Начиная свое исследование, я задаюсь тремя вопросами.
Первый - как биография человека может быть ключом к эпохе, к времени, в котором он жил.
Второй - каковы истинные причины сожжения Джордано Бруно. Официальная версия удовлетворяет мало. Опыт подсказывает, что видных людей редко судят за то, что они действительно совершили - находится совершенно иной предлог.
Третий, и самый интересный - что натолкнуло его на идеи множественности миров, подобия звезд - Солнцу, бесконечности Вселенной. Насколько обоснованы эти версии - ведь они возведены наукой (с какого времени, кстати?) в ранг религиозного догмата, мало отличающегося от догмата о непорочности зачатия, насмешки над которым, по легенде, положили начало злоключениям ДБ.

***

I
Филиппо Бруно родился в 1548 году в селении Нола, близ Неаполя. Мальчик был способный, так что его отправили учиться в Неаполь, где в 1565 году при вступлении в орден Доминиканцев он получил имя Джордано. Выделялся среди товарищей по учебе большими способностями, феноменальной памятью и апломбом в стиле "я д'Артаньян". То есть не просто считал себя самым умным, но и заявлял об этом всем и каждому. Например, не просто сомневался в непорочности зачатия Девы Марии, но и брался обсуждать это. В католическом монастыре 16 века.

Нельзя сказать, что люди в то время были сильно глупее наших современников. Если вспомнить тезис Энштейна о том, что количество интеллекта на планете постоянно, а население растет, то выйдет как раз наоборот. Но тезис этот скорее иронический. Да, люди того времени, все - от социальных низов до герцогов, королей, кардиналов и пап - знали гораздо меньше об окружающем мире, не были знакомы с медициной и паровой машиной, были полны суеверий, предрассудков и заблуждений (плохое знание лучше чем никакое), но. Все это относилось к тому, что мы называем точными и естественными науками. Что касается наук гуманитарных, что касается знаний о человеке, о его природе, искусстве, в частности, формирования сознания людей - то считать доминиканцев профанами в этом - нет никакого основания. Более того. Domini Canes - Псы Господни - это неофициальное название организации. Полное название звучит как Ordo fratrum praedicatorum: Орден братьев проповедников, и главные направление их работы - проповедь Евангелия (т.е. пропагандистская работа), изучение наук, образование, миссионерская деятельность и борьба с ересями. То есть это одна из передовых организаций того времени как в сфере манипулирования сознанием, так и в образовательной деятельности (надо сказать, что и сегодня две этих сферы пересекаются довольно сильно). Как происходит набор членов в такие организации, можно представить, вспомнив научный коммунизм, изучавшийся в вузах Советского Союза. То есть. Человеку дают некий набор догматики, марксизма-ленинизма, и он должен его съесть и не поперхнуться. Относились к этому люди по-разному, кто-то мог спорить с трудами классиков - и пока спорит, не видать ему диплома как своих ушей. Кто-то молча заучивал, не вникая. Этого было достаточно. Пока не находилось желание получить статус кандидата каких-то наук - и вот тут приходилось жрать ленинизьм по полной. Это был просто тест - что за человек. Дурак он обыкновенный, дурак с претензиями, или вменяемый человек, способный адаптироваться к дуракам. Систему (в данном случае образовательную) устраивают первый тип и последний: они способны в ней работать. А вот дураки с претензиями должны отбраковываться: их деятельность для системы разрушительна.

Именно такой статус имели и католические догматы. Непорочность зачатия это "загнивание буржуазных стран". Заведомая чушь, которую предлагается сожрать. Если монах верит в это, замечательно. Если видит, что ему парят мозги, но виду не подает, тоже хорошо. А вот если начинает с этим спорить - то ему в Ордене не место. Именно к такой категории людей и относился Джордано Бруно.

