Исторические сочинения, исторические сочинители

Психологическая мобилизация немецкого населения в 1933-1939

Ветте В. Психологическая мобилизация немецкого населения. 1933-1939 гг.

Источник: Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. - М.; "Весь Мир", 1997

Национал-социалистическому правительству, несмотря на существование глубоких традиций прусско-германского милитаризма, потребовалась многолетняя трудоемкая работа, чтобы еще раз на протяжении четверти столетия мобилизовать население Германии на ведение войны, которая в соответствии с военными целями Гитлера должна была снова перерасти в мировую войну.

Психологическая мобилизация немецкого населения. 1933-1939 гг.*

Среди международной общественности распространено мнение о том, что Гитлеру не стоило большого труда привлечь к осуществлению своих военных планов якобы агрессивный по самой своей природе немецкий народ. Действительно ли именно так обстояло дело? Уже само название этой статьи может служить сигналом того, что обстоятельства складывались совершенно иначе. Национал-социалистическому правительству, несмотря на существование глубоких традиций прусско-германского милитаризма, потребовалась многолетняя трудоемкая работа, чтобы еще раз на протяжении четверти столетия мобилизовать население Германии на ведение войны, которая в соответствии с военными целями Гитлера должна была снова перерасти в мировую войну.

Год 1933-й: переломный рубеж и сохранение преемственности

30 января 1933 г., когда вождь Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) Адольф Гитлер стал рейхканцлером Германии, безвозвратно ушел в прошлое определенный этап послевоенного периода, характеризовавшийся существованием надежды на возможность стабилизации международной системы, предотвращения войны и установления длительного мирного мирового порядка. Многие - коммунисты, социал-демократы, пацифисты - предостерегали: "Гитлер - это война!" И они оказались правы.

1933 год знаменовал собой, как это стало совершенно очевидно сегодня, превращение послевоенного периода, характеризовавшегося многочисленными и разнообразными усилиями по утверждению политики мира, в новый предвоенный период. Ибо то, что сразу же стала осуществлять на практике пришедшая к власти нацистская партия (она представляла собой немецкую разновидность возникших во многих странах фашистских движений), являлось вопреки распространявшимся вовне иллюзиям не чем иным, как политикой подготовки войны1.

Тем, кто читал программные статьи Гитлера, должно было быть известно, что этот воинствующий националист и фанатичный антисемит уже в течение десятилетия был обуреваем идеей, согласно которой униженная поражением в мировой войне 1914-1918 гг. и обремененная военными долгами Германия вновь должна была пойти по пути насилия, чтобы завоевать себе "жизненное пространство" и неуязвимое положение великой державы2. Приход Гитлера к власти означал, что отныне срочно будут создаваться предпосылки для нового германского похода с целью "завоевания мирового господства"3.

Несомненно, приход Гитлера к власти знаменовал собой рубеж в новейшей немецкой и европейской истории, ибо вместе с ним власть получили наиболее агрессивные силы и течения из всех когда-либо существовавших в Германии4. Однако за кулисами этого исторического рубежа сохранялась также и определенная преемственность, в целом характерная для истории основанного в 1871 г. немецкого национального государства, - традиционный союз определенных элит, действовавших в сфере экономики, общественной жизни, государственного управления, правосудия и военных кругов, стремление к абсолютной власти и мировому господству5. Массовая партия Гитлера, которая формировалась прежде всего из представителей деклассированных средних слоев, а также мелкобуржуазных и крестьянских элементов, вступила в союз с этими традиционными элитами. Следовательно, перелом или разрыв, который представлял собой захват власти людьми Гитлера, следует рассматривать и как проявление некой преемственности, без осознания которой нельзя понять ни сам факт захвата власти, ни осуществление политики гонки вооружений.

В соответствии с взглядом, согласно которому будущая война в еще большей мере, чем мировая война 1914-1918 гг., должна была носить тотальный характер6, политика ее подготовки затронула буквально все сферы жизни государства и общества. Достаточно упомянуть о дипломатии, которая оправдывала уклонение Германии от выполнения ранее принятых на себя в соответствии с многосторонними договорами обязательств и вместе с пропагандистским аппаратом7 вносила свой вклад в дело маскировки германских планов гонки вооружений и подготовки войны. Следует сказать также о мерах по материальному и кадровому перевооружению, укреплению дисциплины среди немецкого населения во внутриполитическом плане, о социальной и экономической политике8, подавлении оппозиционно настроенной части граждан с помощью беспощадного террора и не в последнюю очередь о психологической мобилизации населения на поддержку войны, планировавшейся нацистским правительством с помощью всеохватывающей пропаганды.

Милитаристские тенденции до Гитлера

Показательным с точки зрения уровня милитаризации Германии, который был достигнут еще до Гитлера, является более или менее некритическое восприятие обществом определенных проявлений милитаризма в поведении политиков, являвшихся гражданскими лицами. Так, Пауль фон Гинденбург, который в 1925 г. был впервые, а в 1933 г. повторно избран рейхспрезидентом первой Германской республики, любил появляться перед общественностью в прусской военной форме. Тем самым он не только напоминал о том, что с 1916 по 1918 г. являлся главой высшего звена германского военного руководства (Верховного главнокомандования вооруженных сил), но и продолжал некую фатальную милитаристскую традицию, которую заложил, будучи гражданским лицом, основатель империи - Бисмарк.

Милитаризация проявлялась и в другом: многие видные в прошлом бывшие военные деятели возглавляли важные государственные ведомства, хотя рейхсвер и стремился к тому, чтобы его считали стоящим вне политики "государством в государстве". Так, близкий соратник Гинденбурга времен первой мировой войны генерал Вильгельм Грёнер в 1928-1932 гг. являлся министром по делам рейхсвера, а в 1931-1932 гг. одновременно и имперским министром внутренних дел. Другой политиканствующий генерал, Курт фон Шлейхер, в 1932 г. стал рейхсканцлером и одновременно занимал пост министра по делам рейхсвера. Однако уже оба его "гражданских" предшественника, Генрих Брюнинг и Франц фон Папен, были политическими деятелями, образно говоря "молившимися на военных", и не оказывали ни малейшего сопротивления растущему влиянию рейхсвера на германскую политику. На последнем этапе существования Веймарской республики в 1930-1933 гг. германская государственная система ускоренными темпами перерождалась из парламентской демократии в государство, больше походившее на военную диктатуру, чем на республику.

