Отрывок из книги "Меньшее зло"

Надо уметь владеть собою, чтобы уметь владеть миром.
П.Кальдерон

Нет, ака, он никогда не был ханом. Хан - это как когда-то у вас царь, потом президент. Вот ваш Сталин тоже не был царь, Сталин был больше чем царь. Иван Грозный, в школе учили, ему надоело, что он царь, посадил вместо себя ордынца, а сам ушел с Аллахом разговаривать. Иван Грозный получился не царь, а ордынец - царь, и что? Грозного все помнят, а ордынца забыли как и зовут.

Так вот, ака, ханом он не был. Он и не мог быть ханом, потому что настоящий хан - это чингизид. А он был совсем худого рода, никто не знал, от кого он родился. Говорили, что от помощника Чагатая, но толком никто не знает. Сам Чагатай был сыном Чингисхана. Если помощник выказывал нерадивость, Чагатай приказывал бить плеткой. Слуги при шатре Чагатая били его помощника плеткой. Вот из какого знатного рода он был, если правду говорят про Чагатая. Его все называли просто эмиром. Эмир - это не хан. Вот есть хан, а у хана много эмиров. Он же, ака, такой был эмир, у которого много ханов. Вот он какой был эмир. Знаешь, что он всегда говорил? Он так говорил: "Этот мир не стоит того, чтобы иметь двух ханов". Вот как он говорил. Поэтому он хотел собрать весь этот недостойный мир в один кулак и поставить сверху хана. Чтобы никто потом не смог воспротивиться воле правителя. Потому что - от чего все беды? Каждый хочет оторвать кусок для себя: хану - свое, эмиру - свое, мулле - свое, дехканину ничего не останется. Это несправедливо, потому что сильный заберет все, ничего не даст слабому.

Эмир хотел по-другому. Он хотел соединить мир, сделать одну справедливую власть и каждому дать по справедливости и по заслугам. Ты можешь вести войско и побеждать в битве? -возьми войско и иди вперед. Только не обмани: не убьет враг - накажет эмир. Хочешь обрабатывать землю? - возьми, сколько надо. Только не обмани: если земля не родит, тебя зароют в нее вместе с престарелыми родителями и малыми детьми, и придет другой, который на твоей крови вырастит урожай.

Знаешь, ака, я читаю русские газеты - мне смешно и печально. У вас есть странные люди, ака, они говорят, что все должны быть свободны и пусть каждый сам за себя принимает решения. Они не понимают, эти люди, что над свободными обязательно должен быть вот такой эмир, потому что только при нем люди и могут быть свободными. Пусть каждый думает за себя, но только если есть эмир, который хоть немножко думает обо всех вместе.

Ака, я кандидатскую диссертацию про Достоевского писал, что нет ничего для человека невыносимее свободы. Это не мы сказали, это вы сами сказали. Как после таких великих слов можно говорить про свободу, что каждый за себя, все такое? Может, и есть глупые люди, которые в это поверят, побегут за теми, кто так говорит. Но они опомнятся потом, остановятся, оглянутся и тех, кто им про свободу сказал, обязательно повесят. Или расстреляют, это уж как получится. Потому что настоящая свобода может быть, только если есть вот такой великий эмир. Или хан. А иначе это не свобода, это знаешь как? - когда смотришь ранним утром на горы, там туман, а чуть поднялся ветер - и нет тумана, только солнце жжет, и понимаешь, что привиделась прохлада, а сделать ничего нельзя.

Так я про эмира. Он хотел, чтобы был один мир и один хан. Чтобы сделать мир единым, он шел вперед со своим войском. Дети его, те - да. Дети становились ханами, ака. Когда он покорял страну, то сына там ставил ханом. Потому что ему дальше надо было идти на запад, и за спиной должен оставаться верный. Это он на время делал много ханов, а сам по всему свету искал одного, которому мог бы доверить весь завоеванный мир.

Я вернусь немножко назад, ака, к самому началу, когда он еще не был эмир, когда только родился. Тогда Чагатай ходил в набеги на соседей и помощника с собой брал, а у помощника была жена. Говорят, что из Китая, из Поднебесной. Но это, я так полагаю, ака, китайцы сами потом придумали, чтобы породниться с таким человеком, к себе его приписать. Во время одного из таких набегов он и родился, прямо в телеге. Говорили, что он уже родился хромым. Это неправда, ака, охромел он в сорок семь лет, когда жег Сеистан: тогда отступившие воины оставили его одного, и конница хана Джента промчалась над его бесчувственным телом. После этого, ака, он стал очень жестоким, сам пытал пленников и приказывал бросать младенцев на копья воинов.

