Общие материалы

К программе Нетократической Партии России

К программе Нетократической Партии России

Мы живём в эпоху перехода от индустриальной фазы экономической общественной формации к постиндустриальной. Этот переход означает:

1. Коренную смену производственных технологий: от участия человека в процессе тиражирования образца к полной автоматизации процесса тиражирования. Человеку в новом экономическому кладе остаётся производительная деятельность лишь по производству образцов, а также уникальных товаров и услуг. Эта деятельность, прежде всего, связана с производством дигитального и мотивационного продукта.

2. Коренная смена производственных технологий (производительных сил) означает коренную смену производственных отношений. Новый технологический уклад диктует новый социальный уклад и новую систему базовых ценностей. Источником власти в новом обществе оказывается обладание не средствами производства, а уникальными информационными ресурсами и структурами связей и человеческих контактов (сетями).

3. В рамках новых производственных отношений оформились основные классы современного общества:

- корпоратократия, власть которой держится на владении административным ресурсом в корпорациях, интегральных системах организации людей;

- постиндустриальные производители, независимость и - при объединении - власть которых держится на способности производить уникальные информационные ресурсы и обладании оными;

- консьюмериат - низовой класс общества, потребляющий блага, производимые господствующими классами в рамках, определённых господствующими классами;

- торговая аристократия, власть которой держится на контроле сетей продвижения товаров консьюмериату;

- нетократия, власть которой базируется на формировании и управлении сетевыми структурами организации людей.

4. Социальная структура постиндустриального уклада общества определяется диалектическим взаимодействием этих классов. Интегрирующую роль в этой структуре выполняют, конкурируя между собой, корпоратократия и нетократию. Каждый из этих классов предлагает свою социальную модель организации общества.

Предлагаемая корпоратократией модель (корпоративное общество) предусматривает иерархическую организацию общества пирамидального типа. Предлагаемая нетократией модель основана на реляционной структуре организации общества как системы сетевых структур. Реальное становление социальной структуры общества определяется идущей сегодня диалектической борьбой этих двух структурных решений. В настоящее время преобладает корпоратократическая модель, продвижение которой опирается на ресурсы, консолидированные корпоратократией в период кризиса индустриальной модели за счёт экспроприации их у буржуазных классов (капиталистов и государственной бюрократии).

5. В предлагаемой корпоратократией социальной модели классу постиндустриальных производителей отводится роль эксплуатируемого класса, с применением модифицированных технологий эксплуатации, унаследованных от индустриального общества. Консьюмериату предлагается киберпанк, то есть существование в рамках, ограничивающих уровень потребления и творческий потенциал.

В предлагаемой нетократией социальной модели классу постиндустриальных производителей предлагается самоорганизация и положение независимого производителя, а консьюмериату предлагаются формы самоорганизации, которые предусматривают более широкую социальную мобильность и возможность, особенно для молодёжи, социальных лифтов в класс постиндустриальных производителей.

Основное содержание классовой борьбы в постиндустриальном обществе заключается в конкуренции этих двух моделей наподобие того, как в индустриальном обществе классовая борьба сводилась к конкуренции капиталистической и социалистической моделей социальной организации. Нетократия в этих условиях является авангардом коалиции собственно нетократии и постиндустриальных производителей, возможными союзниками которой в силу своих классовых интересов могут оказаться консьюмериат и торговая аристократия. С другой стороны, для консьюмериата и торговой аристократии возможна коалиция с корпоратократией в случае их согласия на положение низовых слоёв иерархии, предлагаемой этой коалицией. Для значительной части консьюмериата как паразитического класса, такая коалиция оказывается вполне привлекательной в силу исключения ответственности.

6. Переходная эпоха от индустриального к постиндустриальному обществу характеризуется конкуренцией двух экономических укладов. В настоящее время можно констатировать окончательный крах индустриального уклада во всём мире, кроме отсталого Восточноазиатского региона, и становление господства постиндустриального уклада. В связи с этим идёт отступление и фактическая ликвидация со сменой поколений старых классов, господствовавших в индустриальном обществе - буржуазии, финансовой олигархии, бюрократии, а также деклассирование индустриальных производителей и переход их в консьюмериат.