Параллельно шел процесс милитаризации сознания людей10. Возникновение этой новой тенденции может быть отнесено с почти полной точностью к 1929 г. Важным показателем изменения тенденций в политических настроениях было появление массового интереса к определенного рода литературе, публикациям националистических, прославляющих войну произведений, которые расходились огромными, совершенно непривычными тиражами.

Начиная с 1929 г. Германию регулярно захлестывают потоки националистических книг и кинофильмов, посвященных войне11. Иными словами, уже за много лет до прихода Гитлера к власти страна переживала бум выпуска культурной продукции, характеризовавшейся милитаристской направленностью, при одновременном спаде культурной продукции, отмеченной пацифистской тенденцией. Следует признать, что число книг, в которых, как правило, рассматриваются "военные вопросы", между 1929 и 1935 гг. неуклонно росло12. Бросается в глаза и тот факт, что на период 1930-1932 гг. приходится особенно большое число публикаций, посвященных будущей войне. Число книг, которые в целом - без анализа тенденций - можно объединить в рубрику "Книги о мировой войне" и которые таким образом могут дать представление о непрерывно расширявшихся дискуссиях и потоке воспоминаний о первой мировой войне, заметно возросло, а с момента прихода Гитлера к власти по 1934 г. включительно достигло наивысшего уровня (ежегодно более 500 наименований такого рода произведений). В 1935 г. дискуссия на военно-политические темы среди общественности прекратилась. Это может быть объяснено тем, что милитаристская концепция общественного развития в значительной мере уже была реализована.

Как уже отмечалось выше, издание книг пацифистского содержания развивалось в прямо противоположном направлении. Между 1929 и 1933 гг. наблюдается неуклонное сокращение их выпуска. С 1933 г. пацифистская литература в Германии уже не издавалась, а подвергалась публичному сожжению.

Можно назвать одну-единственную книгу, отмеченную антивоенной направленностью, которая, несмотря на имевший место поворот к милитаризму, смогла утвердиться на рынке. Речь идет о романе Эриха Марии Ремарка "На Западном фронте без перемен"13. В 1930 г. тираж немецкого издания романа достиг рекордного уровня в 1 млн. экземпляров и 2 млн. на иностранных языках, в том числе и на английском. Эта книга - неприкрашенный репортаж о военных буднях - была полностью лишена какого-либо героического пафоса. Поэтому националистически настроенные власти в Германии развернули против нее ожесточенную борьбу. Берлинская организация НСДАП, возглавлявшаяся гауляйтером Геббельсом, будущим министром пропаганды Гитлера, в конце 1930 г. сорвала первую попытку экранизации книги "На Западном фронте без перемен". Пришлось отказаться и от второй. НСДАП организовала Массовые демонстрации протеста общественности против фильма. В это движение включились союзы бывших фронтовиков. В итоге экранизация была Запрещена цензурой под предлогом, что он может нанести ущерб образу Германии за рубежом. Рейхсканцлер Генрих Брюнинг, принадлежавший к католической партии Центра, согласился с таким решением.

В эти годы кинематограф также превратился в "театр военных действий", на котором разыгрывались идеологические и внутриполитические конфликты14. Тенденции развития германского кинематографа полностью повторяли тенденции, связанные с бумом героизации войны в литературе. Прогрессивные фильмы, посвященные критике общественных отношений либо имевшие пацифистскую направленность, вынуждены были уступать место авторитарным фильмам, в которых ведущее место занимали стилизованные образы мятежников, военных героев и вождей.

Военная литература и экономический кризис

Как можно объяснить появление такого потока книг и фильмов правого направления, воспевающих войну? Бросается в глаза, что по времени оно совпадает с экономическим кризисом 1929 г. Именно в условиях экономического кризиса военная литература обрела готового к ее восприятию массового читателя. Отсюда можно сделать вывод о том, что потребители этой литературы больше не возлагали надежд на внешнюю политику согласия в том виде, в каком она представлялась и отстаивалась демократическими партиями Веймарской республики. Скорее всего, в качестве альтернативы ей они сделали выбор в пользу авторитарных и в конечном итоге насильственных решений во внутренней и внешней политике. Согласно данным специального исследования15, в условиях кризиса Веймарской республики в первую очередь именно средняя буржуазия16 заняла позиции, вследствие которых насилие вновь превратилось в адекватное орудие политики. Одобряли то, что предлагала военная литература:

ретроспективный взгляд, преображающий войну в нечто светлое, наполненное сиянием, и ее возведение в категорию нормального состояния общества. Иными словами, в ходе этого милитаристского и антипацифистского наступления был снижен ценностный порог, служивший сдерживающим началом против применения насилия.

Следует помнить о следующем: было бы нелепым утверждать, будто большинство немецкого населения еще до 1935 г. поддерживало военные планы Гитлера. Этого не могло быть хотя бы по той простой причине, что его программная работа "Майн кампф" была слишком мало известна широкой публике, а в тех случаях, когда ее читали, она не воспринималась всерьез17. То, что происходило в общественном сознании между 1929 и 1933 гг., было менее определенным, однако может быть охарактеризовано как отчетливая тенденция. Под влиянием предлагавшейся в огромных масштабах военной литературы большинство немецкого населения в годы экономического и политического кризиса проявляло все большую готовность согласиться с милитаризацией общественной жизни. А эта готовность подготавливала почву для согласия с последующим переносом насильственных методов в сферу внешней политики.

В такой обстановке наиболее агрессивная, ведущая наиболее решительную пропаганду против демократии, социализма и пацифизма партия, а именно НСДАП Гитлера смогла за несколько лет превратиться в наиболее мощную политическую силу Германии. Происшедший перелом в общественном сознании лишь отчасти может считаться делом рук самой НСДАП и ее вспомогательных организаций, хотя, конечно, они воспользовались им. Они смогли опереться на ранее начавшийся процесс ремилитаризации общественного сознания, усилить и ускорить его. Готовность к принятию или поддержке насильственных политических решений могла при необходимости - после создания соответствующих материальных и других предпосылок, иными словами, после полного перевооружения - быть стимулирована в любой момент.

Особое развитие Германии

В то время как общественное мнение в большинстве других стран, особенно в западных демократиях США, Великобритании и Франции, во все возрастающей степени ориентировалось в соответствии с принципом отказа от войны в качестве средства национальной политики, который получил международно-правовое закрепление в пакте Бриана-Келлога-Штреземана 1928 г., Германия в своем развитии пошла особым путем18. Здесь, где война извечно рассматривалась как нечто естественное, фатальное, а потому и само собой разумеющееся, где формула, согласно которой война являлась законным средством политики никогда не ставилась под сомнение, идея отказа от войны не могла рассчитывать на долгое существование.

