Культурные противоречия Запада и Востока и конфликты на их основе

О глобальных проектах

Доклад, прочитанный М.Хазиным в феврале 2005 года на конференции, организованной Вятским социально-экономическим институтом в г. Кирове (Вятке).
( по совместным работам с С.Гавриленковым.)

Часть 1. Системы ценностей.
То, что нашей страной управляют последние лет 20 скверно, видно, в общем, почти всем. За исключением нескольких десятков тысяч «персонажей», которые получили на этом «управлении» многомиллионные (а то и миллиардные) барыши, и которые, в целом, сами себя уже не считают частью «этой» страны.
Однако как только речь заходит о том, в чем именно состоит «скверна», возникают колоссальные споры, доходящие до драки. Причем споры эти уже давно зашли в такую стадию, когда оппонентов просто не слушают. «А, это либераст», или «а, это коммуно-патриот» - стандартная фраза, которая обычно произносится не после, а до начала выступления конкретных лиц, чья позиция, в общем, более или менее определена и понятна. А иногда и не очень понятна, просто известно, в каких компаниях это лицо иногда бывает. Если бывает во всех, это еще хуже, поскольку, ясное дело, мы имеем дело с беспринципным интриганам, у которых, как известно, твердой позиции вообще быть не может в принципе. А если не бывает нигде - то откуда у него может быть информация, на основании которой только и можно делать какие-то разумные выводы. Все это вовсе не шутки – со всеми этими доводами автор доклада сталкивался лично, причем его обвиняли как в работе в «команде Чубайса-Уринсона», так и в публикациях в газете «Завтра», как в том, что не может «эксперт-американист» не выезжать каждый месяц в США, так и в том, что он путешествовал по США на деньги USAID. Не говоря уже об обвинениях в антисемитизме и сионизме – одновременно, разумеется! В общем, ясно только одно, что при таком подходе никакие, даже вполне разумные доводы, услышаны быть не могут, поскольку их просто никто не слушает.
Разумеется, таких устойчивых групп, которые остальных не переносят в принципе, существенно больше двух. Только вот более или менее разумно их перечислить практически невозможно – просто потому, что каждая из них одни и те же слова и термины понимает по-своему – что неминуемо вызывает в адрес любых комментаторов (даже не оппонентов) обвинения в клевете. Причем особенно сильны эти обвинения как раз в сторону более или менее вменяемых комментаторов – поскольку, чем объективнее анализ, тем лучше видно, что большинство этих сект органически не способны к нормальному созидательному труду – а значит, не в состоянии принести реальную пользу нашей стране. Но вот борьбу за добывания «хлеба насущного» (как в виде грантов от различных коммерсантов или зарубежных организаций, так и в виде более или менее обеспеченных последователей) они вести могут – и ведут, подчас достаточно агрессивно.
Отметим, что до того, скажем, в 60-е, или даже 20-е годы, такого распада общества не было. Да, разумеется, были непримиримые враги – но их позиции были хорошо известны и всем понятны – причем даже им самим. Разумеется, иногда устраивались такие достаточно безобразные спектакли, как, например, травля Б.Пастернака после получения им Нобелевской премии. Правда при этом все знали, что эта травля не имеет никакого отношения к содержанию романа «Доктор Живаго», который чуть не напечатали в СССР (да и напечатали бы через пару-тройку лет), а из-за того, что этот роман был напечатан на Западе, причем без соответствующего разрешения. Было ли при этом дано формальное согласие автора - вопрос до сих пор открытый, но вот прямого запрета точно не было.
Да, разумеется, с точки зрения нынешней (отметим, как раз «западной») системы ценностей, это воля и право автора, где и на каких условиях печататься. Но в СССР была альтернативная система ценностей, которая была ничем не хуже западной, да и действовала она практически на половине мира. И эта система, прямо скажем, не одобряла такие действия. Можно, конечно, обозвать это западным словом «тоталитаризм», но ведь и сама западная система запрещала одно время сторонникам коммунистической партии или даже социалистических идей заниматься определенными профессиями (что в Германии 70-х, знаменитые «запреты на профессию», что в США 50-х, через деятельность знаменитых комиссий по запрету «антиамериканской» деятельности). Правда там, у них это называется «борьбой с терроризмом» или тем же «тоталитаризмом». И не исключено, что этот запрет в СССР действовал как раз потому, что те, кто нашу страну создавал (прежде всего, И.В.Сталин) отдавали себе отчет в том, что может произойти с нашей экономикой и нашей жизнью, если допустить терроризм «западный». Мы это, уже, к сожалению, знаем, или узнаем в ближайшем будущем, а тогдашние советские люди не могли себе подобный кошмар представит даже в страшном сне.