Фактически, бюрократия, бюджетные служащие и работники дотируемых индустриальных производств перешли сегодня в положение паразитических классов общества, сформировав соответствующую паразитическую психологию и социальную практику. В Европе, США, СНГ мы в одинаковой степени видим деградацию старых структур бюджетного образования, здравоохранения с переходом их работников от производительного к чисто паразитическому существованию. Бюджетное образование, не давая нужных для жизни в современном обществе знаний и навыков, эксплуатирует обманываемого студента при помощи вымогательств и получения бюджетных денег за превращение жертвы в "квалифицированного потребителя", то есть неконкурентоспособную биомассу киберпанка. Бюджетное здравоохранение эксплуатирует жертву методами лечения, несовместимыми с излечением и связанным с этим процессом вымогательством. Бюрократия в качестве своей социальной базы занимается завозом паразитически настроенных и культурно враждебных иммигрантов с их социальным обеспечением за счёт общества. Рабочие дотационных производств ведут активную борьбу за сохранение и расширение дотаций, провоцируя финансовый кризис, как в Греции и Испании, и захватывая для этог административные высоты, как в уральском регионе погибающей РФ.

Аналогичные процессы деклассирования охватывают и буржуазию (за исключением пока что Восточной Азии). В Странах СНГ, где крупная буржуазия не сложилась, и её роль выполняют уполномоченные бюрократией номинальные собственники, поведение этого слоя полностью совпадает с паразитическим поведением разлагающейся бюрократии.

7. Процесс разложения индустриального уклада сопровождается жёсткой классовой борьбой корпоратократии против паразитических классов. Корпоратократия ведёт антагонистическую борьбу на уничтожение буржуазии, бюрократии и бюджетных паразитов в мировом масштабе. Нетократия, постиндустриальные производители и торговая аристократия занимают в этой борьбе в настоящее время нейтральную позицию.

Другим антагонистическим противоречием эпохи является противостояние торговой аристократии и финансового капитала. Содержанием классовой борьбы здесь является вопрос о праве эмиссии торговыми сетями своих денег. С ростом сетевых структур, формируемых нетократией, она неизбежно окажется стратегическим союзником торговой аристократии в этом противостоянии.

8 Неизбежной составляющей переходного процесса является кризис социального государства и национального государства вообще, которые базировались на социальной структуре индустриального общества. Классовые интересы буржуазии и позже бюрократии, породившие основные формы этих государств, диктовались заинтересованностью в существовании массовой, ответственной и квалифицированной рабочей силы, которая в рамках всеобщей занятости осуществляла процесс тиражирования образцов. В современном производительном укладе, когда этот процесс автоматизирован, заинтересованность в воспроизводстве такой рабочей силы отсутствует у какого-либо дееспособного класса, что и привело к исчезновению к концу прошлого века спроса на системы её воспроизводства - всеобщее образование, здравоохранение и социальное обеспечение, в результате чего мы видим деградацию и свёртывание этих структур.

Постиндустриальные классы не склонны осуществлять финансирование умирающих государств, видя в этом сугубо непроизводительные расходы. Корпоратократия сама формирует структуры силовой защиты своих интересов, постиндустриальные производители не видят эффективного защитника в государстве и ищут другие варианты защиты своих интересов. Государство окончательно превратилось в инструмент перераспределения ресурсов от производителей к паразитическим классам. Производящие классы согласны на такое распределение ресурсов лишь на собственных условиях, но в старых государства условиях диктует бюрократия, то есть паразитические классы.

В этих условиях инструментом защиты своих интересов у постиндустриальных производителей стал перенос хозяйственной деятельности в менее враждебные юрисдикции. Бюрократия борется с этим процессом, применяя репрессивный аппарат и юридические ухищрения, что и является содержанием классовой борьбы на данном этапе. Существуют различные формы этого противостояния - от классового антагонизма, как в Европе, до классового мира, как в дружественных юрисдикциях. В США и странах СНГ мы видим промежуточный вариант, когда давление бюрократии имеет довольно вялый и в целом невраждебный характер, что открывает возможности для классового мира и сотрудничества.

9. Кризис государств в рамках западного мира означает их неизбежное исчезновение в ближайшей исторической перспективе. В реальном исчислении доходы госбюджетов государств Европы за 20 лет сократились в 2-2.5 раза, в США - почти в 2 раза. В СНГ это произошло обвально в 1989-1992 годах, и бюджетное обеспечение на душу населения сегодня в 4 раза ниже, чем было в СССР. Бюджетный кризис не затронул пока Восточную Азию, но и там не может идти никакой речи о выстраивании и содержании социального государства эпохи модерна.