А в самом начале он не был хромым. Он родился уже седым - это правда, и в младенческой ладони был зажат сгусток крови. Его мать - пусть китаянка - увидела новорожденного, который посмотрел на нее желтыми как у тигра глазами, и умерла. Младенца выкармливали кобыльим молоком, и в четыре года он уже сидел в седле и научился стрелять из лука. Это, конечно, легенда, и не надо к таким вещам относиться серьезно, ака, но говорят, что за все семьдесят лет его жизни никто так и не отважился встретить его взгляд. Кроме только одного человека, о котором я сейчас расскажу. Сначала эмир выбрал столицу для своего будущего мира - Самарканд - украсил этот город великолепными постройками. Ханом он поставил Суюргатмыша, потомка великого Чингисхана. Суюргатмыш был плохим ханом, слабым. Муллы крутили Суюргатмышем как хотели, говорили: делай это, - и он делал, потом говорили: а теперь делай то - и он опять слушался. Эмир был недоволен, он гневался на Суюргатмыша за то, что ошибся в нем. Заставил уйти и передать ханский титул сыну Махмуду, тот оказался лучше, но не совсем. Зато муллы обиделись на эмира, потому что он убрал послушного им Суюргатмыша, и от их власти совсем почти ничего не осталось. Напрямую против эмира они бунтовать опасались, но открыто говорили в мечетях и медресе, что эмир не исполняет законы пророка. Это была не совсем правда, потому что богословов-эмир уважал и даже запретил изучать философию и логику, так как муллы считали эти занятия ересью. Но он любил пиры и иные запрещенные нашей религией удовольствия, за что муллы и говорили против него.

Эмир не собирался делать Махмуда ханом над всем миром, он не очень любил Махмуда, хотя и относился к нему лучше, чем к его отцу. И вот однажды к нему пришел Тохтамыш. Русь тогда была покорена Золотой Ордой, а во главе Орды стоял хан Мамай. Когда ваши побили его на Куликовском поле, то другие ордынские ханы затеяли свергнуть Мамая, но не знали, как это лучше сделать. Тохтамыш придумал, как убрать Мамая, он решил попросить эмира о помощи. Для этого Тохтамыш приехал в родной город эмира Мавераннехр, переодевшись простым купцом, восхитился, увидев изумительные постройки и собранные в Мавераннехре богатства, осмотрел внимательно крепость, а потом пошел ко дворцу эмира, сел на землю у ворот и стал ждать. Когда эмир подъезжал к воротам дворца, Тохтамыш встал и дерзко посмотрел в глаза эмиру.

- Похоже, что ты пришел издалека, странник, - сказал эмир, - и не знаешь, что без моего разрешения никто не смеет стоять в моем присутствии. За это казнят.

- Я пришел к тебе, великий эмир, чтобы ты сделал меня ханом Золотой Орды, - ответил Тохтамыш. - А если ты не захочешь сделать меня ханом, то лучше казни.

Эмир удивился такой смелости, пригласил Тохтамыша во дворец и даже разрешил ему стоять рядом, когда он, эмир, сидел на подушках. Гость рассказал эмиру, что Мамай - никудышний воин и полководец - был разбит русскими дикарями и позорно бежал в Сарай, где отборные телохранители защищают его от гнева остальных ханов.

- А сколько всего ханов в Орде? - спросил эмир.

- Много, - сказал Тохтамыш. - Очень много, и все они хотят смерти Мамая. Когда ханы Мамая убьют, то передерутся между собой. И Орды больше не будет.

- Что ты будешь делать, если я помогу тебе?

- Сперва я убью всех ханов, - ответил Тохтамыш. - Когда Мамай останется один, я убью Мамая. Потом я захвачу Москву, положу всю Русь к твоим ногам и приведу Золотую Орду к тебе на службу, великий эмир.

Еще никто так отважно не разговаривал с эмиром, никто и никогда не предлагал ему так много и не рассуждал так здраво. Эмиру понравился воин в одежде простого купца, ему показалось, что он увидел наконец-то настоящего хана, которому можно доверить все пространство населенной части мира.

Он поверил Тохтамышу и дал ему войско. Прошел всего год, и гонцы доложили эмиру, что Тохтамыш в Москве, а небо над городом черно от воронья и дыма пожарищ. Эмир понял, что не ошибся в своем выборе.

Кто знает, как бы все сложилось, ака, если бы не злосчастный Сеистан. Людская молва обгоняет даже самых быстроногих скакунов, и вознесенный на вершину власти Тохтамыш узнал от гонцов, что эмир растоптан всадниками хана Джента, и самые лучшие лекари и звездочеты не могут поручиться за его жизнь. Он подумал - зачем в таком маленьком мире существуют другие ханы, если есть он, Тохтамыш, тогда он заключил союз с Хорезмом и повел Орду на Мавераннехр, любимый город эмира, в котором тот еще недавно совсем признал в плохо одетом страннике будущего властелина мира.