Правда, после окончания первой мировой войны и в Германии приобрело определенные позиции политическое течение умеренного национализма, отличительным признаком которого являлось использование таких понятий, как "Лига Наций" и "разоружение". В целом же защита подобного рода идей идентифицировалась с определенными партиями, которые поддерживали первые ростки демократии на немецкой земле. Хотя и они желали пересмотра несправедливого, с их точки зрения, Версальского мирного договора 1919 г. Однако такой пересмотр должен был стать результатом переговорного процесса. Напротив, германские националисты - в подавляющем большинстве они отождествлялись с противниками демократии19 - допускали также насильственный пересмотр этого договора в качестве как первого шага, так и предпосылки длительного процесса повторного завоевания Германией положения великой мировой державы.

Подпись германского министра иностранных дел Густава Штреземана под пактом 1928 г. об отказе от войны как средства национальной политики прежде всего являлась свидетельством очевидной победы пацифистского духовного достояния. Однако эта покоившаяся на идее отказа от насилия тенденция не смогла закрепиться в Германии. Внешняя политика взаимопонимания и согласия играла по преимуществу активную роль лишь до 1930 г. Затем она попала под мощный обстрел националистически настроенных правых, в особенности нацистской партии, которая клеймила республиканский пацифизм в целом как слабость и пропагандировала лозунги завоевания мирового господства. Такое развитие, естественно, прямо противоречило намерениям, заложенным в пакте Бриана-Келлога. Превозносившийся в момент его заключения как событие, имевшее историческое значение, пакт об отказе от войны фактически уже через несколько лет полностью выветрился из общественного сознания немцев. Он больше не мог способствовать развитию каких-либо сил, добивавшихся упрочения мира.

Обманные маневры под прикрытием "речей о миролюбии" (1933-1936)

В первые годы национал-социалистического господства на пропаганду было возложено выполнение двоякой задачи. Во-первых, она должна была помогать во внутриполитическом плане строительству и укреплению тоталитарной системы. Вторая задача была непосредственно связана с политикой подготовки войны. Необходимо было, используя уже имевшиеся плановые разработки, заниматься маскировкой как за рубежом, так и среди собственного населения в той мере, в какой оно не было непосредственно охвачено соответствующими мероприятиями по материальному и кадровому обеспечению гонки вооружений, развернувшейся сразу же после вступления Гитлера в должность рейхсканцлера. Запугивание внутриполитических противников и маскировка подготовки к войне - таковы были две центральные задачи, которыми занималась тогда национал-социалистическая пропаганда.

Остановимся подробнее на "миролюбивых речах"20. В выступлениях ведущих нацистских политиков 1933-1936 гг. и даже вплоть до 1939 г. - года начала войны - ничто не подчеркивалось так часто, как абсолютное миролюбие руководимого Гитлером германского правительства. Через два дня после своего назначения рейхсканцлером в привлекшем большое внимание выступлении по радио (1 февраля 1933 г.)21 Гитлер заявил, что возглавляемое им "национальное правительство" считает своим высшим долгом "выступать за сохранение и упрочение мира, в котором мы ныне нуждаемся больше, чем когда бы то ни было". Вскоре в выступлении перед представителями английской и американской прессы22 он отметил, что его якобы очень часто и совершенно несправедливо рисуют человеком, который произносит кровожадные и поджигательские речи, направленные против других государств, тогда как всякий, кто, подобно ему, знаком с войной по собственному опыту - известно, что Гитлер был участником первой мировой войны, - может желать немецкому народу только мира и спокойствия.
Правительственное заявление рейхсканцлера по вопросам внешней политики от 17 мая 1933 г.23 в продолжение торжественных и красноречивых заверений предшествующих месяцев в миролюбии было оценено германской пропагандой как великая "речь о мире". Именно эта речь, на многих иностранных языках распространенная по всему миру, способствовала обману многих людей внутри страны и за рубежом относительно истинного характера национал-социалистической политики. Гитлер использовал эту возможность для заявления, выдержанного почти что в духе убежденного пацифиста, о том, что новая война явилась бы "безграничным безумием", что она могла бы лишь нарушить европейское равновесие, а потому "самым сокровенным желанием национального правительства Германской империи является предотвращение такого немирного развития путем искреннего и действенного сотрудничества".

Слова и дела: Геббельс убеждал по радио (17 июля 1933 г.)24, что ныне мир может наконец убедиться в том, что германское правительство, а вместе с ним и немецкий народ не желают ничего иного, как продолжать трудиться и зарабатывать свой хлеб насущный в условиях мира, внутреннего и внешнего спокойствия. Почти одновременно им была проведена общеимперская акция по публичному сожжению пацифистской литературы.

Затем тот же самый министр пропаганды Геббельс в сентябре 1933 г. отправился в Женеву25, где в штаб-квартире Лиги Наций уже длительное время велась дискуссия по проблемам разоружения. Выступая перед представителями международной прессы, принявшими его приглашение, он выразил сожаление в связи со складывающимся впечатлением о том, будто национал-социалистическая политика прошедших месяцев сталкивается с "недоверием, отсутствием понимания или неприятием". Он вновь утверждал, что вся деятельность германского правительства по возрождению страны не имеет ничего общего с реваншизмом и войной, а, напротив, "проникнута духом миролюбия".

Заверения подобного рода, тем не менее, не помешали Гитлеру несколькими неделями позже (14 октября 1933 г.) объявить, что Германия покинет конференцию по разоружению и выйдет из Лиги Наций. Для успокоения зарубежной общественности по разным поводам были произнесены новые "миролюбивые речи"26. Внутренне Гитлер был, однако, убежден, что теперь возникла опасность ввода французских войск в Рейнскую область. Тем не менее на деле ничего подобного не произошло.

Отсутствие более четкой реакции со стороны зарубежных правительств, возможно, было обусловлено также тем, что нацистская пропаганда в это время в целом велась весьма сдержанно и носила скорее оборонительный характер. Так, в качестве опорного тезиса была выдвинута тема антибольшевизма27. Утверждалось, что нацистский режим берет на себя дело спасения Германии и Европы, а тем самым одновременно и всей "западной культуры" от большевизма, встав на пути последнего неприступной крепостью. Подобного рода пропагандистские вариации производили впечатление не только на немецкого обывателя, но и на население Великобритании, США, не говоря уже о фашистской Италии.