Таким образом, государства исчезают, подобно Чеширскому коту. Если сегодня от них осталась лишь улыбка, то скоро исчезнет и улыбка. В ближайшее десятилетие мы увидим ускорение процесса свёртывания финансирования систем массового образования, здравоохранения и соцобеспечения, затем сокращение силовых структур и их приватизацию. Уже сейчас государства ЕС и СНГ не могут содержать вооружённые силы, предназначенные для внешней защиты территорий и содержат, в основном, полицейские войска только для подавления протестов внутри своих стран. В Европе боеспособные контингенты имеют только Греция и Турция, РФ имеет одну боеспособную дивизию, Белоруссия - одну, Англия и Франция - по иностранному легиону, и фактически воюют только наёмниками и технологическими войсками (авиация, электронные войска). Эти войска применимы для спецопераций, но уже не могут гарантировать защиту территорий в случае серьёзной внешней агрессии. Способность РФ поддерживать полицейские силы сегодня обеспечивается бюджетным наполнением за счёт продажи природных ресурсов.

10. Процесс исчезновения национальных государств, вне зависимости от того, идёт он стабильно или катастрофически, ставит на повестку дня вопрос о формах существования сложившихся национально-культурных эгрегоров в условиях безгосударственного существования. Единственным разумным решением тут оказывается переход к корпоративному и метакорпоративному существованию, когда безопасность эгрегора и его членов обеспечивается силами национальной корпоратократии подобно тому, как в индустриальном государстве она обеспечивалась бюрократией. Естественным образом встаёт вопрос о способности каких-то кланов существующих бюрократических классов переродиться в национальную корпоратократию или же о складывании оной на базе национальной нетократии.

В зависимости от решения нациями этого вопроса оказывается само постнациональное существование эгрегоров. Например, при том, что половина русских с 1991 года оказалась вне национального государства, русский эгрегор пока не смог не только решить, но и осознанно поставить перед собой этот вопрос в силу отсутствия классового самосознания практически всех классов в рамках всего гиперкомьюнити.

11. Поскольку территориальный контроль и внешняя безопасность территорий за рамками небольших анклавов островного или полисного типа оказываются в новом обществе технологически и ресурсно невозможными, происходит коренное изменение геополитической ситуации в мире. Пространство киберпанка оказывается уязвимым для воздействия силовых структур корпораций (и для псевдофеодальных образований, которые там сложатся, ливийский сценарий будет повседневной угрозой, переходящей в реальность), а сами корпорации оказываются базированными на хорошо защищённые анклавы или цепи анклавов. С другой стороны, всё пространство киберпанка оказывается лёгкой добычей для ползучей агрессии индустриальных государств, и их телодвижения в этом вопросе будут ограничены только опасениями за внутреннюю стабильность при экспансии и опасностью постиндустриальной агрессии корпораций, разрушающей эти государства извне. В любом случае, они будут изливать на территорию киберпанка внутреннюю нестабильность.

В этих условиях производящие классы вынуждены будут обособиться от киберпанка в постиндустриальных анклавах. Те эгрегоры, которые породят национально-эгрегориальные метакорпорации, базированные на анклав или сеть оных, смогут крышевать свой консьюмериат в зонах псевдофеодальных образований киберпанка. В других случаях этот консьюмериат будет в одном поколении ассимилирован другими эгрегориальными и глобальными корпорациями, что подорвёт базу производящих классов эгрегора, и они также будут вынуждены ассимилироваться в другие эгрегоры или создать закрытый анклав и/или корпорацию орденского типа.

12. В силу дигитального и культуроцентрического характера производства в постиндустриальном обществе, базовой основой, определяющей единство эгрегора и структуру рынка, оказывается язык и языковая принадлежность. Те языки, которые объединяют сегодня большие массы людей, являются главными кандидатами на выживание как базы рынков для постиндустриальной продукции. Понятно, что кроме массовости роль играет ещё и уровень развитости языка для постиндустриальной жизни.

Английский

Испанский

Китайский

Русский

Португальский

Французский

Немецкий

Японский

Итальянский

Корейский

Турецкий (с ассимиляцией азербайджанского и др)

Арабский

Польский

Фарси

Урду (если элита урду откажется от практики ассимиляции в англоязычный мир, что вряд ли)

Вьетнамский

Тайский

Румынский (если в Румынии сложится постиндустриальный класс, чего пока не видно)

Голландский (если будет жёсткая политика его защиты)

Венгерский (ибо деться венграм некуда и могут попробовать выжить)

Греческий

Чешский

Сербохърватский

Шведский

(по тем же причинам, что у венгров)

Можно предположить, что индустриальное развитие отсталых народов Индостана и ЮВА также подготовит их в перспективе к переходу к эгрегориальному существованию. А может быть, давление глобальных корпораций приведет к их ассимиляции.

