С исландцами трудно. Специальная комиссия тамошних "филологических таможенников" не допускает в язык иностранных слов, здесь нет ни "компьютера", ни "стюардессы", хотя и стюардесс (тут их зовут "царицами неба"), и компьютеров на душу населения приходится едва ли не больше, чем где бы то ни было в мире.

Только не спрашивайте, как они именуют свою электронную технику. "Коробка, в которой со скоростью большей, чем парит орел в полярной вышине, проникаются взаимной симпатией такие маленькие смышленые частички" — примерно так пыталась мне передать хозяйка гостиницы суть соответствующих технологических процессов. И была эта женщина, как и все на острове, поэтессой — а значит, что верь, что не верь, то не важно. Ошибаются народы, есть ошибки у природы, лишь поэты поступают верно.

А еще эта женщина была заядлой шахматисткой. А, надо сказать, Исландия — по-моему единственная в мире страна, не считая, кажется, Кубы, где все младенцы после "мама" говорят "е2-е4" и в которой шестидесятичетырехклеточные доски лежат в школьных ранцах каждого исланденка наравне с букварями. Еще она была чемпионом по марафону (диплом на стенке) и прямой потомицей в тридцать пятом поколении одного великого викинга, высадившегося на острове примерно тогда, когда Париж еще был маленькой такой замызганной деревушкой, куда викинги если и заглядывали, то лишь позабавиться виду смешных дикарей. Навроде того как Ив Монтан устраивал в Париже выставку женского нижнего белья, которое он привозил из Москвы — чтоб им (Монтану и Парижу) пусто было — со всем их французским чванством.

Я думал, меня ненароком занесло к королеве из обедневшей династии, но, во-первых, Исландия — самая старая на земле (за вычетом Сан-Марино) республика и откуда тут взяться королям, а, во-вторых, такие же — и даже лучше — дипломы и грамоты я видел в домах каждого исландца, и каждый мальчишка называл мне, не тужась, имена всех своих предков за тысячу сто с лишним лет, и весьма удивлялся, что это меня удивляет: "А в вашей стране по-другому?", и мне оставалось лишь хмыкать и употреблять два самых многозначных, а потому даже на исландский не переводимых исландских термина: "А то!" и "Ну!". Рассказывать про Исландию можно много… и в любом профессиональном журнале. Для педиатров под заголовком "Страна, где не болеют дети", для геронтологов "Из опыта двух самых долгоживущих — Япония и Исландия", и даже для феминисток — круглый стол "Моногамная семья — акт заключительный". Факт остается фактом — самые красивые (наряду с венесуэлками и, ежели нам так уж хочется, саратовками) женщины планеты, почти все многодетные — что для современного белого христианского мира является исключением! —- являются при всем при том и самыми сексуально "доступными", и жить предпочитают без мужей (самый высокий на земле процент матерей-одиночек). Но при этом именно тут живут и лучшие из виденных мною детей, честно работающие с малолетства, и подтвердившие гордое звание "честнейших на земле" в ходе знаменитого эксперимента, когда по сортирам каждой столицы социологи побросали по сотне кошельков со стами долларами и визитной карточкой "владельца" — и лишь Рейкьявик вернул все сто (в Москве тогда вернулся один). И не надо придумывать дурацких объяснений, что мол исландские дети дики и в глаза не видели долларов — все они видели. Здесь рекордное для мира и число пользователей Интернета, и количество автомобилей на душу населения.

И все равно они верят в эльфов. Постороннему не расскажут, что в министерстве транспорта есть уполномоченный по переговорам с этими самыми эльфами и троллями — каждый исландец знает, прежде чем строить дорогу, нужно по-человечески договориться с этими невидимками, потому что их мир лишь называется тонким, а вдарить обидчиков они могут так всерьез, что никаких костей не соберешь и забудешь, откуда и куда ехал.

Далее, чтобы никого не дразнить, я лучше помолчу об эльфах, потому что безумно люблю эту страну вовсе не по причине общедоступности женщин и не потому, что в Рейкьявике неподалеку от храма (одного из самых красивых из всех виденных мною за годы странствий по десяткам стран планеты) работает всемирный и тоже изящный Центр, простите, фаллологии. Я не первый год пытаюсь разгадать тайну "исландской религиозности". Возможно, на сегодня, это и есть главная тайна человечества, потому что в любой другой стране мира я уже наблюдал обломки грядущего кораблекрушения — либо о скучную Сциллу фундаментализма, либо о блудливо-непотребную Харибду пошлого потребительства.

Многим вообще кажется, что извечные конфликты Свободы и Равенства, Либерализма и Фундаментализма, Язычества и Единобожия неразрешимы в принципе, и человечество рано или поздно свернет-таки шею в какой-нибудь из войн, кто бы ее ни начал. Ибо перегретые радикалы произрастают в любом огороде. Кроме исландского.