В это самое время эмир был в своем первом большом походе, в Персии. Когда ему донесли, что поставленный им великий хан Золотой Орды сжег Мавераннехр, эмир сперва решил, что ослышался, потом почернел от ярости и развернул войско, чтобы покарать вероломного пса. Но перед этим залил кровью весь Адербейджан, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни стариков. Детей, ака, ставили к походным телегам и рубили саблями каждого, кто оказывался выше колеса. Потому что после расправы с изменником эмир намеревался вернуться обратно, и ему не нужно было, чтобы успело подрасти новое войско.

Сто лет прошло, прежде чем первые люди осмелились придти туда, где был когда-то цветущий Хорезм. Будто бы огненный вихрь промчался по всему Семиречью - так летела непобедимая конница эмира, выкашивая клинками все живое. Зарево окружило со всех сторон разоренный Мавераннехр, и Тохтамыш дрогнул. Он понял, что совершил роковую ошибку, и ночью бежал, бросив войско и обоз с богатой добычей. Эмир даже не входил в оскверненный город - его армия рванулась на север, в погоню, дошла до Иртыша, уничтожая по дороге все поселения, потом повернула на восток и докатилась до Большого Юлдуза. До самой Волги золотоордынских владений не осталось - лишь место, где они были когда-то.

Степняки запросили пощады. Мы поверили этому псу, Тохтамышу, - сказали они, - мы пошли за ним, потому что думали, что он сильный и храбрый; но он не такой сильный и храбрый, как мы думали, поэтому мы покорно склоняемся перед тобой, великий эмир; возьми все, что хочешь, но оставь жизнь.

Эмир пощадил уцелевших, и они не обманули - ни одного набега на Мавераннехр более не было. Погоню за предателем эмир остановил - дорога на Персию лежала через Адербейджан, а дети на Востоке взрослеют быстро. Он вспомнил про Тохтамыша уже в Багдаде и снова двинулся на север. Тохтамыш встретил его на берегу Терека, там где сейчас ваша Чечня. Передовой отряд эмира ночью переправился через реку, зашел войску Тохтамыша в тыл, и на рассвете началась резня. К полудню ордынцы дрогнули и побежали. Эмир гнал их по всей Южной России, окружил в Ельце и сжег вместе с городом. Потом он стер с лица земли Сарай и Астрахань, Азов и Кафу, но дальше на север не пошел, потому что ваша страна ему не понравилась, ты уж, извини, ака. Он так и остался за Кавказским хребтом. Туда же ему принесли голову Тохтамыша, положили к ногам. Эмир сидел на ковре, а перед ним лежала голова несостоявшегося повелителя Вселенной, вся в зеленовато-коричневых пятнах. Эмир достал из-за пояса острый кинжал, стал срезать с этой головы разлагающуюся плоть и бросать псам. Собаки сгрудились в углу и визжали. Эмир посмотрел на них, встал, бросил кинжал рядом с недообструганной головой Тохтамыша и ушел. Он очень гневался в тот день.

Потому что Тохтамыш предал его, но не тогда, когда пошел на Мавераннехр, а когда еще стоял перед эмиром во дворце в запыленной одежде, смело смотрел ему прямо в глаза, и эмир подумал, что нашел наконец-то настоящего хана. Эмир редко кому прощал ошибки. Свои ошибки он не прощал никому и никогда.

С этого дня начался закат великого эмира. Нет, ака, воинское счастье ему не изменило: он дошел до берегов Ганга и разграбил Дели, посадил в железную клетку османского султана Баязета, захватил Сивас, Халеб, Дамаск, сжег принадлежащую иоаннитам Смирну и чуть не покорил Китай. Но все это уже не было ему нужно, потому что другого, который мог бы выдержать его взгляд, он так и не встретил. Он сделал ханами своих сыновей: безумного Мираншаха и пившего человеческую кровь Омара, потом внука Абу-Бекра, западную часть Малой Азии вернул сыновьям Баязета, наплодил много других мелких ханств, умер в Отраре, и завоеванный им мир начал потихоньку распадаться. Дольше всех провластвовал родившийся в обозе внук Тимура Улугбек, ученый, астроном и хан Самарканда. Но у мулл долгая память, и фанатики достали Улугбека спустя сорок пять лет после смерти великого эмира. Они так и лежат рядом, ака, эмир Тимур и его обезглавленный внук, последний из тимуридов, в самаркандской гробнице, которую вскрыли однажды, напустив на землю величайшую в истории человечества войну.