В этих условиях почти для всех народов СНГ русский язык оказывается важнейшим конкурентным преимуществом, даже в тех случаях, когда недостаточное владение им ставит в положение "младших братьев". Ставка на этнические языки оказывается бесперспективной в исторчиеской перспективе. Например, политика нацистских режимов в Прибалтике сделала неизбежной исчезновение и англоязычную ассимиляцию прибалтийских народов в ситуации, когда принадлежность к русскоязычному эгрегору уже сегодня открывает выход на более привлекательные рынки. Ставка украинских нацистов на превращение в язык диалекта галицийского субэтноса не только потерпела провал, но и поставила сам галицийский субэтнос перед неизбежной жёсткой ассимиляцией польским эгрегором вместо спокойного существования в рамках русского эгрегора. Узбекистан и Азербайджан стоят перед неизбежным выбором между ассимиляцией в тюркоязычный или русскоязычный мир, причём ослабление уровня русификации в последние десятилетия делает этот выбор неочевидным. Для южных славян русификация остаётся наилучшим выбором, а для Чехов выбор между ассимиляций русскими или немцами пока что решается в пользу немцев. В Румынии дееспособные элементы предпочитают ассимиляцию среди четырёх перспективных романоязычных эгрегоров. Тогда как для молдаван русификация в исторической перспективе неизбежна.

Ситуация в России подчиняется всем общим закономерностям постиндустриального перехода. Трудно говорить даже о каком-то отставании в этом переходе, хотя процессы, зарактерные для стран постиндустриального ядра сочетаются здесь с процессами, характерными для зоны периферии. Некоторой спецификой можно считать катастрофический обвал социального государства в 1992-1996 годах, но в дальнейшём мы видим общий тренд деградации. Принадлежность к периферии определяется также компрадорским характером как правящей бюрократии, так и обуржуазившейся бюрократии. Признаком периферии является отставание в становлении класса постиндустриальных производителей, хотя потенциал его становления сближает Россию со странами ядра (под Россией здесь понимается, конечно, не Полуроссия-РФ, а Русский эгрегор вообще).

Особенностью России является ориентация экономики на эксплуатацию природных ресурсов. После того, как в 1994 году организованная Болдыревым, Соколовым и Кармоковым патриотическая коалиция законодательно заблокировала передачу нефтегазовых месторождений в руки иностранных компаний, появилась возможность частичного изъятия в бюджет нефтегазовой ренты, что было реализовано в 2000-2003 годах. С тех пор эта часть нефтегазовой ренты является основным источником жизненных ресурсов паразитических классов, что делает возможным их мирное сосуществование и классовое сотрудничество с постиндустриальными классами, так как создаёт им альтернативу попыткам ограбления производительных классов и влекомого ими антагонизма.

С другой стороны, ситуация в РФ характеризуется сегодня резким всплеском социальных противоречий, вызванных политическими ошибками действующей власти, неспособной увидеть реальный классовый расклад в обществе. Эти социальные противоречия активно используются глобальной корпоратократией в целях ускорения распада государства и осложнения условий перехода русского эгрегора от национально-государственной к метакорпоративной организации, а в программе максимум - к срыву этого перехода с последующим исчезновением русского эгрегора в следующем поколении за счёт ассимиляции и частичного истребления.

Анализ тенденций (схлопывание контролируемой ресурсной базы) показывает неизбежность исчезновения РФ как территориального государства классического (вестфальского) типа к 2017-2020 году. В силу этого вопрос эгрегориального перехода стоит для русских в текущем десятилетии.

Опыт выживания русских после краха феодальной государственности в 1917 году показывает, что единственным условием выживания нации оказалась опора на прогрессивный исторический класс (интернациональный, кстати, по существу, но национально укоренённый). При этом класс этот к 1917 году существовал лишь в зачатке, да и то лишь в столицах, на Донбассе и Урале. При этом до 40% численности данного класса составляли этнические китайцы и другие инородцы, что не помешало классу в целом сыграть государствообразующую роль, с последующей эволюцией государства в 30-е-40-е годы из пролетарского государства в национальное.

