Несколько слов о пресловутых дебатах в центре Сахарова

С моей стороны было бы хорошо высказаться об этих дебатах вовремя, но, увы — занятость и проблемки со здоровьем тому помешали. Но лучше поздно, чем никогда. Так что…

Я в музей Сахарова впервые зашёл. Не то чтобы я ожидал там что-то особенное увидеть, но кое-что милое и неожиданное таки да, обнаружил. Например, стены зала, где должно было произойди действо, украшали плакатики с фотами Трудолюбивых Мигрантов. Под фотками были начертаны их изречения (типа: "мы спросили продавца вкуснейшей шаурмы, что он хочет сказать москвичам, и он сказал — чувствуйте сэбя как дома"). Некоторые mots звучали странно — как плохие переводы с английского. Наташа Холмогорова, профессиональный переводчик, специально откомментировала: какие именно английские выражения там калькировались. Похоже, плакатики были заделаны в рамках какой-нибудь западной программы по толерастлению коренного населения.

Ещё там в коридоре был выставлен бронзовый — кажется даже, кое-где тронутый ярью-медянкой — бюст какого-то ЛКНа. Или просто человека, состоящего из носа и глаз. Каюсь, так и не понял, кто это. Наверное, кто-то чтимый, но не Андрей Дмитриевич точно. Тот висел в зале на стене — то есть портрет висел, а не АД собственной персоной, конечно. Вид у него был виолончельный, как у Ростроповича. Я поискал глазами Ростроповича, но не нашёл.

Описывать ход самого действа я не буду — это уже сделали другие. Впечатления разве что какие-то изложу. И то не все, а только "самый перчик"…

Общая обстановка. "Это самое имени Сахарова" все называют то "музеем", то "центром", то даже "Центром-Музеем". Колебания с названием очень понятны: если Центр, то это штаб-квартира воинствующего либерализма, если Музей — то "пантеон-рефрижератор" (с) Стругацкие. То есть кладбище. Даже хуже: музей — это что-то ещё более мёртвое, чем кладбище. На кладбищах ещё иногда происходят какие-то события (иные похороны дадут фору какому митингу), в музеях — никогда.

Так вот: "это самое имени Сахарова" — всё-таки музей. Хотя и отчаянно пытается быть именно что Центром — откуда и эти холуйские плакатики с шаурмудростью, и прочие живинки-хитринки. Но, увы: всё это попахивает. Пылью. Нет, я-то знаю, что во всяких негигиеничных подвалах, где собираются наши соратники, пахнет много чем, включая разнообразные каки-завоняки. Но пылью-то там уж точно не пахнет, нет.

Но я отвлёкся, а надо про музей. Итак. Единственным живым — относительно живым — человеком в этом мавзолее является его директор, Юрий Самодуров. Это каким-то чудом сохранившийся образец либерального интеллигента восьмидесятых годов прошлого века. Причём сохранившийся "в самоей своей точности", тютелька в тютельку — начиная от аутентичных до боли очков и причёски и кончая какой-то невообразимой рубахой со штанами. "Это надо видеть", да.

И, конечно, риторика. Чтобы составить впечатление: вот характернейшая цитата из его прошлогоднего обращения "ко всем добрым людям" по поводу невинноубиенной выставки Гельмана — "…Если музейщики, искусствоведы, галеристы, режиссеры, артисты, журналисты и теперь не выйдут на демонстрацию, а ограничатся индивидуальными или совместными письменными и устными выражениями возмущения и сочувствия Марату Гельману и сотрудникам его галереи, то на Россию в недалеком будущем неизбежно опустится плотная завеса русского нацизма вперемешку с православным антисемитизмом". Вот буквально так: плотная завеса русского нацизма вперемешку с православным антисемитизмом. Вперемешку завеса.

Но. При всём том он и в самом деле терпим (да, это бывает даже с либералами!), ведёт себя по-человечески достойно (sic!) и т.п. Живой пример человека, чьи взгляды бесконечно далеки от моих, но который при этом не вызывает гадливого чувства, как типовые либералы-антифашики.

Теперь немного о прочих персонажах.

Михаил Кригер. Ох, Кригер… Странный он оказался человек. По всему, что я о нём знал, я думал, что это такой хладнокровный профессиональный "антифашист"-русофоб, железный пидор без стаха и упрёка. Нет, он не такой. То есть он действительно атифашиствующий русофоб, причём на каком-то даже физиологическом уровне. Я, кстати, даже допускаю, что он принимает свою астму за оргазм русофобию за "гражданскую позицию" или ещё какую-нибудь либеральную добродетель. Но со стороны это всё настолько однозначно, что даже его коллеги и подельники — и то стараются несколько его унять. "Ну чего ты, Миша, ну это уж слишком".