Основной задачей Ордена была подготовка проповедников, а также борцов с ересью. Инквизиция находилась в ведении именно доминиканцев, церковные тюрьмы находились в их монастырях, а начальник цензурного комитета церкви (magister sacri palatii) обязательно должен был быть доминиканцем. То есть, Джордано Бруно, который учился в Ордене с 1563 по 1576, обучали как будущего инквизитора. Да и воспитывали, можно сказать - он попал к доминиканцам в 15 лет, а ушел в 28, sapienti sat. С такого человека двойной спрос в случае ереси. А случай, судя по всему, именно таков. Уже в 1566 году фигурант был привлечен к суду монастыря за по обвинениям в неуважении к образам святых и кощунстве. По молодости прощен. Но что простительно для рядового монаха, недопустимо для священника. Более того, "публичного доктора" (высшая научная степень доминиканских школ). То есть человека, который не просто служит обедни и проповедует обывателям, а того, кто имеет право читать с университетской кафедры. И почти сразу же по получению ДБ этой степени Орденом, то есть фактически инквизицией, было инициировано расследование по факту высказывания еретических мнений. Он не нашел ничего лучшего, как скрыться, уехать из Неаполя в Рим. Это неплохо характеризует нашего героя. Вместо того, чтобы спустить конфликт на тормозах - опять же, еретик-доминиканец и зажигательные мероприятия с его участием никому не нужны*, для Ордена проще все представить в том свете, что имели место непонимание, чем судить Бруно по всей строгости. Но - нет. Он не видит себя в рамках Ордена. И вообще, в одежде монаха. Не тот человек. Воспитанный в духе фанатизма и догматики, не приемлющий официальные идеологемы, свое, альтернативное, еретическое, по собственному выражению, "более совершенное" богословие - он будет продавливать с не меньшим догматизмом, чем его бывшие коллеги - официальную позицию Церкви. В частности, на диспутах он в принципе не слушал оппонентов, а занимался лишь тем, что излагал свою Истину-В-Последней-Инстанции, а неспособных ее понять или принять - называл недоумками и ослами. Воспитание есть воспитание. От осины не родятся апельсины.

(* Важность фанатизма в преследовании еретиков бесспорна. Но сам по себе фанатизм недостаточен для организации массовых сожжений и религиозных войн. Религиозные войны, например, во Франции были борьбой политических элит, очень косвенно связанной с собственно религиозными моментами. Согласно статистике, более двух третей сожженных еретиков в Испании были состоятельными горожанами, чье имущество было изъято в пользу Церкви. Широко распространена была практика откупа от преследований за ересь, сродни торговле индульгенциями. При этом цепные Псы Господни были лишь исполнителями: нищенствующими монахами. Что можно было получить с еретика-доминиканца? С ним ситуация проста: либо он правильный чекист, т.е. доминиканец, пригоден организации и прощается, либо непригоден - и идет на костер. Характерно, что власти кальвинистской Женевы, заключили Бруно в тюрьму на пару месяцев - но по итогам суда он был освобожден, а отлучение от церкви было снято. То есть, по понятиям отмороженных женевских протестантов, сжигавших еретиков не хуже Торквемады (опять же, доминиканца!), в действиях Бруно не было "мятежа против Бога"! И еще один штрих: среди обвинений на суде Инквизиции было не только обвинение в ереси, но и - в нарушении монашеского обета. Это суд чекистов над чекистом. )

С отъездом в Рим начались вынужденные путешествия ДБ, галопом по Европам,закончившиеся в 1592 взятием под стражу. Из Неаполя в Рим, затем в генуэзскую республику, затем в Турин, Венецию, Падую. В Милан. Затем в Женеву. В Лион. В Тулузу. Париж. Лондон, Оксфорд. Майнц, Марбург, Виттенберг. Прага. Франкфурт, Цюрих. Падуя. Венеция. И снова Рим - теперь уже под конвоем.

Будучи "публичным доктором", всюду стремился читать лекции и участвовать в диспутах. Рано или поздно результатом диспута становилась необходимость искать себе новое место, а чтения лекций - запрет на преподавание, как в Оксфорде или Марбурге. Впрочем, где-то обстановка отличалась бОльшим либерализмом - в первую очередь, во Франции. Так, в Тулузе он занимал два года должность ординарного (штатного) профессора философии, а впоследствии был назначен экстраординарным профессором Сорбонны.
Материальное положение Бруно нельзя было назвать бедственным, но для профессора заниматься работой корректора или наборщика в типографии, как нередко приходилось, означает явную нужду. С другой стороны, неплохой доход могли принести заказные посвящения работ (за одно из таких посвящений, императору Рудольфу II, он получил 300 талеров. Это 9 кг серебра). Часто заработком было обучение искусству памяти.

Что это был за человек... В Лондоне он обратится к публике к извинением за незнание английского языка, сопровождающееся пожеланием вести диалог на итальянском, латыни, французском или испанском, которыми он владел свободно. Его труды будут написаны на итальянском, латыни, французском. С 11 лет наш герой изучал литературу, логику (схоластику), диалектику**. Был хорошо знаком с сочинениями Платона, Аристотеля (о котором читал свои первые лекции с кафедры), Раймонда Луллия (который был более всего ему, такому же мистику, близок), Фомы Аквинского, Дунса Скотта, Николая Кузанского, Коперника, Эразма Роттердамского, Лютера (в защиту которого произносил речи), Кальвина, Меланхтона. И, конечно, с герметической традицией. Перечисляю только тех, чье влияние или критика сильно заметно в трудах и жизни Бруно. Его знания и память производили впечатление на людей: в частности, он был принят ко французскому, а позже - к английскому двору уже только поэтому. Венецианские власти, выдавшие Бруно на суд в Риме, отмечали, что «это один из выдающихся умов, какой только можно себе представить; это человек замечательной начитанности и огромных знаний». Его труды были посвящены логике, философии, этике, а также той самой мнемотехнике. Среди них имелась и лирические сочинения. То есть. В целом это был ученый мирового класса и мирового же значения***. Один из образованнейших людей своего времени, хорошо известный как в научной среде, так и среди аристократии, покровительствующей наукам. Был хорошо знаком с тремя королями. Был прототипом философа в одной из шекспировских пьес.
Даже если мы выкинем эту идею о множественности миров, которая прославила Джордано Бруно в 19веке, то перед нами останется значительная фигура, хотя на 2 порядка менее заметная из века 21.