Надо отметить, что образование на развалинах Российской Империи государства индустриальных производителей с опорой на только формирующийся прогрессивный класс, рассматривалась мировым политическим истеблишментом как не очень внятная авантюра. Идеолог процесса В.И.Ленин поставил задачу формирования и воспитания этого класса партией-орденом, которая, впрочем, воспитанием класса занималась и в предыдущее десятилетие. При внешней авантюрности такой стратегии она увенчалась успехом в силу отсутствия внешних угроз в 1923-1935 годах, что дало время для становления класса и начала индустриализации и в силу внешней помощи в индустриализации. Двигателем процесса становления нового, индустриального, государства была бюрократия, организованная в партию-орден глобалистской ориентации. Окончательное оформление государства, однако, состоялось лишь в 1935-1939 годах, а превращение его в национальное индустриальное государство русских - в 1941-48 годах с последующим переходом к модели социального государства.

При всей авантюрности этого проекта, он оказался единственным возможным способом выживания русских в условиях распада имперского государства в феврале 1917 года по закономерным причинам.

В настоящее время мы видим полное повторение ситуации столетней давности на новом более высоком уровне. Историческая закономерность влечёт буржуазно-демократическое государство РФ к неизбежному краху в условиях смены исторических формаций. Формой разложения этого государство является заговор части элит в союзе с мировой корпоратократией против автократической части элит, как это было и в 1917 году, когда заговор высшего генералитета и феодальной верхушки в союзе с мировой финансовой олигархией привёл к ликвидации и распаду Российской Империи. Выпуск фальшивого манифеста об отречении пленённого генералитетом и высшими сановниками Империи дискредитированного Императора был лишь оформлением краха.

Основной вопрос конструирования будущего сегодня состоит в том, чтобы, не дожидаясь краха государства, осуществить формирование и воспитание прогрессивного исторического класса постиндустриальных производителей, который смог бы взять на себя миссию формирования постгосударственной формы существования Русского эгрегора к моменту, когда историческое развитие лицом к лицу поставит русских перед этим вызовом. Не может идти речи о том, чтобы дожидаться естественного становления этого класса, который сегодня находится лишь в зачаточном состоянии, поскольку естественные временные рамки этого процесса выходят за рамки существования традиционной государственности, так что его "естественное" становление рискует завершиться уже в рамках других эгрегоров после исчезновения русского.

Таким образом, задача Нетократической Партии России заключается в содействии формированию нетократического класса путём распространения адекватного времени образования, квалификаций, классового самосознания, защиты законных интересов членов партии на местном уровне и защиты классовых интересов на политическом уровне.

НПР не является классической буржуазно-демократической партией, но при этом полностью признаёт законы и строй существующего буржуазно-демократического государства, существующие политические и юридические процедуры и институты, осуществляет борьбу за интересы своих членов в рамках этих процедур. НПР не стремится к власти в государстве РФ, но рассматривает участие во власти как форму защиты законных интересов своих членов и классовых интересов постиндустриальных производителей.

Помимо этого НПР осуществляет также деятельность по социальному строительству в интересах формирования нового класса.

К числу форм политической деятельности НПР относятся:

- участие в выборах;

- участие в политических и общественных публичных дискуссиях;

- организация публичных мероприятий для презентации своих политических интересов;

- широкая публикация информационных и мотивирующих материалов, способствующих выполнению задач партии;

- законодательные и административные инициативы по легализации фактически сложившихся постиндустриальных производственных отношений.

К числу форм деятельности партии по социальному строительству относятся:

- организация системы партийного образования и других образовательных проектов, способствующих формированию современного мировоззрения, постиндустриальных квалификаций и классового самосознания постиндустриальных производителей;

- массовое привлечение способной молодёжи в лоно системы партийного образования и других образовательных проектов;

- формирование бизнес-институтов для содействия становлению молодёжного и постиндустриального предпринимательства;

- формирование систем юридической и прочей поддержки и защиты постиндустриального бизнеса и гражданских прав членов Партии.

К числу форм деятельности НПР по конструированию будущего относятся:

- организация широкой общественной дискуссии о формах постгосударственного существования Русского эгрегора;

- организация разработки современных систем управления, поддержки решений и самоорганизации эгрегора, как-то: Автоматизированная избирательная система (АИС), Интегральная система сбора экономической информации и поддержки решений (Киберсин), частные АСУ бизнес-процессами (АСУБП), Торговые системы (ТС), Некоммерческие учётные системы распределения материальных благ (НСР), Система поддержки общественного оборота нематериальных активов (СОНА).

