Ни в одной администрации не было такого, чтобы реально инициировать и проводить серьезные изменения в политике национальной безопасности могло больше десятка человек. Что же касается администрации Буша, то там, во-первых, с уходом ухода Роберта Зелллика в инвестиционный банк «Goldman Sachs» и назначением генерала Майкла Хейдена директором ЦРУ посты первого заместителя государственного секретаря и заместителя директора национальной разведки - которые как раз относятся к этой тяжелой весовой категории - оставались незанятыми практически в течение всего 2006 года.

А, во-вторых, пока нация ведет непонятную войну, верно скатывающуюся к печальному концу, все ключевые фигуры кабинета и советники правительства занимаются одним только иракским вопросом - и, соответственно, не уделяют внимания всем остальным.По меткому выражению ветерана Совета национальной безопасности Рэнда Бирса , то, что происходит сегодня - это «синдром детского футбола»: стоит детям начать играть в футбол, все они моментально забывают свои позиции и командные обязанности и только и делают, что гоняются всей толпой за мячом.Характеристика очень верная: за столом в «Situation Room» Белого дома всего двенадцать мест, а у ключевых игроков рабочий график не совпадает настолько, что им очень редко удается проводить там лично или по секретной видеосвязи больше десяти часов в неделю. Когда тот или иной вопрос не попадается на глаза кому-то из первых лиц, его решение может затягиваться на многие месяцы. Я знаю это не понаслышке: с самых первых дней прихода к власти администрации Буша я требовал созыва срочного совещания по вопросу угрозы США со стороны «Аль-Каиды». В конце концов, совещание на уровне кабинета по этому вопросу состоялось - но на дворе стояло уже 4 сентября 2001 года.

После событий 11 сентября, если бы администрация не отвлеклась на иракскую войну, весь прошедший год - как и, прямо скажем, вообще все эти годы - прошел бы в нескончаемых обсуждениях вопросов, связанных с «Аль-Каидой». Однако кроме «Аль-Каиды» и связанной с ней проблемы мирного сосуществования с Исламом и внутри Ислама, своей очереди на рассмотрение ждут еще как минимум семь вопросов национальной безопасности. Все это вопросы первостепенной важности; все они с каждым днем становятся все сложнее; и ни один из них как не решался, так и не решается. Вашингтонские мальчики заняты: они всей толпой бегают за «иракским мячом».Глобальное потепление: в 2001 году, когда открылись первые возможности совершить вторжение в Ирак, главные фигуры в администрации Буша не очень задумывались о глобальном потеплении - разве что выражали сомнение в том, что оно вызвано не пятнами на солнце, а деятельностью человека. Сегодня многие ученые и лидеры многих стран мира уже пришли к мысли, что в отношении глобального потепления мир прошел точку невозврата.

Если их точка зрения верна, то уже те дети, кто сейчас ходит в детский сад, увидят, как вода затапливает большие города и как планета в целом становится гораздо менее терпимой к обитанию на ней человека. Премьер Великобритании Тони Блэр не оставляет попыток убедить президента Буша в значимости этой проблемы, но каждый раз, когда два лидера находят возможность встретиться, их время привычно уходит на обсуждение не надвигающейся планетарной катастрофы, а все того же Ирака.

Реваншизм России: к 2008-2009 году, когда друг за другом свои посты покинут президенты России Владимир Путин и США Джордж Буш, Россия подойдет менее демократической страной и страной, меньше настроенной на сотрудничество с Вашингтоном, чем она была шесть лет назад, когда Буш заглянул в глаза и душу российского лидера. Казалось бы, опытному специалисту по проблемам Советского Союза Кондолизе Райс сначала в качестве советника президента по национальной безопасности, а затем и госсекретаря сам бог велел вплотную заниматься ключевыми вопросами американо-российского взаимодействия. Да и вопросов этих становится все больше: российских губернаторов больше не избирают, а назначают; таинственным образом погибают диссиденты, скорее всего, от рук нового КГБ; в стране идет подавление оппозиционной прессы; лидеров бизнеса вытесняют из страны или бросают за решетку.

Однако во главу угла снова встал Ирак, а тем временем Москва начинает играть в нефтяную политику: в разы повышает плату за энергоносители для бывших советских республик, не согласных «прогибаться» под Кремль, и грозит отключить газ европейским государствам, которые встанут ей поперек дороги. Если Буш думал, что, глядя на это сквозь пальцы, он добьется сотрудничества с Россией по Ирану и Ираку, то эта стратегия явно не удалась.

Левый уклон Латинской Америки: все последние годы до иракской войны президентов США приглашали и ждали на саммитах, проходивших по всей Латинской Америке и во всем Карибском бассейне. Собственно, даже теракты 11 сентября 2001 года застали тогдашнего госсекретаря Колина Пауэлла в Южной Америке. И тогда в этой части мира американская политика реально двигалась вперед: у власти во всем этом регионе, за исключением Кубы, стояли дружественные нам демократические правительства. В странах, раздавленных долгами, проводились рыночные реформы, и везде Соединенные Штаты были желанным партнером. Вашингтон излучал уверенность в том, что, когда умрет Фидель Кастро (если он умрет - у многих относительно этого вопроса уже появлялись некоторые сомнения), даже Куба сможет вступить в клуб демократических и рыночных стран.Но сегодня Кастро нашлась замена, и это не просто очередной кубинский диктатор. Лидером нового «альянса против янки» стал Уго Чавес, демократически избранный президент Венесуэлы. Ярый антиамериканизм Чавеса поддерживается как кубинскими спецслужбами, так и венесуэльскими нефтяными доходами.