(** Средневековая, пост-платоновская диалектика это постижение сути вещи через вскрытие наблюдаемых противоречий. Не могу удержаться от сравнения с искусством допроса. Что такое - занятия философией? Это и есть допрос реальности. С пристрастием.
*** Причем, говоря штампами 20 века, совершенно гуманитарного плана. Это поэт, философ, религиозный мистик).

***

II
Второй вопрос прост. Достаточно отбросить штамп о Бруно как о светоче истины, "вошедшему на костер за Веру", как становятся видны реальные причины того, почему он в этом костре оказался. Как возник этот штамп? В 19 веке шло объединение Италии, связанное не просто с "подъемом национального самосознания", а с формированием итальянской нации как таковой. Создания как этого самого национального сознания, которого еще в начале 19 века не существовало. Человек из Неаполя бы завелся, если бы его сравнили с сицилийцем или венецианцем.

У человека есть природный механизм распознавания свой-чужой. В процессе ментального развития он настраивается, и настраивается довольно сложно. Сначала мама-немама. Затем среди немам выделяются другие члены семьи, они тоже свои (но не настолько). Затем появляются какие-то друзья детства, они тоже свои, но все же еще менее свои. Затем, что интересно, из "мамы" выделяется "Я", которое самое-самое центральное свое. Вокруг него семья. Чуть дальше какой-то круг друзей, близких. Затем какой-то один социальный круг, по тем или иным причинам - свой. Затем более широкие круги. Чем более развито индивидуальное сознание, тем дифференцированнее система этих различений, тем больше категорий своих - и категорий чужих для него существует. Это же можно сказать о массовом сознании. Еще в 17 веке оно было развито гораздо меньше и настроено гораздо иначе. Семья, селение или город, община или цех, церковь - вот и все свои. Все остальные чужие. Ну ясно же! Бормочут по-своему, как-то странно и смешно (единые стандарты языка возникают в 19-20 веках, с прессой и радио, до этого пруссак понимал баварца с трудом, разница между сицилийским и генуэзским, или нормандским и провансальским диалектами была... примерно как сейчас между русским, украинским и белорусским языками). Верят во что-то свое (даже после унификации веры на основе печатной Библии разница между двумя соседними епископатами очень велика, например, по предпочитаемым-признаваемым святым). В каждом городе своя власть, свое самоуправление, свои отношения со столицей. А когда она вообще возникает, эта столица? Первой столицей, то есть - городом, который сумел сделать другие города своими отражениями, стал Париж. Когда стал стоить мессы.

Создание французской нации начал Ришелье и закончил Бонапарт. Это - первая нация. Все остальные потом подражали французам. Выбора особого не было: когда разрозненные самоуправляемые города становятся узлами единой сети государственного аппарата, нервной системой киборга, имеющего в своем распоряжении население всей Франции - это убеждает. Наглядно и конкретно. Французское доминирование в Европе на протяжении всего 18 века, та легкость, с которой Наполеон, потеряв одну великую армию, тут же собрал новую - это были АРГУМЕНТЫ.
Как создавалась нация? Объединением всего населения городов вокруг общих символов. Созданием общего символического, информационного пространства. Некоей общей реальности, разделяемой всеми, общего взгляда на мир, общего восприятия его. Достигается это как унификацией существующих символических систем - языка, права, образования, так и введением новых. Например, исторических контекстов. Построенных таким образом, чтобы пикардиец или бретонец чувствовали себя французами, чтобы причастность к нации возвышала людей. Отсюда - большая потребность в национальных героях, гениях и всяческого рода выдающихся людях. Чем больше их существует в этом информационном пространстве, дискурсе, тем выше ценность принадлежности к нации. Тем больше людей выбирают эту принадлежность, делают ее частью своей идентификации.