В отличие от Корпоратократии, Нетократия не считает скорейший крах государств и поражение в правах паразитических классов желательным, а стоит за мирное эволюционное развитие в тех ситуациях, когда таковое возможно. НПР исходит из понимания того, что в условиях, когда основным источником существования паразитических классов и их государства в России является эксплуатация природных ресурсов страны, экспроприация результатов производительной деятельности производящих классов не является для паразитических классов и их государства жизненной необходимостью. Такое положение открывает возможность классового мира и классового сотрудничества в интересах политической стабильности, продления существования индустриального государства и максимального смягчения переходных процессов после его исторически обусловленного распада.

В рамках стратегии классового сотрудничества НПР выдвигает в качестве законодательной и политической инициативы программу легализации сложившихся в постиндустриальном секторе производственных отношений и превращения РФ в дружественную постиндустриальному бизнесу юрисдикцию. Формирование такой юрисдикции не только позволит российскому постиндустриальному бизнесу существовать в её рамках, а не в нелегале и не в офшорных юрисдикциях, как сегодня, но и привлечет в юрисдикцию РФ постиндустриальных производителей из других стран, создав для государства глобальную и широкую социальную поддержку в мире.

В качестве мер по формированию подобной юрисдикции предлагается:

- легализация существующих форм электронных расчётов и освобождение их от фискального контроля (поскольку они и так освобождаются от него, уходя во внешние юрисдикции);

- законодательное регулирование фрилансинговых и аутсорсинговых отношений, свободных от налогообложения (поскольку они и так от него свободны по существу, оставаясь нелегальными или офшорными);

- законодательное обусловление поддержки авторских прав иностранных корпораций на распространяему дигитальную продукцию антимонопольным регулированием цен на эту продукцию, с установлением цен, ориентируясь на уже сложившиеся на нелегальных рынках (что легализует оборот этой продукции и приведёт к уничтожению нелегальных рынков);

- переход от коммерческой к общественной системе поддержки авторских прав, обобществления информационного продукта общественными фондами, осуществляющими справедливое вознаграждение авторов, достаточное для стимулирования их к производству качественного продукта;

- программа перехода к современным методам ведения войны, построению новой структуры вооружённых сил, основанной на постиндустриальных технологиях информационной войны и диверсионных операций, технологическое обеспечение реформы вооружённых сил РФ на базе новых технологий.

НПР предлагает режим дружественной юрисдикции к постиндустриальному бизнесу в РФ на период, пока возможно финансирование государства за счёт природной ренты. НПР считает неизбежным в исторической перспективе переход к содержанию паразитических классов русского общества за счёт ресурсов постиндустриальных производителей, когда становление класса постиндустриальных производителей сформирует достаточное изобилие. Однако, налогообложение и иные формы изъятия ресурсов у производящих классов в пользу паразитических неизбежно должны быть обусловлены реформой государства, решением вопроса о власти таким образом, чтобы распоряжение финансовыми ресурсами осуществлялось теми, кто их предоставляет. Без такого решения невозможно ожидать от производительных классов предоставления ресурсов: к тому времени уход в более дружественные юрисдикции не будет представлять заметных сложностей.

На эту перспективу НПР предлагает реформу государства, которая способна примирить с ним производительные классы и побудить их предоставить необходимые для выживания ресурсы. Реформа включает следующие меры:

- наделение активным избирательным правом (выбор депутатов, магистратов и судей) исключительно граждан, выплаты которых в бюджет превышают получаемые ими из бюджета дотации во всех формах; при этом право выдвигаться на любые выборные должности должно быть предоставлено любому гражданину;

- отказ государства от регулирования экономической деятельности и замена оного финансового ответственным регулированием страховых компаний или иных финансово ответственных корпоративных структур;

- отказ государства от бюджетной организации медицины и образования и замена частным бизнесом в этой сфере, регулируемым финансово ответственными страховыми корпорациями (впрочем, к тому времени бюджетная медицина и образование исчезнут силою вещей).

НПР сознаёт, что проведение подобных реформ означает резкое численное сокращение класса бюрократии, так что сам этот класс пойти на них может только в условиях полного финансового краха. До наступления оного для удержания производящих классов в эгрегориальной орбите предпочтительна политика дружественной юрисдикции.

