Общие материалы

Чем пахнут какашки?

Вонизм как агрессия присутствия

Обезьяны – ужасные грязнули. Они активно используют собственные фекалии для мечения территории и проявления агрессии. Гориллы не чужды копрофагии и пачкают собственную постель из листьев. Дефекация у обезьян провоцируется стрессовым состоянием («медвежья болезнь»), реакциями тревоги и гнева. Отчасти эти функции унаследовал и человек. Известно, что от испуга дети обкакиваются, а безумцы – кидаются какашками. Именно агрессивное и стрессовое значение экскрементов (а не потенциальная микробиологическая угроза) наделяет их столь негативным «обонятельным смыслом».

Фекалии – это не только остатки пищеварения и бактериальной деятельности, но и могучий знак присутствия. В них содержатся особые пахучие вещества, одоранты, которые сигнализируют: «здесь я, место занято!» и феромоны, которые влияют на гуморальную и нервную регуляцию, а также на обмен веществ. Благодаря им экскременты становятся биологически активным составом, воздействующим на организм на многих уровнях.

Одоранты могут вызывать приподнятое и подавленное настроение, гнев и отвращение, сексуальное удовольствие и т.д. Феромоны могут приостановить овуляцию, подавить или стимулировать сексуальное влечение, потенцию, замедлить половое созревание, провоцировать выкидыш и даже замедлить ростовые процессы. Эта регуляция происходит в лимбической системе, куда обонятельные сигналы опосредованно попадают от рецепторов верхней части носоглотки и вомероназального органа. При высоких концентрациях химические регуляторы могут также проникать в организм, попадая в кровь и лимфу через слизистые оболочки и кожные поры. Организм и сам активно выделяет одоранты через кожу и слизистые, формируя персональный обонятельный профиль, и изменяя его при различных состояниях.

Например, подмышечный пот содержит «мускусный» по запаху андростенол и «мочеподобный» андростенон. Это химические регуляторы – стероиды. Они могут вызывать половое влечение, раздражение, чувство защищенности.

Чем больше людей, тем выше концентрация одорантов и феромонов – растет раздражение, развивается стресс скученности. Высочайшая их концентрация (в тюремных условиях), это дополнительный фактор «озверения», инверсии и разрушения психики, деформации организма.

В фекалиях концентрация одорантов огромна, ведь они должны «работать меткой» на большом расстоянии и долгое время. Поэтому их близкий запах кажется ужасным. Словно многократно усиленный звук голоса: «ЗДЕСЬ ЯЯЯЯ, МЕНЯ ОЧЕНЬ МНОГОООО», этот запах как бы гремит. Маркировке способствует и своеобразная окраска, вызванная билирубином, биливердином и стеркобилинами – продуктами разложения гемоглобина, которые выводятся с желчью.

Человек, соприкоснувшийся с чужими фекалиями, испытывает огромное «давление» чужого присутствия. Поэтому он чувствует отвращение, раздражение, стремление покинуть «зону скученности». Вроде бы, подумаешь: плохо пахнет – а ты не принюхивайся. Однако этот запах - химическое оружие. Его резкость свидетельствует о высокой агрессии Homo sapiens. Так мощно одорировать территорию, вероятно, могут только кошачьи и куньи.

Выработка пахучих и активных веществ происходит, во-первых, при пищеварительных процессах – распаде биополимеров. Во-вторых, их выделяют всевозможные железы пищеварительного тракта через свою секрецию. В-третьих, биоактивные вещества выделяет кишечная микрофлора. Это еще одна важная функция человеческой микрофлоры (помимо пищеварительной, иммунной, терморегулирующей, хемосинтетической) – она обеспечивает индивидуальный обонятельный профиль. В одном грамме фекалий находятся сотни миллиардов бактерий (более 30% массы). Это микрофлора толстой кишки, в которой преобладают бактероиды, бифидобактерии, лактобактерии, присутствуют вейлонеллы, клостридии, пептострептококки, пептококки, энтеробактерии (колиморфы, в первую очередь кишечная палочка), аэробные бациллы, дифтероиды, энтерококки, стафилококки, микрококки, дрожжи, плесневые грибы.

В процессе эволюции, вероятно, микрофлора испытала определенный отбор, как инструмент «агрессии присутствия». Подобный отбор проходили и другие инструменты территориальной агрессии: выступающий нос, крупный пенис, необыкновенно длинный волосяной покров головы, апокриновые и мерокриновые кожные железы. Они тоже сообщают: «ЯЯЯААААА!!!»