К 2006 году полку антивашнгтонской оппозиции, во главе которых встали Венесуэла и Куба, прибыло: лидерами Боливии, Эквадора и Никарагуа были избраны их единомышленники. Что касается Мексики, то Буш начал свое пребывание на президентском посту обещаниями расширенного сотрудничества, а сегодня, после 11 сентября, заканчивает ужесточением иммиграционного и пограничного режима.

Войны в Африке: США обратили внимание на волну геноцида, выплескивающуюся из Дарфура в соседний Чад, главным образом потому, что об этом начали писать (слишком поздно) СМИ и правозащитные организации, развернувшие активнейшую кампанию. Перспективы вмешательства Вашингтона в этот конфликт весьма туманны, притом что Дарфур - это только один из целого клубка конфликтов, которые вместе с проблемой СПИДа буквально выкашивают население Африки и лишают его благ, которые могли бы дать месторождения нефти, газа и других полезных ископаемых.

Войны идут также в Чаде, Конго, Либерии, Сьерра-Леоне и Сомали. Если бы не война в Ираке, Вашингтон наверняка принял бы меры к прекращению событий в Дарфуре, которые администрация Буша уже признала геноцидом, или остановил бы хаос в Сомали, где власть захватила группировка, связанная с «Аль-Каидой», чем вынудила Эфиопию на вторжение, чтобы предотвратить еще более разрушительную войну.

К сожалению, американская военная организация, ресурсы которой на исходе, уже не может, кажется, выделить даже небольшой отряд спецназа, который мог бы встать во главе миротворческих сил ООН в Дарфуре.

Замораживание программ контроля над вооружениями: международный контроль над вооружениями был самым главным вопросом национальной безопасности сразу нескольких президентов, но с первых дней правления новой администрации, когда Буш решил выйти из Договора по ПРО, он редко оказывался в поле зрения Белого дома. Нынешний его советник по национальной безопасности Стивен Хэдли имеет огромный опыт работы по контролю над вооружениями и работает на этом поприще с начала 2001 года, когда он стал вторым человеком в СНБ.

Но после 11 сентября у Хэдли практически не было возможности работать в интересах международного контроля над биологическим оружием, ядерными испытаниями и распространением ядерных технологий, а также угрозой применения радиоактивных материалов в террористических целях.

В течение долгого времени Белый дом отдавал вопросы, связанные с иранским ядерным оружием, на откуп европейцам (при этом миссия остановить ядерное развитие Северной Кореи была возложена на Азию), а сам был просто не в состоянии уделить достаточно внимания и на достаточно высоком уровне, чтобы остановить две ядерные программы одновременно. Все, понятно, из-за того же Ирака.

Транснациональная преступность: в 1989 году в своем телевизионном обращении президент Джордж Буш-старший показал всему народу пакет кокаина, проданный прямо у стен Белого дома, и объявил «войну наркотикам». Позднее эту инициативу существенно усилили, превратив ее в огромную операцию по борьбе с международными преступными картелями, занимающимися, кроме этого, торговлей людьми, контрабандой товаров и оружия, отмыванием денег и преступлениями в виртуальном пространстве.

На ее основе были подписаны международные договоры по борьбе с тайными мировыми преступными конгломератами, но Белый дом, чья объединяющая роль была настоятельно необходима для координации действий десятка различных служб внутри Америки и мобилизации других стран на борьбу с преступной угрозой, в одночасье самоустранился от этой работы.

Более того, оккупация Афганистана войсками НАТО фактически придала сил международным преступным картелям: если в 2001 году объемы производства героина в этой стране были сравнительно низки, то сегодня от производства героина, наводнившего черные рынки Европы и Азии, зависит практически вся афганская экономика. А поскольку подавляющее большинство американских военных либо служит в Ираке, либо готовится к командировке в Ирак, либо возвращается оттуда, у США оказалось недостаточно сил для того, чтобы не дать Афганистану после освобождения превратиться в наркогосударство.

Афгано-пакистанская граница: если Афганистан и становится объектом внимания американского политического класса, то не из-за проблемы наркотиков, а из-за того, что побитый «Талибан» вновь начинает угрожать афганской армии и силам коалиции. Однако если решение этой проблемы и существует, то искать его следует по ту сторону Хайберского перевала, на территории западного Пакистана, где по образцу «Талибана» образовалась огромная база боевиков, настоящее «государство в государстве».

Мало того, что на работу по этому вопросу у США нет сил: в условиях, когда чрезвычайно сложно определить, как и, собственно, кем управляется ядерное государство под названием Пакистан, у них нет даже желания за него браться. До сих пор Вашингтон удовлетворялся предпринимаемыми генералом Первезом Мушарррафом полумерами по борьбе против сети ядерной контрабанды, созданной А.К.Ханом, против связей пакистанских спецслужб с террористами и контроля над базами «Талибана» и «Аль-Каиды» в Вазиристане.

Чтобы Пакистан начал действовать более активно, требуется неусыпное внимание самых высокопоставленных представителей официальной власти США, которые должны заниматься решением в том числе и таких вопросов, как застарелые трения между Пакистаном и Индией. Но из-за Ирака у всех вождей американской нацбезопасности просто не хватает рабочих часов, чтобы заниматься как решением этих проблем, так и выделением войск для стабилизации положения в Афганистане. А президент тем временем планирует послать в иракскую «черную дыру» еще больше американских солдат. Пусть он вспомнит не только о тысячах погибших, десятках тысяч раненых и уже истраченных на эту войну сотнях миллиардов долларов. Пусть он также вспомнит о том, что все те, кто принимает решения, касающиеся безопасности страны, все это время остаются оторванными от важнейших проблем, над которыми должны были бы работать. «Окно возможностей» по каждой из этих проблем уже со скрипом закрывается - но этот скрип, видимо, не слышен за воем сирен Багдада.