НПР констатирует, что имеющиеся в РФ легальные политические партии отражают интересы паразитических классов. Кроме политических партий существуют также иные политические организации, отражающие позиции тех или иных группировок элиты и иных социальных слоёв.

Наиболее крупной партией паразитических классов является КПРФ, выражающая интересы бюджетников и социально-ориентированной бюрократии. Этот же социальный слой является основой электората Президента РФ В.В.Путина. Интересы мелкой буржуазии индустриально-торгового типа выражают ЛДПР и СР. Партия ЕР выражает интересы бюрократии и части бюджетников.

В целом следует констатировать отсутствие существенных расхождений в идеологии четырёх парламентских партий РФ. Можно также констатировать, что процесс краха буржуазно-бюрократической государственности РФ влечёт неизбежную диссипацию электората этих партий. В рамках происходящей смены политического режима мы видим становление новой системы партийного представительства и политического лидерства.

На роль активного защитника интересов паразитических классов претендует сегодня коалиция наследующих КПРФ левых партий. Основным кандидатом в президенты от левой части политического спектра является С.С.Удальцов. Из парламентских партий в этой части спектра останется СР.

В правой части политического спектра образуется несколько партий, выражающих как интересы компрадорского слоя, замкнутого на глобальную корпоратократию, так и интересы отечественных постиндустриальных производителей и недобитых остатков мелкой буржуазии. Предположительно здесь останется из парламентских партий ЛДПР. Очевидным внепартийным кандидатом в Президенты от правой части политического спектра позиционируется А.А.Навальный.

Мелкобуржуазный левопатриотический электорат мобилизует в своём движении С.Е.Кургинян, являющийся наиболее авторитетным идеологом на современном политическом поле. Он единственный внятно сформулировал идеологию своего движения и будущей партии. В связи с этим он рассматривается НПР как основной политический оппонент.

С.Е.Кургинян верно оценивает идущие процессы деградации и прогнозирует их развитие. Однако, он совершенно игнорирует восходящие процессы становления постиндустриального общества. Отсутствие диалектического мышления (при частых начётнических поминаниях диалектики) не позволяет ему видеть полную картину противоборства двух тенденций. С.Е.Кургинян также игнорирует процесс становления новых классов, и склонен видеть на их месте заговоры. Например, он пытается объяснять когерентность действий корпоратократии не общим классовым интересом, а глобальным мировым заговором, не объясняя, впрочем, технологические возможности для заговора такого масштаба. Также С.Е.Кургинян не увидел классовой подоплёки в протестах постиндустриальных производителей, целиком отнеся их за счёт внешней инспирации.

Создавая организацию защиты интересов паразитических классов и их государства, Кургинян выдвигает утопическую программу спасения этого государства после срока, им же самим исчисленного момента исчерпания ресурсов его существования. Связано это с творческой импотенцией идеолога паразитических классов, неспособного увидеть формы постгосударственного существования наций и необходимость опоры национального эгрегора на прогрессивный исторический класс в целях своего выживания. Вместо классового подхода Кургинян предлагает утопическую программу создания суперзаговора, вдохновлённого хилиастическим духом, который и будет вопреки законам истории бесконечно продлевать существование защищаемого им с пеной у рта паразитического государства, игнорируя реальный классовый, технологический и экономический расклад в мире. Себе он отводит роль Мошиаха, который зажжёт огонь этого хилиастического духа у членов заговора-ордена путём многочасового комментирования трудов философов ушедшего от нас XX века.

На практике С.Е.Кургинян блокируется с самыми реакционными силами общества, солидаризируется с религиозными мракобесами коммерческих церквей, устраивает сборища бюджетников, чтобы показать, что их число существенно превышает число производительных классов в России (что и так очевидно всем здравомыслящим людям). После предательства, когда он попользовал своих сторонников для оказания услуг власти, ничего не выторговав для них у власти взамен, он получил у своих бывших сторонников почётное прозвище "Гапон Ереваныч" и невнятные планы насчёт повторения подвига Рутенберга.

Наконец, М.Д.Прохоров представляет интересы конкретной национально-буржуазной группировки, имеющий опыт работы в постиндустриальной сфере. Эта группировка может рассматриваться НПР как потенциальный союзник, хотя в настоящее время и ориентирована на предлагаемую корпоратократией модель общественного устройства (но не вполне довольна оной).