И, возвращаясь к упомянутому «спектаклю», необходимо отметить, что хотя значительная часть «актеров» и произносили сакраментальные слова «Я Пастернака не читал, но скажу...», все они очень хорошо отдавали себе отчет в том, за что реально ругают Пастернака. И хорошо понимали, что, может быть, не все их слушатели в этом разбираются (например, по молодости) – и именно по этой причине, раз за разом повторяли, что содержание романа никакого отношения к делу не имеет.
Можно привести еще один пример того, как трудно сейчас понять реальный смысл происходящих событий, даже в том случае, когда они произошли не так давно. В конце 80-х – начале 90-х, когда имя Сталина всячески поносилось на волне «демократизации», одним из любимых исторических анекдотов, рассказываемых нашими «прорабами перестройки» был рассказ о реакции И.В.Сталина на рассказ Горького «Девушка и смерть». «Это посильнее «Фауста» Гете» - сказал Сталин после того, как прослушал рассказ Горького в его собственному исполнении, и эта фраза на несколько лет стала доказательством «бескультурия» и «глупости» Вождя. И только через несколько лет более или менее разумные комментаторы донесли до сведения общественности, что из достаточно многочисленных присутствующих, реально читали Гете только два человека – Горький и Сталин. И, таким образом, слова Сталина являлись блестящей шуткой высококультурного человека, который своим соратникам продемонстрировал свое уважение к Горькому (поскольку имя-то Гете было известно всем), а самому Горькому – что уровень прослушанного произведения, мягко говоря, не внушает уважения...
Все эти примеры направлены, в общем, на одно – чтобы показать, что системы смыслов, которые вкладываются подчас в одни и те же слова, могут существенно различаться. И что сейчас у нас нет сколько-нибудь устойчивой системы таких смыслов, поскольку старые мы, в общем, почти утеряли, а с новыми, «западными», тоже возникают проблемы, которые мы ниже еще перечислим.
Так вот, что-то принципиально изменилось к середине 80-х годов в нашей стране. Система смыслов (или, менее точно, но более понятно, система ценностей), в том числе и под действием западной пропаганды, существенно изменилась, ее дрейф в сторону Запада был очевиден. Отметим еще раз, что термин «система ценностей» не совсем точно отражает ситуацию, но пока, до тех пор, пока не даны точные определения, его достаточно удобно использовать, он вызывает наиболее адекватные ассоциации.
А соответствующие механизмы защиты отечественной системы ценностей, наоборот, сильно ослабли. Именно к этому времени появляются знаменательные выражения типа «человек умеет жить», «неприлично задавать вопрос, откуда у людей деньги» и так далее. Но ведь такой дрейф произошел далеко не случайно – люди явно ощущали, что с конца 70-х годов «старая», отечественная система ценностей явно не давала возможности столь же быстрого развития, как раньше. Пресловутый «застой» не был пропагандистской «уткой», хотя только сейчас мы понимаем, как же хорошо было в рамках этого застоя жить.
Но ощущения, что в рамках устоявшихся правил жить дальше невозможно, не исчезали, а изменение правил возможно только вместе с изменением системы ценностей, которая эти правила ограничивает. И в этот момент, настойчивые требования значительной части населения были подкреплены пропагандой системы ценностей «западной», главным качеством которой (в соответствии с доступными рекламными материалами) была как раз адекватная оценка личных качеств человека. С учетом того, что традиционная советская система ценностей как раз в этом месте явно давала сбой, уклоняясь в сторону ценностей коллективистских, удар пришелся в самое слабое место. И страна сначала начала обсуждать, а потом и прямо действовать в части изменения системы управления государством – в направлении развития новой системы ценностей.
Результат получился, прямо скажем, кромешный. И хотя автор этого доклада, который в силу обстоятельств был внутри многих управленческих процессов 90-х годов, отлично знает, что многие неприятности отнюдь не были обязательными – их вполне целенаправленно осуществили люди, которые были явными личными врагами нашей страны и наших ценностей – тем не менее, главной причиной распада экономики были не они. Цель и содержание развития, которые были окончательно утрачены где-то в 70-е годы (а 80-е стали уже следствием), не появились автоматически с заменой советской системы ценностей на западную. Более того, в последние годы практически всем стало ясно, что на базе западной системы ценностей мы уж никак не сможем построить самодостаточное общество – и в лучшем случае станем придатком Европы и США. А в худшем – несколькими придатками.