Второе место после заверений в миролюбии среди пропагандистских тем по частоте использования занимало требование о равноправии Германии28. Поскольку такие заявления, как "пересмотр Версальского договора" и предоставление "равноправия Германии", не представляли собой находку нацистской пропаганды, а превратились в излюбленные расхожие рассуждения всех правых политических сил еще в годы Веймарской республики, не составляло особого труда внушить немецкому населению и зарубежной общественности мысль о том, что нацистский режим не стремился в конечном итоге ни к чему иному, кроме продолжения миролюбивой внешней политики прежнего веймарского правительства.

Необходимо было проявить гораздо более глубокий подход, чтобы убедиться в том, что политическим ядром требования о равноправии являлись жесткие претензии на право перевооружения страны. Об этом говорилось и открыто. В упоминавшейся выше "речи о мире" 17 мая 1933 г. Гитлер заявил, что Германия желала бы "фактического равноправия с другими нациями в деле разоружения", и тут же добавил, что если другие государства не проявят доброй воли в этом вопросе, то Германия должна будет настаивать на своем требовании о равноправии, что означало не что иное, как утверждение ее права на вооружение.

Не менее виртуозно использовавшееся нацистской пропагандой требование о разоружении адресовалось исключительно другим европейским государствам. В качестве аргумента выдвигалось утверждение, согласно которому Германия в соответствии с положениями Версальского мирного договора уже давно разоружилась в одностороннем порядке и на протяжении многих лет тщетно ожидает выполнения обещаний о разоружении другими странами. Эта аргументация обеспечивала также необходимое алиби при выходе из Лиги Наций и из Женевской конференции по разоружению.

Гитлер не оспаривал того, что он желал пересмотра Версальского договора. При этом он опирался на национальный принцип: интересам всех отвечало бы осуществление разумными средствами нового порядка государственного строительства, при котором границы государств соответствовали бы границам истинного расселения тех или иных народов. Естественно, что Германия желала бы осуществления их пересмотра исключительно мирным путем, в результате переговоров.

Если попытаться взглянуть еще раз на пропагандистские рассуждения, в целом выдвигавшиеся на первый план нацистским режимом в 1933-1936 гг., то в глаза бросается некая общая для всех них основная черта: все они были популярны и, будучи взяты сами по себе, без оглядки на деяния гитлеровской Германии, могли ошибочно восприниматься как последовательное продолжение политики веймарского правительства.

Предназначенная для использования исключительно на внутриполитической арене, пропаганда в эти годы также скорее проявляла сдержанность в отношении тайно осуществлявшегося перевооружения, а потому была трудно различима. Она ограничивалась прославлением добродетелей, которые испокон веку были присущи консервативно-националистическим идеям и системе ценностей, возведенным ныне в ранг государственной идеологии, и которые сами по себе не пробуждали агрессивности: благородства, героизма, мужества, организованности, беспредельной преданности государству и общенациональному делу.

Каким путем Гитлер, Геббельс и их многочисленные подручные на протяжении первых трех-четырех лет нацистского господства маскировали кадровую и материальную мобилизацию?29 Это был грандиозный обманный маневр, который в общем и целом достиг своей цели, ибо нацистский режим смог за несколько лет без каких-либо помех из-за рубежа быстрыми темпами упрочить свою власть и могущество. Позже (в 1940 г.), вспоминая прошлое, Геббельс30 с полным основанием мог торжествовать, похваляясь успехами своей пропагандистской стратегии: "До сих пор нам удавалось оставлять противника в неведении относительно истинных целей Германии точно так же, как до 1932 г. наши внутренние враги не замечали, в каком направлении мы движемся, что все наши клятвенные заверения о соблюдении законности представляли собой всего лишь уловку. Мы стремились законным путем прийти к власти, но мы вовсе не собирались использовать ее только в рамках закона... Нас могли бы задавить... Но нет, нас пропустили через всю опасную зону. Точно так же обстояли дела и во внешнеполитической сфере... В 1933 г. один из французских премьер-министров якобы был вынужден заявить (и я сам, будь я французским премьер-министром, заявил бы то же самое): рейхсканцлером стал человек, написавший книгу "Майн кампф", в которой говорится то-то и то-то. Мы не можем терпеть этого человека по соседству. Либо он исчезнет, либо мы двинем войска. Это было бы в высшей степени логично. От такого подхода отказались. Нас пропустили, нам дали возможность беспрепятственно пройти всю зону риска, и нам удалось обойти все грозившие опасностью подводные рифы. А когда мы были хорошо вооружены, лучше, чем они, они начали войну".

За исключением последней части фразы - о том, что войну якобы развязали другие, - этот взгляд в прошлое министра пропаганды полностью соответствует фактам. Ибо в первые годы форсированной гонки вооружений, которые Геббельс обозначил как "зону риска", ни одна из держав-победительниц в войне 1914-1918 гг. не оказала противодействия в значительной мере благодаря усилиям нацистского пропагандистского аппарата по дезинформации и маскировке истинных намерений гитлеровского режима.

Запугивающая пропаганда

Невозможно точно установить определенную дату, начиная с которой в "мирные" 1933-1939 гг., являвшиеся в действительности годами интенсивной подготовки к войне, произошло явное переключение германской пропаганды с эксплуатации темы миролюбия на более жесткий подход, который мог бы рассматриваться как непосредственная поддержка грядущей войны. В пропаганде не происходило никаких внезапных поворотов. Напротив, ее ударные направления изменялись постепенно в ходе многолетнего, тонко рассчитанного по этапам процесса. Примерно с весны 1936 г. - как раз за год до этого была восстановлена всеобщая воинская повинность - лицемерные заверения в миролюбии начинают увязываться с отчетливыми ссылками на вновь завоеванное тем временем положение великой державы. Словесное "бряцание оружием" отныне будет представлять собой постоянный и непременный элемент публичных заявлений нацистского режима.

В эти годы (1936-1939) нацистский режим шаг за шагом расширял зону своих политических игр и интриг, направленных на завоевание мирового господства. При этом отдельные акции осуществлялись практически по единому сценарию. Поставленная Гитлером промежуточная политическая цель - как внутри страны, так и за рубежом каждый раз в соответствии с адресатом - сначала получала предварительную пропагандистскую подготовку. Затем с применением военной силы и использованием фактора внезапности в ходе молниеносного нападения совершались решающие действия. После этого на пропаганду возлагалась задача убедить мировую общественность в том, будто германский "рейх" не имеет отныне никаких территориальных притязаний, а главнейшей целью германского правительства, как и прежде, остается сохранение и упрочение мира. Тем не менее одновременно хотя и в приглушенных, но угрожающих полутонах напоминалось о вновь обретенных тем временем военных возможностях Германии. Таким образом, обычно за фазой усыпления бдительности следовала фаза запугивания.