История с Бруно - совершенно типовая. Будучи в некоторой степени известен при жизни, он не создал свой круг учеников, его книги - достаточно интересные в философском плане - были забыты вплоть до конца 18 века, пока не были замечены Якоби и по его наводке Шеллингом. Но делать из него икону стали полвека спустя, когда мастерили итальянское государство. Он стал нужен Рисорджименто. Именно он сам, а не его идеи! Он - еще один великий итальянец. И точка. А раз он великий, значит, велики и его идеи. В том числе и о множественности миров. Идея фантастическая, придуманная им в процессе философствования (см. часть 3). Будоражащая воображение. Ага. Раз она будоражит наше, значит и тогда, в конце 16 века она будоражила умы! Значит, за нее его и сожгли. Мученик, герой, борец, настоящий ученый (напомним, что в 19 веке ученые стали восприниматься как герои - вполне, впрочем, заслуженно). Логика безупречна. То, что факты ее не подтверждают ни на йоту - кого это волнует? Мы делаем большое дело. Наше дело - Италия. Коза ностра Итаалья.
Затем с легкой руки Энгельса эту логика была принята и коммунистическим движением по всему миру. И миф устоялся.

В чем же факты... За что сожгли Джордано Бруно?
Все оказалось достаточно просто. Вот выдержки из следственного дела.

1. Джованни Мочениго, доносчик, в Венеции: — Я несколько раз слышал от Джордано в моем доме, что ему не нравится никакая религия. Он высказывал намерение стать основателем новой секты под названием “Новая философия”. Говорил, что наша католическая вера преисполнена кощунствами против величия божия, что нужно прекратить диспуты и отнять доходы у монахов, ибо они оскверняют мир.

2. Я слышал от него, что теперешний образ действий церкви — не тот, какой был в обычае у апостолов, ибо они обращали людей проповедями и примерами доброй жизни, а ныне кто не хочет быть католиком — подвергается карам и наказаниям, ибо действуют насилием, а не любовью; и что такое состояние мира не может далее продолжаться, ибо в нем царит одно лишь невежество и нет настоящей веры; что католическая нравится ему больше других, но и она нуждается в величайших исправлениях; что в мире неблагополучно и очень скоро он подвергнется всеобщим переменам, ибо невозможно, чтобы продолжалась такая испорченность и что он ожидал больших деяний от короля Наваррского; и поэтому он хотел поспешить выпустить в свет свои сочинения и таким путем приобрести влияние, ибо он собирался, когда придет время, стать капитаном, и что он не всегда будет бедняком, так как будет пользоваться чужими сокровищами. [...]
И упрекал [Венецианскую] республику в том, что она оставляет монахам богатства, говоря, что нужно поступить с ними как во Франции, где доходами монастырей пользуются дворяне; и что все монахи — ослы.
[...]

6. Ругал Венецианскую республику за то, что она позволяет монахам пользоваться имуществами.

7. Джованни Баттиста Чотто, допрошенный в Венеции: — Слышал от других во Франкфурте, что Джордано слывет человеком неверующим.

8. Он же, повторно допрошенный, показал, что уже после того, как Джордано был заключен в Святой службе, слышал от некоторых монахов-кармелитов во Франкфурте, что его всегда считали человеком неверующим; и слышал от разных лиц в Германии, что он хотел учредить в Саксонии новую секту, и был изгнан оттуда
[...]

12. Франческо Грациано, сосед по камере в Венеции: — Казалось, что он противился всему католическому, о чем шла речь, но он еще постоянно уверял в этом и сделал своим занятием высказывания против всякой веры и введение новой секты и говорил, что в Германии [его последователи] назывались джорданистами.
[...]

22. [Обвиняемый] отрицал все, что касается секты джорданистов, и что когда-либо имел и тем более высказывал намерение основать новую религиозную секту.

Напомню, что Бруно очень долгое время прожил в "еретических" краях - Швейцарии, Франции, Англии, Германии. Одна из главных тем Реформации - отжать у духовенства имущество, земли, доходы. Позиция нашего героя именно такова. В протоколах есть отрицание стремления создать секту, но нету отречения от этой, ключевой позиции.Это - все. Это превращает его из человека в топливо. С этого момента на него смотрят именно так. В дальнейшем присутствуют долгие разбирательства - философские, богословские. Но участь Джордано решена, и смысл разбирательств - типичное и понятное стремление чиновников от инквизиции прикрыть свою задницу, т.е. обосновать зажигательные мероприятия****. Дальнейшие протоколы представляют из себя скрупулезное фиксирование фактов ереси, и только. Никто в Риме не склоняет Бруно к отречению от своих взглядов, как это было ранее в Венеции, в первые месяцы заключения.

Добавим к этому упоминавшееся выше нарушение монашеского обета - которое, наряду с ересью, фигурирует в приговоре - и картина становится ясна. Все просто и прозаично. Шла Реформация. Времена не выбирают - в них живут и умирают.