В то же время, и западный мир явно впал в тяжелую депрессию. Экономические проблемы стали только частью общего процесса, который все сильнее и сильнее напоминает начало распада. И есть уже достаточно много фактов (причем их количество все время растет), которые показывают, что этот процесс затрагивает все стороны жизни населения Западных стран. Падение рождаемости, резкое усиление наркомании, гомосексуализма, резкое падение уровня образования, да и вообще, категорическое нежелание за что-то бороться, становятся общим местом. А если к этому еще добавить неминуемое разрушение систем государственной социальной поддержки практически во всех западных странах (которую, разумеется, никто и не собирался поддерживать после распада мировой социалистической системы, но вместе с тем никто и не ожидал, что ее очень плохое состояние станет очевидным так быстро), то становится понятно, что этому миру и его системе ценностей жить осталось не так уж долго – ну десять, от силы 15 лет. После чего она не обязательно умрет – не будем так уж сильно загадывать, но явно потребует глобального и жесткого реформирования.
Самый главный вопрос, который стоит перед любым исследователем человеческого общества, независимо от того, представляет ли он коммерческую структуру, которая должна отстраивать свою стратегию на достаточно длительный срок, или государственную, или научную – это какие силы будут определять направления движения. И в каких терминах их можно описать. Все описанные выше примеры очень показательны в том смысле, что их можно интерпретировать совершенно по разному, в зависимости от того, какая система ценностей, система смыслов используется комментатором. А если еще учесть, что каждая система ценностей порождает свой собственный язык (а точнее, интерпретацию базовых понятий, то есть профессиональный жаргон) – то как понять, можно ли на данном языке адекватно описать другую систему ценностей?
Можно привести еще несколько примеров. Например, одним из главных терминов «западной» системы ценностей является «свобода». Но что она подразумевает? Можно ли, например, считать, что в США есть свобода слова? На пропагандистском уровне (в «западной» терминологии, естественно) ответ: «да». А на самом деле? Скорее всего, все-таки, «нет». И для доказательства этого достаточно даже не поднимать колоссальный пласт, разработанный советской пропагандисткой машиной (просто потому, что у нее на этот вопрос ответ будет «нет» в любом случае, независимо от конкретики). А просто привести вполне убедительные факты: даже очень авторитетные американские журналисты, которые 11-12 сентября 2001 года усомнились в официальной версии, что организатором теракта стала «Аль-Кайеда» и лично Бен Ладен, потеряли свою работу буквально в течении нескольких часов.
И хотя сейчас, по прошествии нескольких лет, эта официальная версия кажется все менее и менее правдоподобной (а автор настоящего текста в этом абсолютно уверен, поскольку усомнился в ней еще до того, как теракты произошли, см. http://www.expert.ru/tmp/konfold/my18900.htm), разумеется, никакой компенсации эти люди никогда не получат.
Так какую же «свободу» реально имеют в виду представители «западного» мира? Для советских «диссидентов» 70-х – 80-х это была свобода нарушать законы государства, в котором они жили – обычно для достижения личной выгоды (и личной популярности на том же Западе, с соответствующими материальными выгодами), хотя были среди них и не очень умные идеалисты, и просто болезненно честные люди, которых вытесняли в маргинальную среду не всегда продуманные действия властей (которых в любой стране и в любое время найдется в избытке). А, скажем, что означает «западная» свобода для православных верующих или для мусульман? А для них «свобода» в «западном» понимании означает право безнаказанно нарушать библейские заповеди, первым из которых является базовое условие самого существования «западного» общества – отмена запрета на ростовщичество!
А вторым – автоматически – право людей, исповедующих «западные» ценности, самостоятельно выбирать, какие из библейских заповедей ему исполнять и когда. С точки зрения христианина – это гордыня – самый страшный из всех существующих грехов, поскольку заповеди эти были даны Богом и не в праве человека осуществлять соответствующий выбор. Но для «прикрытия» подобных нарушений «западный» мир придумал термин «политкорректность», исполнение которой является обязательным для всех и который запрещает публично обсуждать такие проблемы.
