Почти 60 лет назад СССР победил гитлеровскую Германию. А 52 года назад умер Сталин, под руководством которого и был разгромлен нацизм и построен тот СССР. Много простых людей плакало в дни траура. Они ясно переживали, что вместе со Сталиным уходит целая эпоха и наступает что-то новое, неизвестное. Они плакали, потому что чувствовали: Сталин — это всемирно-историческая проблема, проблема нашей российской государственности.

Только пошлый обыватель в угоду своей идеологии возвеличивают и обожествляет Сталина или оплёвывает и тщится его унизить. Как писал ещё двадцать лет назад Вадим Валерьянович Кожинов, это означает, что «культ личности» по-прежнему действует на всех: как на тех, кто обеляет Сталина, так и на тех, кто его очерняет, рисуя вурдалаком и параноидальным злодеем.

Его славят или клянут, пытаясь окончательно разрешить его проблему, а он с каждым годом становится всё интереснее и загадочнее. И разве случайно, что, по данным месяц назад проведённого опроса ВЦИОМ, более 40% россиян ждут сегодня «нового Сталина»?

Что же это за проблема?
Это проблема достоинства личности и народа, которые в чрезвычайных и, казалось бы, безысходных обстоятельствах в совместном творчестве создают вершинное явление своей тысячелетней истории.

Каким образом ещё вчера неиндустриальная страна оказалась в состоянии победить фактически всю Европу? Как люди поднимались в атаку и шли, и умирали, чтобы сначала выстоять, а потом и победить? Что это за магическая формула «За Родину! За Сталина!», которая вопреки всему объединяла страну? Как можно было, по известному определению Уинстона Черчилля, «принять страну с сохой», а оставить её «с атомной бомбой»?

Мы никогда ничего не поймём в России и мире, пока не увидим, что сталинский период российской истории является вершинным и возможно уже никогда недосягаемым.

Это не апология Сталина. Это вообще не про то.
Это медицинский, что называется, факт. Этот факт озвучили и Черчилль, и де Голль, все крупные политики середины прошлого века.
Жорес и Рой Медведевы — отнюдь не сталинисты, наоборот, известные борцы с «последствиями культа личности». Но они однозначно считают Сталина безусловным первым мировым лидером середины 20-го века: «Превращение СССР в супердержаву и появление двухполярного мира... было в первую очередь связано с деятельностью Сталина. Другие лидеры, от которых зависели судьбы людей в минувшем столетии, Гитлер, Мао Цзэдун, Рузвельт, Черчилль, Ганди, Тито, Хомейни, Мандела, стоят уже в следующем ряду, так как их влияние имело не всемирный, а региональный характер». (Ж.А. Медведев, Р.А. Медведев. Неизвестный Сталин. — М., «Права человека», 2001, стр. 76).

Масштаб личности Сталина прекрасно понимал и такой, в данном случае чрезвычайно ценный эксперт, как Адольф Гитлер. Гитлер, вспоминает в своих мемуарах Вальтер Шелленберг со слов начальника Главного управления имперской безопасности Германии Р.Гейдриха, на совещании 16 июля 1941 года, на котором была выработана оккупационная политика по отношению к России, «настаивал на скорейшем создании хорошо спланированной системы информации — такой системы, которой могло бы позавидовать даже НКВД: надежной, беспощадной и работающей круглосуточно, так, чтобы никто — никакой лидер, подобный Сталину, — не мог бы возвыситься, прикрываясь флагом подпольного движения, ни в какой части России. Такую личность, если она когда-либо появится, надлежит своевременно распознать и уничтожить. Он считает, что в своей массе русский народ не представляет никакой опасности. Он опасен только потому, что заключает в себе силу, позволяющую создать и развивать возможности, заложенные в характере таких личностей» (В. Шелленберг. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика.: — М., 1991, стр. 227).

О чём это?
Что это за личности, которые создаёт русский народ? Что это за сила русского народа? Кто вообще такие, эти русские? Надо честно признаться, что мы нынешние этого уже или ещё не знаем.

Но может быть, все это — лишь воздействия «культа личности»? Был ли такой великий Сталин? На это один раз и навсегда ответил создатель гениального «Тихого Дона» М.А. Шолохов, когда сразу после XX съезда в ответ на разглагольствования одного из функционеров заметил: «Был культ, но была и личность».

Личность, о которой, между прочим, писал в тюрьме в марте 1933 года ныне всем известный священник Павел Александрович Флоренский: «Будущий строй нашей страны ждет того, кто, обладая интуицией и волей, не побоялся бы открыто порвать с путами представительства, партийности, избирательных прав и прочего и отдался бы влекущей его цели. Все права на власть..., избирательные, (по назначению) — старая ветошь, которой место в крематории. На созидание нового строя, долженствующею открыть новый период истории и соответствующую ему новую культуру, есть одно право — сила гения, сила творить этот строй. Право это, одно только не человеческого происхождения, и потому заслуживает название божественного. И как бы ни назывался подобный творец культуры — диктатором, правителем, императором или как-нибудь иначе, мы будем считать его истинным самодержцем и подчиняться ему не из страха, а в силу трепетного сознания, что пред нами чудо и живое явление творческой мощи человечества:» («Предполагаемое государственное устройство в будущем» — «Россия-2010», ? 3, 1994 г., стр. 192).

Без такого «трепетного сознания» не увидеть и не осознать проблему Сталина.
А без этого мы вновь и вновь будем возвращаться в гражданскую войну — которую Сталин во многом «закрыл» Конституцией 1936 года.

Пошлость XX съезда аукнулась нам развалом СССР. Пошлость перестройки, оплёвывавшей Сталина, создавая меж тем условия для разграбления страны, вот-вот обернётся развалом Российской Федерации.