В соответствии с только что описанным образом действий была осуществлена "ремилитаризация Рейнской области". 7 марта 1936 г. германские войска внезапно вторглись в демилитаризованную в соответствии с Версальским договором Рейнскую область. С тем чтобы смягчить ожидавшиеся протесты и даже противодействие зарубежных стран, отвлечь их внимание от своих далеко идущих намерений, Гитлер сразу же вслед за вторжением, подобно фокуснику, извлек из шляпы состоявшую из семи пунктов программу создания "европейской системы обеспечения мира"31. Она содержала предложение о заключении пактов о ненападении и в остальном ограничивалась рамками испробованных на протяжении многих лет "речей о миролюбии". Тремя неделями позже Гитлер, выступая по радио, довел до сведения немецкого населения следующее: "Я не верю в то, что на свете существует другой такой человек, который столько бы выступал в пользу мира и столько сделал бы для его защиты, как я"32. Одновременно пропаганда объявила, что будто бы с ремилитаризацией Рейнской области борьба за равноправие Германии завершилась. В этой связи Гитлера представляли населению как выдающегося политика, сумевшего с блеском разрешить проблему ревизии Версальского договора, которую так и не удалось решить во времена Веймарской республики.

Во время съезда НСДАП в 1937 г.33, указывая в общей форме на усиление грозящей миру "большевистской опасности", Гитлер в еще более открытой, чем когда-либо раньше, форме угрожал использованием вооруженных сил. Теперь, считал он, минуло то время, когда можно было навязывать что угодно безоружному народу. Сегодня боеспособность немецких солдат намного выше, чем когда-либо в прошлом.

20 февраля 1938 г. Гитлер представил состоявшему исключительно из национал-социалистов рейхстагу отчетный доклад о работе, проделанной за минувшие пять лет34. Он использовал представившийся случай в качестве удобного повода для демонстрации зарубежным странам и собственному населению достигнутой за это время военной мощи.

"Германская армия мирного времени создана! Могучий воздушный флот охраняет нашу отчизну! Новые могучие военно-морские силы стерегут наше побережье! Благодаря гигантскому росту нашего общего производства стало возможным осуществить не имеющее прецедентов в прошлом перевооружение!"

Далее Гитлер говорил о "защите до последнего вздоха", о "слепой вере и слепом повиновении", о "молниеносном отпоре" в том случае, если бы заграница вздумала прибегнуть к интервенции, а также о "железе и крови", которые защитят немецкую родину.

1938 год принес с собой дальнейшее нарастание словесной агрессивности в нацистской пропаганде. Мирная фразеология все больше отходит на задний план, уступая место недвусмысленным угрозам: Германия-де мужественно решилась идти до конца и больше не пойдет на компромиссы. 12 марта 1938 г. германские войска вторглись в Австрию35. Пропаганда расценила этот новый акт агрессии как "миролюбивый шаг". Гитлер, как утверждалось, тем самым будто бы не дал Австрии погрузиться в пучину гражданской войны. С помощью аншлюса соседней германоязычной страны Германия, утверждала пропаганда, теперь вновь превратилась в "великую мировую державу", которую отныне не сможет одолеть никакая другая держава.

Следующей ближайшей целью Гитлера являлась Чехословакия. Геббельс организовал по всем правилам искусства пропагандистский поход36, призванный подготовить военное решение так называемого Судетского кризиса, который якобы был вызван жестокими насилиями, творимыми чехами против немецкого населения Судетской области. Как стало известно из донесений занимавшихся изучением общественного мнения учреждений "третьего рейха"37, в результате этой кампании среди немецкого населения впервые возник конкретный и обоснованный страх перед возможностью возникновения войны38. Он сменился всеобщим облегчением после того, как в конце сентября 1938 г. неожиданно состоялась встреча Гитлера с британским премьер-министром Чемберленом, французским премьер-министром Даладье и итальянским диктатором Муссолини, завершившаяся подписанием Мюнхенского соглашения. Оно требовало от Чехословакии, не принимавшей участия в Мюнхенской конференции, очистить до 10 октября 1938 г. территорию Судетской области, вслед за чем туда были введены немецкие войска.

Внутри страны и за рубежом царило всеобщее облегчение в связи с тем, что еще раз удалось предотвратить войну. Немецкая пропаганда превозносила Гитлера, поскольку мирный исход кризиса будто бы являлся его заслугой. Он же казался скорее разочарованным бескровной победой и планировал предстоящей весной достигнуть своих дальнейших промежуточных целей, а именно осуществить захват так называемого остатка Чехии и расположенной на восточной границе "рейха" Мемельской области.

Отказ от пацифистской риторики

Факт быстрого нарастания среди немецкого населения в момент Судетского кризиса страха перед войной показал нацистскому руководству, что рассматривавшийся пропагандистами как необходимый уровень психологической мобилизации масс не был достигнут. Поэтому Гитлер пришел к убеждению, что настал тот момент, когда следовало форсировать уже давно подготавливавшуюся замену медоточивых заверений в миролюбии на язык угроз. При этом он рассчитывал в первую очередь воздействовать на немецкое население, психологически подготовить его к одобрению военных решений и лишь во вторую очередь запугать заграницу.

Об этом новом пропагандистском курсе Гитлер объявил лично в секретной речи, произнесенной им 10 ноября 1938 г. перед 400 немецкими журналистами и издателями, среди которых находились и все ведущие сотрудники различных звеньев нацистского пропагандистского аппарата. Он использовал представившуюся возможность, чтобы со всей откровенностью заявить о том, что прошлогодняя миролюбивая фразеология представляла собой всего лишь широкомасштабный обманный маневр, предпринятый с тем, чтобы обеспечить пропагандистское прикрытие для собственного перевооружения и ввести в заблуждение широкие круги общественности как внутри страны, так и за рубежом. Эта речь является ключевым документом для понимания психологической мобилизации немецкого населения в условиях близкого начала войны. Воспроизведем наиболее важные места этого документа.