Иными словами, вместо библейских заповедей или «Морального кодекса строителя коммунизма» (которые, как мы увидим в дальнейшем, идеологически имеют много общего) «западный» мир предлагает свою систему заповедей, исполнение которых столь же обязательно: например, «свободы», понимаемую как отказ от системы ценностей предыдущих исторических эпох и «политкорректности» - как запрет обсуждать эти самые системы ценностей. А ведь есть еще «демократия», «священное право» частной собственности, «права человека» и многое, многое другое.
Отметим, что сама по себе «западная» система ценностей тщательно затушевывает свое отличие от предыдущих систем. Она (в рамках той же политкорректности) запрещает публичное обсуждение отличия феномена протестантизма от православия или католичества – чтобы не выпячивать свой реальный отказ от библейских ценностей. Она прилагает колоссальные усилия для того, чтобы максимально обелить банковскую деятельность, которую объявляют «достойной и уважаемой» профессией за всю историю человечества – хотя на протяжении 1500 лет христианского и (частично) мусульманского господства в Европе банкир (ростовщик) не мог считаться уважаемым членом общества – поскольку открыто и публично нарушал обязательные к исполнению библейские заповеди.
Наконец, «западная» система ценностей включает в себя тщательно разработанную концепцию развития истории, которая выводит традиции «демократии» из Афинской «демократии» Древней Греции. Не будем обострять внимание на то, что все города-государства Древней Греции были рабовладельческими, отметим только, что они были языческими. И после прихода христианства, ни о каких рабовладельческих демократиях и речи больше не было. Но «западных» историков это не смущает. Они радостно выстраивают единую линию исторического развития, для чего используют достаточно аморфный, но крайне обширный термин «цивилизация». Делается это неспроста. Дело в том, что хотя система ценностей в рамках Европы только с XVI века изменилась по крайней мере трижды (причем в разных направлениях), то культура, в общем, сохраняла преемственность. И по этой причине примат западных историков, защищающих свою систему ценностей, явно принадлежит культурному, а не ценностному пласту, поскольку именно в нем труднее увидеть принципиальные изменения, которые происходили за последние 500 лет и которые мы на многих примерах показали выше и еще покажем далее.
Ну и, наконец, следует отметить, что принципиальный отказ от библейских догматов, характерный для протестантизма (см. ниже), делает его все-таки ближе к язычеству. И в этом смысле выбор Афин в качестве образца является, скорее, попыткой «затушевать» отказ от христианства (и вообще, от библейских ценностей), о котором, все-таки, открыто говорить пока рано.
А вот XVI век «западные» историки любят. Не потому, что отмечают в нем первое за полтора тысячелетия принципиальное изменение базовой системы ценностей для части населения Европы, а потому, что им очень нравится сама эта, возникшая в то время, система, то есть протестантизм, и ее идеологическая производная – «протестантская этика». И в этом месте осуществляется замечательный подлог: сама «протестантская этика» описывается во всем своем «великолепии», но не говориться о том, что с точки зрения предыдущей системы ценностей (библейской, в широком понимании этого слова) она недопустима, поскольку является опасной и агрессивной ересью (то, что в русской традиции называется «тоталитарная секта»). В то же время, те возможности, которые появились в связи с отменой, в частности, запрета на ростовщичество, «западной» пропагандой активно продвигаются, причем неявно подразумевается, что они развивались и до XVI века, только с расцветом протестантизма скорость их развития существенно выросла.
Точно также не обсуждается реальная система ценностей социалистических идей, которые возникли в конце XVIII века как ответ на совершенно человеконенавистнические капиталистические общества и представляли из себя, фактически, попытку вернуть на место запрет на ростовщичество в форме обобществления средств производства. Отметим, что в СССР был реализован достаточно «крайний» вариант этих идей, но ведь успех был достигнут грандиозный. Особенно если учесть, что, по мнению многих достаточно глубоких аналитиков, СССР в 70-е годы мог выиграть «холодную» войну и не преуспел в этом только потому, что его тогдашние руководители не хотели рисковать оказаться в той же ловушке, в которой сейчас оказались США. То есть в ситуации, когда мощи страны может не хватить на то, чтобы удержать от скатывания в хаос той половины мира, в которой вдруг исчезли «скрепы», обеспечивающие управление и порядок. Впрочем, специфика «западной» системы управления такова, что проблемы решаются «по мере поступления», почему сначала мировая система социализма и СССР были разрушены, а потом все задумались о последствиях. И не исключено, что то состояния «надрыва», в котором явно сейчас находятся США и их экономика, связано именно с распадом альтернативной системы.