«Схватить» и правильно поставить сегодня проблему Сталина означает получить шанс на спасение страны. Приснопамятные «правый» и «левый» уклоны далёких, казалось бы, 20-30-х годов в чистом виде отражают и нынешние две самые модные доктрины — «Крепости России» (М. Юрьев, М. Леонтьев, А. Крутов и др.), набирающей ныне силу, и исходная доктрина «интеграции в мировую развитую цивилизацию» (М. Горбачёв, Б. Ельцин, Е. Гайдар, А. Чубайс). В каждом из направлений есть рациональное зерно, но в целом — гибельная опасность для страны. Как «закрытие», так и «открытие» страны без создания нового строя и цивилизационного прорыва, закончится крахом.

Тогда борьба с уклонами не дала стране погибнуть и явилась формой доработки и принятия за основу победной доктрины — «построения социализма в одной стране». Идти своей дорогой очень трудно, почти невозможно — но иначе смерть. В ноябре 1928 года на пленуме ЦК ВКП (б) Сталин пояснял: «Для того чтобы добиться окончательной победы социализма в нашей стране, нужно еще догнать и перегнать эти страны ... в технико-экономическом отношении. Либо мы этого добьемся, либо нас затрут. Это верно не только с точки зрения построения социализма. Это верно также с точки зрения отстаивания независимости нашей страны». И уже в классическом виде определял 4 февраля 1931 года на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности: «Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать... Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют... Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Напомним, что сказавший эти слова ошибся всего на четыре месяца и семнадцать дней. И проблема Сталина здесь состоит в том, есть ли у нас сегодня хотя бы десять лет?

«Правый уклон» определял невозможность построения особенного строя, особого хозяйства и социальной системы в одной отдельной стране. Поэтому предлагал отказаться от индустриализации и темпов и пойти «эволюционным путём» (Бухарин и Рыков).
«Левый уклон» также исходил из невозможности построить социализм в одной только стране, поскольку надо было строить во всемирном масштабе сразу, инициируя революции в зарубежных странах, порождая мировую революцию.

А Сталин и поддержавшее его большинство населения (прежде всего, ещё вчера крестьянская молодёжь, влившаяся в индустриализацию и в административный аппарат) пошли по невозможному пути — и стали создавать самый передовой строй в одной стране. Это было немыслимо и невозможно — но именно поэтому они выиграли войну и создали атомную бомбу, а потом и первыми полетели в космос.

Проблема Сталина состоит в том, чтобы открыть — как он сумел это сделать? Ведь сегодня нам предстоит то же самое. Мы либо преодолеем свою слабость и восстановим государственность, либо нас окончательно вычеркнут из истории, отправив, по тому же М. Юрьеву, в банановую Московию-крепость или, по Чубайсу, голыми и подыхающими в «развитый мир».

Историк Михаил Александров (Австралийский национальный университет в Канберре) обращает внимание, что как раз в 1931 году «в партийных верхах стали открыто поговаривать о необходимости смены идеологического курса. В дневниках Литвинова есть интересная ссылка на беседу по этому поводу с Ворошиловым. Последний заявил, что страна должна срочно перейти на путь «великодержавной политики». Причем, присутствовавший при разговоре Рудзутак поддержал его. Эта новая «великодержавная политика» самым органичным образом вписывалась в теоретические представления Сталина, если вспомнить, что это его Ленин обвинил в «великорусском шовинизме». В любом случае именно Сталин дал старт новой идеологической доктрине. Год «великого перелома» ознаменовался не только переломом в политике и экономике. Начался перелом в идеологии». (См.: http://www.geocities.com/CapitolHill/Parliament/7231/alexandr/alex_3.htm)
И проблема Сталина для нас сегодня, в частности, означает то, что 2005 год может не стать таким «годом великого перелома». И страна не сумеет выйти на новый курс.

Перестать быть слабыми, значит, научиться ставить и решать свои главные проблемы как мировые, всеобще значимые. Пока мы сами не определим для себя Иосифа Виссарионовича Сталина как проблему, нас будут не только, как всегда клевать, но и попросту приговаривать к небытию и приведут этот приговор в исполнение.

Решение проблемы Сталина в наши дни лежит в реализации доктрины России как мировой державы.
Мировая держава не требует от России вписываться куда-либо и, вместе с тем, осуществлять внешнюю экспансию, поскольку в отличие от американской империи мировая держава является государственностью, которая не колонизирует, подчиняет и повелевает, а ставит перед собой и человечеством мировые проблемы и образцово-показательно решает их на собственной территории, организуя, тем самым, мировое развитие. В основе мировой державы должна лежать система развития страны, а реализацию осуществлять диктатура развития. Без этого невозможно решить самые насущные вопросы российского исторического бытия: демографическую; дальневосточную (медленный уход восточного края страны); градостроительную и жилищную; энергетическую; социальную.

Реализация доктрины мировой державы, конечно, непроста, но зато она является единственным выигрышным и абсолютно традиционным для России делом. Ее предшественники — проекты Москвы как Третьего Рима, России как Всемирной монархии Ф.И.Тютчева и проект «построения социализма в одной стране» И.В.Сталина.

Полтора столетия назад, в мае 1867 года, Фёдор Иванович Тютчев напрямую обратился к тем нынешним политикам и идеологам, которые сегодня не видят субъектности и самостоятельности нашей страны, «всемирной судьбы России»:

Напрасный труд — нет, их не вразумишь, —
Чем либеральней, тем они пошлее,
Цивилизация — для них фетиш,
Но недоступна им ее идея.
Как перед ней ни гнитесь, господа,
Вам не снискать признанья от Европы:
В ее глазах вы будете всегда
Не слуги просвещенья, а холопы.

Проблема Сталина и определяется, в конечном счёте, тем, удастся ли нам перестать быть холопами.