо прятать свой мирок.
И снова, будто родничок, пробился
Через асфальт души красивый слог.
И взял перо октябрьским днем я в руки,
И потекла в тревожной тишине,
Стряхнув с души оковы серой скуки,
Мелодия, что в снах звучала мне.
Я стал писать. Вновь возродились тени,
Вновь мир стиха я начал постигать,
От страстных пятниц к вербным воскресеньям,
Я возрожденье проходил опять.
И в этом сером, скучном, мрачном мире,
Как светлый дух в небесной глубине,
Вибрацией в мерцающем эфире
Как в дни зари, явилась муза мне.
И за окном троллейбуса, на фоне
Мелькавших окон и перил моста,
Там, над Невой, на сером небосклоне
Ее глаза и сжатые уста.
И взгляд ее, насмешливый и томный,
Мне ясный свет из детства возвратил,
Тот горний мир прекрасный и огромный,
Который дольний мир почти убил.
И понял я – мы с ней навек едины,
И в этом мире тусклой суеты,
Уже ничем вовек непобедимы
Ее любви усталые черты.
1983
***
Ой, моя необъятная юность,
Ленинградское небо в дождях,
И гитары щемящая струнность
В пробивающих ночь поездах,
Бесконечная память столетий,
Даль, в которой лети и плыви,
Вновь мечты на далеком рассвете,
Вновь мой проклятый Город Любви.
Я теперь далеко, за Уралом,
В смутной дымке грядущего дня
Над широким туманным Байкалом,
Самолеты проносят меня.
В дымке осени мир мой кленовый
Осыпается желтым листом,
И рождается звонкое слово
Под моим золотистым пером.
Мне судьба дала силу поэта,
Море звонких прирученных слов,
Необъятность таежных рассветов
И суровую ласку ветров.
Мир мой, ты, моя звонная память,
В этой серой беспомощной мгле
Мне тебя суждено только славить
На уставшей от прозы земле.
Томно плачут тугие рассветы
Ярко-розовой моросью вод,
Плачет время словами поэтов,
Сердце рвущих кинжалом невзгод.
Я живу в мире, с ветрами споря,
С ураганом, водой и огнем,
Но пружина усталого горя
Распрямляется в сердце моем.
Если в мире счастливым ты не был,
Счастье вновь никогда не зови.
Льет мое сероглазое небо
Дождь на проклятый Город Любви.
6 декабря 1983 года
__________________________________________
(С) Евгений Гильбо, 1983