"Обстоятельства вынуждали меня на протяжении десятилетий говорить лишь о мире. Только непрерывно подчеркивая волю немцев к миру и их мирные намерения, я имел возможность шаг за шагом добиваться свободы для немецкого народа и дать ему возможность осуществить перевооружение, которое вновь и вновь оказывалось необходимым в качестве предпосылки для каждого последующего шага. Само собой разумеется, что осуществлявшаяся десятилетиями пропаганда мира имеет и свои негативные стороны, ибо она легко может способствовать укоренению в умах людей представления, согласно которому нынешний режим может быть отождествлен с решимостью и волей к сохранению мира при всех условиях. Это привело бы не только к ошибочному определению целей данной системы, но прежде всего к тому, что немецкая нация, вместо того чтобы во всеоружии противостоять событиям, была бы поражена духом сомнения и в результате со временем была бы вынуждена и стала бы воспринимать как поражение именно успехи нынешнего режима. Насилие являлось причиной того, что я годами говорил только о мире. Отныне необходимо психологически переориентировать немецкий народ и постепенно разъяснять ему, что существуют проблемы, которые, если они не могут быть решены мирным путем, должны разрешаться путем насилия. К тому же необходимо не только пропагандировать насилие как таковое, но и так подавать немецкому народу определенные внешнеполитические события, чтобы внутренний голос населения сам постепенно начал взывать к насилию. Итак, это означает такое освещение определенных событий, в результате которого в умах широких народных масс постепенно и автоматически укоренялось бы следующее убеждение: коль скоро не удается уладить дело по-доброму, то следует решать его с помощью насилия, но просто так оно не может продолжаться ни в коем случае".

Такая переориентация пропаганды, продолжал Гитлер, начала планомерно осуществляться и наращиваться много месяцев назад. "Пацифистская пластинка, - по его словам, - у нас отыграла свое", поскольку этим мелодиям уже никто не верит39.

В соответствии с планами диктатора почти год, остававшийся до начала войны в сентябре 1939 г., прошел под знаком планомерной психологической мобилизации масс на ее поддержку. Путем интенсификации пропаганды вермахтом должна была быть укреплена вера немецкого народа в свои собственные силы, иными словами, в имеющиеся у него военные средства обеспечения господства.

С помощью всех имевшихся в распоряжении средств пропаганды вермахт был превращен в центральный объект общественного интереса.

Постепенно и скорее косвенным путем пропаганда знакомила население с одной из целей войны. Речь якобы шла, как утверждалось в постоянно распространявшихся слухах, об обеспечении немецкого народа продовольствием, что могло быть достигнуто только путем расширения его "жизненного пространства". Такая открытая пропаганда программы расширения "жизненного пространства" началась с речи Гитлера в рейхстаге 30 января 1939 г.40 В ней в общем плане говорилось о богатых и бедных народах и делался ключевой вывод о том, что Германия не собирается длительное время оставаться в числе обездоленных. Отсюда было уже совсем недалеко до выдвижения аргументов, в соответствии с которыми "подлинный мир" мог быть обеспечен только путем выравнивания уровней благосостояния и могущества. Впервые пропаганда захвата "жизненного пространства" сыграла большую роль в ходе военной оккупации оставшейся части Чехословакии в марте 1939 г.

Пропаганда об "окружении" и профилактические шаги по перекладыванию на других вины за развязывание войны

Весной и летом 1939 г. пропаганда полностью перестраивается на подготовку войны. Теперь на первый план выдвигается следующее: во-первых, утверждение о том, что Германия окружена враждебными государствами41, - такого рода пропаганда велась еще накануне 1914 г. для мобилизации населения на поддержку войны; во-вторых, заблаговременное перекладывание вины на другие государства на тот случай, если последние не будут готовы удовлетворить германские притязания на расширение жизненного пространства.

Для стимулирования среди немецкого населения чувства опасности нацистская пропаганда42 стала утверждать, что в Англии засели злобные поджигатели войны, стремящиеся зажать Германию в железное кольцо. Англия, Франция и США представляют интересы "мирового еврейства", "мировой демократии" и тем самым "мирового большевизма". Цель этой кампании по формированию образа врага была совершенно ясна: немцы должны были поверить в то, что они находятся в такой же ситуации, что и в 1914 г., будучи со всех сторон окружены враждебно настроенными соседями и конкурентами, жаждавшими войны, готовыми напасть на миролюбивую Германию.

Борьба против тех пунктов Версальского договора, которыми вина за развязывание войны возлагалась на вильгельмовскую Германию, начиная с 1919 г. входила в пропагандистский арсенал германских националистов и велась под лозунгом разоблачения лжи о "военной вине". Нацистская пропаганда вновь взяла его на вооружение, но в несколько измененном виде, с тем чтобы в канун военного столкновения подготовить себе плацдарм, возложив на вероятных противников - прежде всего на Великобританию, Францию, а затем и США - вину за развязывание войны. Поскольку война - а об этом знали нацистские вожди, несмотря на все прилагавшиеся усилия по психологической мобилизации масс, - оставалась, как и прежде, непопулярной, следовало немедленно в профилактических целях совершенно четко разъяснить, что Германия движется навстречу оборонительной войне43. Могли ли быть таким образом правдоподобно завуалированы ее собственные агрессивные планы?

С мая 1939 г. Гитлер выжидал подходящего повода для нападения на Польшу. Поскольку сам по себе такой повод не возникал, Гитлер приказал в конце августа инсценировать нападение поляков на немецкую радиостанцию в Гливице, чтобы иметь возможность представить свои собственные шаги как оборонительные действия. Предварительно была развернута ожесточенная антипольская пропагандистская кампания, которая велась в течение всего августа и имела задачей подготовку почвы для нападения путем распространения измышлений о зверских актах насилия в отношении проживающих там немцев. Она преследовала цель представить насильственные действия Германии как необходимые и даже неизбежные.

Нападение германского вермахта на Польшу 1 сентября 1939 г. немецкая пропаганда назвала "контрударом". Мы всего лишь "вели ответный огонь", - утверждал Гитлер. После того как за германской акцией последовало объявление Англией и Францией войны, было совершенно естественным, что нацистская пропаганда в продолжение уже давно проводившейся линии распространила версию, согласно которой Германия вела навязанную ей, а потому справедливую войну. Тем самым целеустремленно проводившаяся с 1933 г. обманная пропаганда в своем развитии достигла зенита.

Боязнь войны среди немецкого населения

В отличие от того, что имело место в августе 1914г., в момент начала первой мировой войны, в сентябре 1939 г. среди немецкого населения трудно было заметить воодушевление, вызванное этим событием. Настроение было совершенно иным и характеризовалось смущением, страхом, апатией, пассивностью, подавленностью и беспокойством. Немцы, по крайней мере большая часть населения, не желали войны. Относящиеся к 1933-1939 гг. донесения о настроениях и обстановке в обществе, которые дают нам сравнительно достоверную картину позиций, которые занимало немецкое население, позволяют сделать единственный вывод, а именно: "Немцы не жаждали агрессии и не испытывали воодушевления в связи с войной. Напротив, они скорее проявляли сдержанность, были переполнены чувством страха и жаждали мира"44.