Ситуация с положением российских элит сегодня удивительно напоминает положение столетней давности. Может быть, это культурное свойство системной реакции российского общество на формационный переход вообще. Если 100 лет назад мы видели запоздалый переход от аграрной к индустриальной фазе ЭОФ, то сегодня - своевременный переход к постиндустриальной фазе.

100 лет назад элиты демонстрировали явное непонимание перспектив и основных противоречий переходной ситуации, были крайне дискредитированы в глазах народа, отношение к ним и к представителям власти было крайне враждебным. Как мы помним, враждебность вылилась в то, что с февраля по апрель 1917 года были вырезаны все полицейские, но ещё в 1920-е годы встречаются процессы над "переодетыми полицейскими" (то есть чудом избежавшими в 1917 резни), причём этого обвинения было достаточно для вынесения смертного приговора. Представителей же дворянства и буржуазии ещё долго резали по классовому признаку. Покинувшие же страну представители аристократии были ограблены западными банкирами, и провели остаток жизни в нищете, в том числе работая таксистами в Париже и Нью-Йорке.

Сколь бы ни было справедливым с точки зрения исторической справедливости подобное развитие событий в 1917-1927 гг., считать его нормальным не приходится. Существующий уровень антагонизма и установка элит на социальную безответственность, однако, неизбежно приближает повторение этого сценария в момент дестабилизации, вызванной кризисом индустриального государства.

В этом контексте наиболее оптимальным приходится признать позицию той части элиты Российской Империи, которая в преддверии и в период кризиса сделала ставку на прогрессивный исторический класс, и связала свою судьбу с ним. Эта часть элиты сумела в целом избежать катастрофических последствий, выкосивших в 20-е годы старорежимную, а в 30-е - троцкистскую элиту. Наиболее показательна здесь судьба А.Н.Косыгина, формально пострадавшего от экспроприации бизнеса, но фактически сохранившего его в качестве красного директора, в дальнейшем сделавшего суперкарьеру в новой системе.

Таким образом, ставка на прогрессивный исторический класс, даже если его нет или он находится в зачаточном состоянии, оказывается самой верной ставкой для дальновидных представителей элит в процессе трансформации общества. Разумеется, речь здесь идёт не о политической декларации, а в прямой и активной вовлечённости в процесс содействия становлению нового прогрессивного исторического класса.

С этой точки зрения не только сотрудничество, но и прямое участие в деятельности НПР является и привлекательным и жизненно необходимым для тех представителей элит, которые в той или иной степени сознают как минимум нежизнеспособность старого общественного устройства и желали бы эффективно вписаться в новое в качестве элиты уже нового общества.

На первый взгляд, ставка на корпоратократию или на нетократию в равной мере эффективны для вписывания в постиндустриальную социальную структуру, причём ставка на корпоратократию выглядит предпочтительнее в ближайшие годы, тогда как на нетократию - только в среднесрочной перспективе. Однако, в реальности ставка на корпоратократию означает вписывание в социальную структуру на её условиях - то есть уже не в качестве элиты. Ставка же на нетократию означает широчайшие возможности собственного социального роста в этой системе, ограниченные лишь собственными конкурентными преимуществами. Поэтому ставка на нетократию оказывается привлекательной для наиболее сильных и дальновидных представителей элит РФ и СНГ.

Классовый характер НПР как партии не означает её замкнутости в рамках одного класса, или же коалиции классов нетократии и постиндустриальных производителей. В реальности оба этих класса находятся сегодня в процессе своего становления, так что принадлежность к ним просматривается скорее в будущем, нежели настоящем. Сама НПР является инструментом становления класса постиндустриальных производителей.

В силу этого на данном этапе существования Партии, в условиях глубинной общественной трансформации, для неё не может быть классово чуждых элементов. В силу этого НПР приветствует вовлечение в свой состав представителей самых разных общественных слоёв, разделяющих цели Партии и вносящих своей деятельностью вклад в дело становления нового класса. Собственно, само организационное участие в процессе образования, воспитания и самосознания нового класса уже делает человека нетократом. А пассивное участие в этом процессе является залогом будущей принадлежности к классу постиндустриальных производителей.

Таким образом, НПР открыта для представителей всех классов и деклассированных элементов, так или иначе заинтересованных во вписывании в новую реальность. Задача НПР - содействие этому вписыванию.

Программа Нетократической Партии России