Приняв христианство и выбив тем самым главный козырь из рук норвежских крестоносцев, кровожадно поглядывавшие на далекий остров мудрые предводители маленького народа запретили рушить языческие кумирни, переименовали жрецов в священников, а старые, дохристианские, книги не только не жгли, но наоборот — старательно собирали в монастырях. В этом деле они и преуспели — нигде кроме Исландии языческие тексты в таких объемах не сохранились. Так что же — перед нами страна обманщиков? Да нет же — и величественный лютеранский храм, построенный не так давно методом народной стройки в самом центре Рейкьявика, — это тоже всерьез, это честно. Исландцы вообще, как мне кажется, не врут, хотя их честность — это совсем не та, что у датчан или еще более законопослушных финнов. Я однажды наблюдал, как ехала крыша в Москве у группы датских туристов, впервые, видимо, попавших в российскую толпу на Пушкинской площади. Толпа весело двигалась на красный свет, а ведь вся Европа знает, что в Копенгагене нет ничего проще, чем остановить революцию — нужно во всех светофорах отключить зеленый свет, и датчане будут намертво стоять — год, другой, третий. В Исландии датчанам было бы примерно так же трудно — впрочем, на острове светофоров куда как меньше, чем, скажем, театров — а их тут триста штук на все население, которое можно было бы разместить в двух Бутово — северном и южном, ну, приплюсовав к нему, еще, скажем, Щербинку.

Кстати, исландские историки объяснили мне, что "скандинавская" теория происхождения этого необъяснимого народа — лишь одна из многих, да и не и самая, в общем, интересная. По другой версии, этот народ долго шел из Передней Азии, сделав лишь на некоторое время привалы сначала в Ирландии, а потом в Норвегии.

Исландцы не стали ждать от религии ответов на вопрос, как строить жизнь на этой земле. Религия не про это. Для меня самым религиозным из всех людей был и остается один герой Стендаля — помните, он все ходил и спрашивал у всех по любому поводу? "И это все? А дальше-то что?" Религия — это про то, чтобы даже Гейтс не забывал, что не все у него потеряно в смысле перспективы, что перед лицом вечности — и он примерно такая же букашка, как швейцарша тетя Маша с проходной Мосхимбуммаша. Храм должен быть выше рынка — с этими масштабами у исландцев все в порядке. Но как им тут получше обустроиться на своем вулканическом и к жизни не очень пригодном островке они стали искать ответ не у Будды, Христа или Магомета — зачем по отпускам тревожить великих и занятых. Они нашли себе советчиков поближе: в каждом камешке, в каждом ручье, вытекавшем из-под лавы, в былинке-росинке. И те им сказали, что жизнь, понимаешь, прекрасна и по эту сторону экрана, и что вовсе не нужно сторониться радостей широкого и разнообразноого секса — только надо, чтобы все мужики были с детства абсолютно здоровы, а все дети — любили и умели работать — и сами себе зарабатывать — с малолетства, лет с девяти, как и предсказывал старина Маркс (читайте том 16, страницу 198). Хотя этот бородатый гений никогда не был в Исландии, он написал черным по белому, что рано или поздно развалится любое общество, в котором все с 9 лет не работают руками. Эта странная мысль лишь у исландцев никогда не вызывала сомнения, так что еще один рекорд прошу им приплюсовать: страна стопроцентного марксизма. И сатанизма, увы, для тех, кто числит эльфов по разряду бесовщины.

Я думаю, что тут лучше всего пройдет определение — страна сверхчеловечности. Где всего в меру, и попытка самоубийства считается уголовным преступлением. И отнюдь не одобряется говорение прозой и неумение играть в шахматы. За это не судят, правда, но, в общем, презирают.

Страна, где все поголовно — поэты и шахматисты, первая в мире страна стопроцентной грамотности. Не понимаю, как это у них выходит, уму непостижимо, но факт остается фактом. И да простят мне читатели этот восторженный панегририк — но на этот остров нужно ехать с микроскопом, причем в этой научной интербригаде должны обязательно присутствовать и исландские богословы, и дугинские евразийцы, и неомарксисты… Пусть каждый ищет тут свои козыри — а я уж буду вроде джокера, могу также взять на себя переговоры с эльфами, а то они могут с ходу не расслышать умные речи мулл или коммунистов. А еще мы возьмем с собой в ту экспедицию детей и поэтов. А то ни фига не поймем, даже образы испанской и английской поэзии взаимно не переводятся — один народ мыслит запахами, другой — цветом. А теперь представьте, что могут понять из ваших сбивчивых речей об Исландии непоэты, не верящие ни в каких эльфов?

Слухи о том, что и дорога в Исландию, и тамошняя жизнь безумно дороги — хотя и не беспочвенны, но все же преувеличены.