Многие химические соединения кажутся нам не просто сильно- и дурнопахнущими, а «мерзкими»: индол, скатол, меркаптаны, птомаины, триметиламин. Вонючие вещества выделяются при бактериальном распаде, являются сигналом неблагополучия организма (например, кариеса), да и просто ядовиты. Сам по себе организм производит довольно мало подобных веществ, меньше, чем «вкусно пахнущих» одорантов. Много тонких одорантов выделяют ступни. Букет органических кислот, эфиров, спиртов и других соединений может напоминать аромат фруктов, создавать приятный или даже манящий аромат чистой кожи и дыхания. Однако ощутить этот естественный запах мешает микрофлора, которая размножается под покровом одежды и обуви. Особенно зловонючий кумар создается в термостате дешевых кроссовок из пластика (которые были в большом ходу у подростков лет пять-десять назад, и уж те – пахли на весь этаж).

Ритуалы воняния

У животных существуют поведенческие ритуалы маркировки посредством дефекации и уринации. Например, хищные птицы оставляют яркие кляксы помета на заметных местах ландшафта (сухих деревьях, скалах). Собаки царапают землю, оставляя следы когтей и пахучих желез между пальцами (ничего они при этом не «зарывают»). Разозленный кот гадит в башмаки (заглушая хозяйские одоранты собственными). Выдры всей семьей устраивают «маркировочные танцы», замешивая выделения с грязью недалеко от своей норы. Некоторые птицы, обезьяны, куньи с силой отбрасывают помет, атакуя и защищаясь от врагов.

Человек, наоборот, старается скрывать дефекацию, ведь это акт концентрированной агрессии, недопустимый в условиях скученности. Однако и у него сохраняются этологические ритуалы. Совместная дефекация – знак доверительности, как принадлежность к единой «выдровой семье» или «собачьему рангу». Так, если один ребенок захотел в кусты, с ним могут сесть «за компанию» еще несколько друзей – благодаря непроизвольным позывам. Мы в садике придумали правило «одна кобыла ссать захотела и другую заманила», и я недоумевал, почему так. Очень просто: происходит коммуникативный спазм мочевого пузыря или ректума.

У многих животных дефекация заодно является актом коммуникации. Доминант может метить территорию спокойно и широко, а подчиненный – чаще уединяется, скрывается от взглядов. Иначе получит укус, шлепок, нападение. Собака не гадит дома не потому, что там уже пахнет ею, а потому что территория принадлежит хозяину. За попытки пометить территорию – лужицы, кучи, обгрызание тапочек, вой и визг, царапание мебели – собаку с детства наказывают. Поэтому она привыкает, что метить можно только на улице. Но и там во время дефекации собака озирается – не нападет ли какой-нибудь претендент на доминирование. Некоторые собаки валяются в экскрементах или дохлятине, как их ни наказывай. Очевидно, это уже не мечение территории, а другой ритуал - отбивания собственного запаха, выработанный у охотников. Те, кто охотится из засады (кошачьи), напротив, не должны сильно пахнуть, поэтому «чистоплотны» (что не мешает им зверски вонять при фекально-уринальной агрессии).

Низшие приматы (лемуры) почти не используют фекалии для мечения, потому что у них множество пахучих желез, секретом которых они активно натирают шерсть. Шимпанзе не особенно брезгливы, но не любят испачканной шерсти. Они подтираются влажным комком из листьев, чистятся росой, прыгают под дождем. Следы дерьма на теле, это маркер низкого ранга: значит, особь больна диареей, слаба и стара, либо подвергается мобингу - ведь обезьяны, выражая агрессию и травлю, кидаются фекалиями. Примат высокого ранга должен ходить с чистой задницей, хотя и крепко пахнуть секретом желёз.

Человек дополнил свой запах духами, в которые вошли природные одоранты: мускус копытных и полуводных зверей, цибетин виверровых, амбра китов, индол приматов. Самый сильный и мерзкий запах у свежей амбры – с ее помощью кашалоты метят свой колоссальный индивидуальный участок. Но в воде амбра «выванивается», и остается лишь тонкий приятный аромат.

Агрессивные особи сильно «пачкают»: злой кот может наложить кучу на подушку. Агрессивные люди (особенно дети) тоже не упускают случая дать шептуна, испачкать штаны, посетить туалет в гостях и не спустить воду. Высокоранговые дети часто плохо вытирают зад и не промывают подмышки. Воспитание направлено на подавление инстинкта маркировочной агрессии. Низкоранговые особи, находящиеся под давлением доминантов (например, тихий ребенок в детсаду со злой воспитательницей) нередко мучаются запорами, а расслабившись (в тихий час) - обкакиваются.

У человека появляется множество дефекационных ритуалов на культурологическом уровне. Они развиваются в замкнутом пространстве пенитенциарных, военных учреждений и детских домов, а также в субкультурах (панки, дьяволопоклонники, фетишисты, а может и юмористы).