Это, впрочем, неудивительно. Удивительно другое — какое-то фантастическое, непристойное даже для либерала отсутствие логики и здравого смысла. Например, когда оппонент говорил ему, что русские продемонстрировали своё мужество и героизм в Великой Отечественной, Кригер взвивался и начинал говорить, что не надо смотреть на прошлое, а токмо на настоящее, "это деды наши были молодцы, а мы подлецы". И тут же ставил русским в пример величие датчан, которые мужественно сопротивлялись фашизму, прогуливаясь по улицам Копенгагена с жёлтыми звёздами на рукавах в знак солидарности с евреями. На скромное напоминание, что это, во-первых, легенда, а, во-вторых, ровно в то же самое время русские не прогуливались по улицам Москвы со звёздочками в петлицах в знак солидарности, а всерьёз воевали, Кригер ответствовал, что русские, во-первых, воевали плохо (в особенности — плохо защищали евреев), а во-вторых, Дания маленькая и хорошенькая девочка, и ей воевать не пристало, а Россия большая дурында, ей и отдуваться. (Это, повторяю, говорил человек, который только что предлагал "не смотреть в прошлое", и, кроме того, либерал, для которого жизнь каждого человека должна представлять ценность — но русских они меряют на вес, в отличие от датчан и прочих пригожих народов). А потом наш нелюбитель смотреть в прошлое, принялся рассуждать о том, что русское "недостоинство" происходит от "кошмара советчины" и "многосотлетнего рабства" (странно, что не помянул Рюрика — и на том спасибо). И так далее, и тому подобное: все его рассуждения шли по схеме "я твой горшок не брала, к тому же он был с трещиной, а вернула я его целым". И всё это — на голубом глазу. Даст ист фантастиш.

Другие либеральные оппоненты в основном играли в дурочку. Диалоги с ними проходили по такой схеме: "Расскажите, как вы собираетесь мерить нам черепа и сжигать людей второго сорта в топках Холокоста". — "Да никак мы черепа не собираемся мерить. Мы выступаем за прекращение угнетения русских…" — "Вы про черепа давайте, как вы будете их мерить" — "Да никак. Мы за национальную демократию, за интересы большинства…" — "Вы не ответили на простой вопрос — как вы будете мерить черепа и сжигать и сжигать людей второго сорта в топках Холокоста!" — "Да не собираемся мы ничего мерить и никого сжигать. Мы намерены…" — "Вот, видите, у вас нет никакой положительной программы, кроме измерения черепов и топок Холокоста". — "Да не собираемся мы мерить черепа!" — "То есть вы собираетесь сразу всех сжечь в топках Холокоста"…

Ещё замучили совершенно "фашизмом". В приличном обществе сравнение оппонента с Гитлером или ссылки на "фашизм" уже давно считаются сливом и маркируют конец осмысленной дискуссии. Эти же считают, что сведение всего на "фашизм" есть неубиенный риторический приём. Примерно на таком уровне — "вот у вас усы, а Гитлер тоже носил усы, значит вы как Гитлер и собираетесь сжигать людей второго сорта в топках Холокоста". — "Ну хотите, сбрею усы?" — "А у вас волосы чёрные, а у Гитлера гони тоже были чёрные, значит вы как Гитлер и собираетесь сжигать людей второго сорта в топках Холокоста". — "Ну хотите налысо побреюсь?" — "А-а-а-а, скинхед! Вы Гитлер, вы собираетесь сжигать людей второго сорта в топках Холокоста!!!" И так добесконца, пока оппонент "плюнет и отойдёт". После чего можно будет праздновать победу.

Я предложил бы для этого приёма особый глагол — "гитлерение" или "гитлерование". Что-то вроде: "Либералы дружно загитлеровали. Особенно гитлерила дама с бородавкой на шее".

Но я отвлёкся. Пройдёмся дальше по людям.

Из персонажей "того лагеря" обратили на себя внимание две дамы, одна кавказка и одна "из русских". Сидели они шерочка с машерочкой, держались за ручки. Дама "из русских" всё скалилась и куда-то порывалась. Когда ей дали слово, сказала вполне нормальные вещи, даже нормальным голосом. В частности, попеняла Кригеру за русофобию – разумеется, мягко, деликатно. Зато кавказка, когда её спустили с цепи, наговорила интересностей – например, о том, как мы виноваты перед чукчами и якутами и как мы должны отдать им "нефть и алмазы". На невинный встречный вопрос о правах американских аборигенов отвечал уже кто-то другой… "Характерно".

Удивил грузинский человек, который стал объяснять, за что он гордится Россией (!) Я, кстати, совершенно забыл, за что он ею гордится. Кажется, за какую-то гадость. Ещё он объяснил, что русские гордятся Россией неправильно – им нравится, что она большая и у неё есть ядрёна бомба. А вот бельгийцы гордятся высоким уровнем жизни, и это правильно. Я про себя подумал, что мы с удовольствием гордились бы и высоким уровнем жизни, и ежели скинем нерусь и заживём нормально – вскорости будем гордиться ещё и этим.

Но в целом либералы произвели впечатление людей не просто дремучих, а прямо-таки замшелых. Или, выражаясь более технично, с ПЗУ в голове. Как будто им прошили мозги черепомеркой и холокостом, и они в принципе не воспринимают ничего иного. Можно сто раз повторять, что черепомерка не по нашей части – они просто не слышат. "Глухо".

Что ещё? Ах да, нам предложили "приходить ещё". Забились на черездвенедели. Тема новых дебатов – "Русские национальные интересы". Думаю, нам снова объяснят, что они сводятся к черепомерению и холокосту. Но, может, и нам дадут чего порассказать.

Охохонюшки. "Тяжёлая эта работа – из болота тащить бегемота". А тут не бегемот, а целый левиафан. Который плотно засел в этом самом болоте и вылазить никуда не желает.

Ну да мы терпеливые. Тянем - потянем, глядишь, чего и вытянем.