Не означает ли это, что все шаги по психологической мобилизации, которые предпринимались нацистским режимом в столь широких масштабах, оказались безрезультатными?

Если считать целью нацистского правительства возбуждение энтузиазма, подобного тому, который охватил немцев в августе 1914 г., то следует однозначно признать, что эта цель не была достигнута. Немецкое население приветствовало достигнутые до 1938 г. без применения насилия внешнеполитические успехи Гитлера. Однако тем самым страх перед новой войной не был преодолен. Продолжала жить традиционная приверженность к сохранению мира, с которой чувствовали тесно связанными запрещенные в 1933 г. социалистическое рабочее движение и буржуазный пацифизм, хотя к 1939 г. они давно уже были лишены возможности открытых выступлений. Широкомасштабный обманный маневр, состоявший в провозглашении официальными правительственными учреждениями на протяжении многих лет заверений в миролюбии, породил у многих немцев, по крайней мере на время, иллюзорные надежды на то, что нацистские вожди действительно могли совершенно искренне придерживаться миролюбивых взглядов. Фактически миролюбивая демагогия имела побочные и длительные последствия, воздействие которых на последнем этапе психологической мобилизации (между ноябрем 1938 и сентябрем 1939 г.) само по себе уже не могло быть полностью нейтрализовано.

Начало второй мировой войны было воспринято с воодушевлением лишь незначительной частью населения. Среди большинства господствовали отвращение и страх. Но это большинство, которое после начала войны продолжало питать надежды на мирное урегулирование, не видело возможности дать практический выход своим надеждам и устремлениям, а уж тем более претворить их в какие-либо политически значимые шаги. Нацистской пропаганде практически не удалось привлечь это большинство к откровенному участию в проведении своего милитаристского курса. Однако ей удалось добиться иного, а именно широкомасштабной дезориентации населения относительно истинных намерений германского правительства, а также других держав. Вихрь пропагандистских лозунгов - таких, как плутократия, мировое еврейство, жизненное пространство, окружение, всемирный большевизм, - вызвал в умах людей большую путаницу.

Действительно ли существовали враги, намеревавшиеся напасть на Германию? Являлись ли ими англосаксонские плутократы? Или поляки, подстрекаемые французами и англичанами? Или же якобы вездесущее мировое еврейство? Или всемирный большевизм, с которым все же, при всем при том, был заключен договор о ненападении (пакт Гитлера-Сталина, подписанный в августе 1939 г.)? Действительно ли Германия вновь оказалась во враждебном окружении?

Дезинформированное и дезориентированное немецкое население не могло дать на эти вопросы четкий ответ. Однако ориентированной на обман нацистской пропаганде, тем не менее, удалось пробудить неопределенное ощущение нависшей опасности. Этому способствовало широко распространенное в Германии представление, согласно которому война представляла собой фатальное явление, от которого время от времени приходится неизбежно страдать. В конечном итоге здесь проявились результаты годами осуществлявшихся мер, направленных на маскировку истинных целей, укрепление дисциплины и подавление внутренних политических противников. Все это взятое вместе привело в 1939 г. к обеспечению определенного минимума военной готовности, в котором нуждались Гитлер и его подручные, чтобы осуществить давно разрабатывавшийся курс на войну. Среди немецкого населения эта готовность приняла форму негативно-лояльного отношения.

Начало второй мировой войны немцы не приветствовали криками "ура!", как это имело место в 1914 г., но они последовали за нацистами. Большинство из них не желало никакой войны, а тем более мировой. Но они держали себя именно так, как того желало нацистское правительство. Никакой революции, никаких массовых движений, даже никакого словесного протеста. Фатализм и страх перед казавшимся всемогущим аппаратом подавления толкнули их на путь добровольного послушания.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Обширный анализ подготовки Германии к воине содержится в: DasDeutscheReichundderZweite Weltkrieg. Bd 1: Ursachen und Voraussetzungen der deutschen Kriegspolitik. Von Wilhelm Deist, Manfred Messerschmidt, Hans-Erich Volkmann, Wolfram Wette. Stuttgart 1979. См. также англ. перевод: Wilhelm Deist/Manfred Messerschmidt/ Hans-Erich Volkmann/Wolfram Wette, The Build-Up of German Aggression (= Germany and the Second World War, Vol. 1). Oxford 1989, и пакетбук: Wilhelm Deist, Manfred Messerschmidt, Hans-Erich Volkmann, Wolfram Wette, Ursachen und Voraussetzungen des Zweiten Weltkrieges. Frankfurt/M. 1989.

2 См.: Eberhard Jackel, Hitlers Weltanschauung. Entwurf einer Herrschaft. Tiibingen 1969. См. также: Cierhard Schreiber, Hitler. Interpretationen 1923-1983. Ergebnisse, Methoden und Probleme der Forschung. Darmstadt 1984.

3 "Схватка за мировое господство" - так звучит название ставшего знаменитым анализа целей военной политики кайзеровской Германии в 1914-1918 гг., вышедшего из-под пера гамбургского историка Фрица Фишера. ErsteAufl. Diisseldorf 1961.

4 См. об этом составленный из серий радиопередач сборник: Oswald Hirschfeld(Hrsg.),AufdemWeg ins Dntte Reich Krafte - Tendenzen - Stromungen Bonn 1981 ( = Schnftenreihe der Bundeszentrale fur politische Bildung Bonn Bd 175)

5 См Fntz Fischer, Bundnis der Ellten Zur Kontinultat der Machtstrukturen in Deutschland 1871-1945 Dusseldorfl979

6 См об этом работу одного из наиболее влиятельных в политическом отношении генералов времен первой мировой войны Эриха Людендорфа Dertotale Kneg Munchen 1935

7 Относящееся к данному вопросу специальное исследование Jutta Sywottek, Mobilmachung fur den totalen Kneg Die propagandistische Vorbereitmg der deutschen Bevolkerung auf den Zweiten Weltkneg Opiaden 1976

8 О социальной политике см Timothy W Mason, Arbeiterklasse und Volksgememschaft Dokumente und Matenalien zur deutschen Arbeiterpolitik 1936-1939 Opiaden 1975

9 См Wolfram Wette, Ideologien, Propaganda und Innenpolltik als Voraussetzungen der Knegspolltik des Dntten Reiches В Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkneg Bd 1 (см прим 1),S 23-173