Попадая в места лишения свободы, многие воспитанные люди (т.е. приученные подавлять свою агрессию присутствия), утверждали, что необходимость прилюдно оправляться - тяжкое испытание.

Копрологическая этология переместилась в мир языковых конструкций: «обосрать, насрать на голову, закидать дерьмом, с таким гадом срать не сяду», а также всевозможных «бранных», но часто используемых производных от «дерьмо», «говно» и т.д.

Цивилизационный процесс – это попытка изгнания дерьма за пределы мира. Не всегда успешная, но настойчивая. Слова, с которыми святой младенец знакомится в первые годы жизни: «какать», «какашки», «горшок», «попа», объявляются непристойными и удаляются из словарей и учебников языка, заменяясь бытовыми и медицинскими эвфемизмами (из-за которых преподаватель может почувствовать неловкость, спросив: «У всех есть стул?»). Копролалические слова «срать», «жопа», «говно» - считаются «не для детских ушей», хотя де-факто несовершеннолетние используют их чаще всех, транслируя внутри своей детской субкультуры. Даже если растить ребенка, никогда не произнося грязные слова - он узнает их при первом же контакте с другим ребенком.

В семантически перенаселенном обществе практикуется маскировка фекальной агрессии: унитазы заполнены водой, регулярно моется тело, а мешковатая одежда отвергает саму мысль о наличии задницы и передницы. Вместе с тем, попадая в коллективный сортир, вежливый американский подросток демонстрирует лошадиный юмор: ржание, биение копытом в дверцы, имитация испускания ветров, коннозаводческие шутки.

Существует целый пласт копрофилической культуры: литература, игровая и документальная видеосъемка, всевозможное устное творчество. Есть и общие, и частные явления, захватывающие обыденные и сакральные стороны. Так, в гнуснопрославленном сериале «Саус-Парк» присутствует некий «Mr. Hankey, the Christmas Poo», вероятно, намекающий на не менее известный мем «Жопа Хэнка». В традиционной культуре Европы популярен трикстероподобный персонаж, совершающий ритуальную дефекацию, символизируя то ли плодородие, то ли способность класть на все неприятности – в Каталонии он называется каганер.

Сальвадор Дали посвятил фекалиям часть своего философского искусства, однако даже он не отважился на прямое изображение процесса их сотворения. До изобретения минеральных удобрений навоз имел большой спрос в сельском хозяйстве, некоторых животных (коров, голубей) ценили за способность его производить. Гуано до сих пор является ценным источником фосфатов. Их количество в наземной биосфере истощается, планируется начать извлекать фосфаты из мочи. В визуальном искусстве глубокой табуации подвергается поза на корточках (исключая Восточную Азию), поскольку ассоциируется с дефекационным процессом (что уже здесь обсуждалось).

Созданы музеи и выставки, предметом которых является навоз. В Берне выставили гигантскую надувную модель собачьей фекалии, она была сдута ветром и вывела из строя линию электропередач. В английском языке упрочилось выражение holy shit, буквально «святое дерьмо». Являясь атрибутом Бога Нижнего мира, навоз использовался в языческих ритуалах.

Среди признаков психических расстройств и асоциальности — нарушения опрятности, энкопрез, копрофилия, копролалия. Но едва ли механизм юнгианский, скорее это выход на поверхность древних инстинктов экскреторной агрессии.

Так чем же они пахнут?

Основной гнилостный запах дает индол. Его выделяет микрофлора, в первую очередь кишечная палочка. Разбавленный индол пахнет цветами, его широко используют в парфюмерии. У человека индол является важным одорантом. Тяжелую, грубую ноту добавляет ядовитый скатол. Нефтяную, маслянистую, скунсовую волну вносят меркаптаны. Кисловатые и пронзительные компоненты добавляют органические кислоты: муравьиная, пропионовая, уксусная, валериановая, масляная и др. Их присутствие сильнее ощущаются, когда выветриваются индол и скатол. Если пища богата белками, выделяются птомаины с резким запахом дохлятины, придающие композиции хищный оттенок. При распаде тканей морских организмов выделяется триметиламин, имеющий «морской», «мочевой» запах. Триметиламин и птомаины заглушают компонент сероводорода (который вопреки мнению пахнет не тухлыми, а свежими, но долго вареными яйцами). Поэтому сероводородная гамма проявляется при потреблении растительных продуктов, особенно крестоцветных, масла которых (изотиоцианаты) содержат серу. Ощущение омерзения, мимические и проксемические реакции на дурной запах управляются гиппокампом (тесно связанным с обонятельным центром в крючке) и амигдалой. Они получают информацию как с обонятельного эпителия, так и из вомероназального органа. А деятельность второй сигнальной системы заставляет человека почувствовать отвращение даже при чтении и разговоре на соответствующую тему, что мы здесь и испытали.

какашки вонь