10 См Andreas Hlllgruber, Militansmus am Ende derWeimarer Republlk und im "Dntten Reich" В там же, GroBmachtpolltik und Militansmus im 20 Jahrhundert 3 Beitrage zum Kontmultatsproblem Dusseldorf 1974, S 37-51 Michael Geyer, Aufrustung oder Sicherheit Die Reichswehr in der Knse der Machtpolitik 1924-1936 Wiesbaden 1980

11 На эту тему см Wolfram Wette, Von Kellogg bis Hitler (1928-1933) Die offentliche Memung zwischen Knegsachtung und Knegsverherrlichung В Holl/Wette(Hrsg), Pazifismus in derWeimarer Republlk Beitrage zur histonschen Fnedensforschung Paderbom 1981, S 149-172

12 По поводу этих и приводимых далее цифр см прим 11

13 См Ench Mana Remarque Im Westen nichts Neues Berlin (1-900 Tausend) 1929

14 См.: Siegfned Kracauer, Von Caligan bis Hitler Ein Beitrag zur Geschichte des deutschen Films Hamburg 1958 (= Rowohlts Deutsche Enzyklopadie), S 131 ff

15 См Karl Prumm, Die Literatur des Soldatischen Nationalismus der 20er Jahre (1918-1933) Gruppenideologie und Epochenproblematik 2 Bde Kronberg/Taunus 1974

16 О позиции средних слоев и НСДАП в то время см Hemnch August Wmkler, Mittelstand, Demokratie und Nationalsozialismus. Die politische Entwicklungvon Handwerk und Klemhandel in der Weimarer Republlk Koln 1972

17 См Adolf Hitler, Mem Kampf Munchen 1930, 390-394 Tausend 1939, см Karl Lange, Hitlers unbeachtete Maximen "Mem Kampf" und die Offentlichkeit Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz 1968

18 Дальнейшее излагается в работе Ветте (см прим 11)

19 В этой связи см Kurt Sontheimer, Antldemokratisches Denken in der Weimarer Republlk Die politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918 und 1933 Munchen 1962

20 См Wette (прим 9),S 113-121

21 Текст этой речи в кн Мах Domarus, Hitler Reden und Proklamationen 1932-1945 Bd I Tnumph (1932-1938) Wurzburg 1962, S 191-194, здесь S. 193.

22 Там же, S. 200.

23 Там же, S 273

24 Радиоречь Геббельса от 17 июня 1933 г. напечатана в кн. Joseph Goebbels, Signale derneuen Zeit Munchen 1938, S. 185.0 роли "рейхсминистра по вопросам пропаганды и просветительства народа" 1933-1939 гт см Die Tagebucher von Joseph Goebbels Samtliche Fragmente Hrsg v. Eike Frohlich Bde 2 und3. Munchen, New York, London, Pans 1987

25 Напечатано в Goebbels (см прим 24), S. 234 f.

26 Тексты речей Гитлера в Domarus I (см прим 21), S 306 f, 314

27 К вопросу об антибольшевистской пропаганде см 1 Sywottek (прим 7), S. 104 ff.; Wette (см. прим. 9), S 116ff

28 Подробный анализ этой и следующих пропагандистских тем см в Wette (прим 9), S 114-121.

29 См. Wilhelm Deist, Die Aufrustung der Wehrmacht В Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkneg. Bdl(npим.1),S 369-532

30 Секретное заявление Геббельса от 5 апреля 1940 г. перед приглашенными представителями германской прессы Выдержки напечатаны в Hans-Adolf Jacobsen, Der Zweite Weltkneg Grundzuge der Polltik und Strategic in Dokumenten Frankfurt/M. 1965, S 180 f

31 Правительственное заявление Гитлера от 7 марта 1933 г в Domarus I (см. прим 21)

32 Радиоречь Гитлера от 28 марта 1936 г. в Domarus I (см прим 21), S. 614 ff, cm Wette (прим 9), S 129 Там же выдержки о немецкой пропаганде во время Олимпийских игр 1936 г в Берлине, которые не могли быть включены в данный текст

33 Речь Гитлера на партийном съезде 1937 г. в Domarus I (см. прим. 21), S 726

34 Речь Гитлера в рейхстаге от 20 февраля 1938 г. в: Domarus I (см прим 21), S. 796 ff.

35 См Gerhard Botz, Die Emgliederung Osterreichs in das Deutsche Reich Planung und Verwirklichung des politisch-admmistrativen Anschlusses (1938-1940) Wien, Zunch, Munchen 1972

36 См Ernest К Bramsted, Goebbels und die nationalsozialistische Propaganda 1925-1945 Frankfurt/M 1971, Sywottek, Mobilmachung (см прим 7), S 121 ff

37 Эти богатые по содержанию сообщения о настроениях населения теперь напечатаны в Meldungen aus dem Reich Die geheimen Lagebenchrte des Sicherheitsdienstes der SS Hrsg und emgel von Hemz Boberach 17 Bde. Herrschmg 1984

38 См. Marlis G Stemert, Hitlers Kneg und die Deutschen Stimmung und Haltung der deutschen Bevolkerung im Zweiten Weltkneg. Dusseldorf, Wien 1970, S 77 ff

39 См речь Гитлера от 10 ноября 1938г. в Domarus I (прим 21), S 973 977, здесь S 974

40 См Max Domarus, Hitler Reden und Proklamationen Bd II Untereang (1939-1945) Wurzbure 1963,S. 1047-1067 "

41 О роли пропаганды на тему "окружения" в предыстории обеих мировых войн см Lindley Fraser, Knegsschuld und Propaganda Deutschland zwischen zwel Weltknegen, Zunch 1947

42 Геббельс опубликовал в газете НСДАП "Фелькишер беобахтер" в мае-июне 1939 г. многочисленные статьи относительно мнимого "окружения". Детали у Ветте (см прим. 9, с. 135)

43 Профилактическая пропаганда, направленная на опровержение обвинений в развязывании войны, подробно анализируется в Sywottek, Mobilmachung (см прим 7),S.186ff

44 Stemert, Hitlers Kneg (см прим 38), S 26 Дальнейшее изложение этого вопроса Wette (см прим 9),S 25ff,137ff

* Сокращенное изложение доклада, который впервые был опубликован под названием Difficult Persuasion. The Psychological Mobilization of the German Population for World War II (1933-1939). bn: UNBSCO Yearbook on Peace and Conflict Studies 1985. NewYork/Westport, Connecticut/London 1987, p. 49-71.

Психологическая мобилизация немецкого населения в 1933-1939