Если ретроспективно осмотреть ценностные модели, которые были в России, то можно отметить, что в ХХ веке произошли по крайней мере два их принципиальных изменения. Первое - в феврале 1917 года, когда была отвергнута система ценностей «православной империи», с небольшими вариациями существовавшая в России как минимум с XV века (и перенятая у Византии). Причем направление этого изменения было, скорее всего, первоначально, в сторону «западной» системы ценностей. Это видно и по тому, кто реально способствовал февральской революции (а есть очень серьезные основания считать, что ее организовывали агенты Франции и, в первую очередь, Англии, которые очень боялись одностороннего перемирия между Россией и Германией), и по тому, кто по ее итогам пришел к власти и по риторике велась в прессе.
Но, по всей видимости, различия между православной и «западной» системой ценностей оказались слишком сильными, и вменить России эту модель в тот момент не удалось. И тогда, на фоне идеологического вакуума, к власти пришла группировка, которая придерживалась одного из радикальных социалистических учений. Отметим, что исторически, православие предшествовало «западной» системе ценностей, а «социализм» появился позже, как попытка «вернуть на место» часть библейской догматики, отторгнутой в рамках «Западной» модели. Именно по этой причине в ряде моментов христианская и социалистическая системы ценностей очень близки, что и позволило коммунистам во главе с Лениным «вменить» ее России.
Отметим, что СССР имел свою версию истории, основанную, что естественно, на собственной системе ценностей. Опыт последних 15 лет (которые, в некотором смысле, представляют из себя «растянутый» 1917 год) показал, что «западная» система ценностей принципиально противоречит многим «культурным кодам» советского (и, как частный случай, русского) народа. Особенно хорошо это видно на примере последнего интервью американской президентши Латвии Вике Фрайберге, которая искренне уверена в тождественности фашизма и коммунизма и абсолютно безнаказанно в рамках «западной» парадигмы эту точку зрения пропагандирует. И кризис последних лет, в частности, связан с тем, что невозможно (пока?) объяснить проживающему в России человеку, что фашизм победили США и Англия, что при СССР люди жили очень бедно (поскольку сейчас они живут значительно хуже), что при социализме не было возможности для отдельных людей «свободно» получать образование и иметь доступ к культуре и т.д.
Хотя, если вспомнить социалистическую версию истории, то и описание капиталистических стран в ней страдало серьезной однобокостью. Как, впрочем, и история Российской империи до 1917 года.
И это на самом деле не случайно. Все описанные выше примеры показывают одно: как только автор исторического (культурного, социологического и т.д.) текста выбирает базовую систему ценностей, он вынужден трактовать все описываемые события и следствия из них в ее рамках. А выбор такой необходим – без него, как мы видим и по опыту 1917 года, и по опыту последних 15 лет, невозможно привести общество «к единому знаменателю» и дать ему цель. Такую цель, которая повела бы за собой большую часть нации и обеспечила бы стабильное развитии страны им повышение жизненного уровня населения. Как это было (отдадим себе в этом отчет) в 1930-70-е годы прошлого века.
Проблема только в том, что пока непонятно, как в нынешней ситуации такая система ценностей должна выглядеть. Мы не Чехия и даже не Польша, которые просто смогли себе позволить присоединиться к очередному сильному партнеру в расчете, что за лояльность они получат «пироги и пышки». Какие-то действительно были получены, но как будут обстоять дела в будущем – большой вопрос. Но Россия-то всегда имела собственную систему ценностей, уж на протяжении последних 600-700 лет точно (а то и 1000, с момента принятия христианства). А сейчас ее нет. И если в 1917 году нам ее предложили в практически готовом виде (к тому времени собственно системе ценностей уже было лет 150, а конкретно ее коммунистической версии – более 60 лет), то сейчас такой системы ценностей не видно. А все, что предлагается, имеет такой искусственный вид, что уровень его жизнеспособности явно минимальный.
Единственное, что точно понятно – это то, что попытки дальнейшего «обустраивания» России на базе «западной» системы ценностей приведут к ее окончательной гибели. И многочисленные варианты, которые обсуждаются упомянутыми выше группами, носящими явно сектантский характер, связаны именно с тем, что что-то делать надо, причем срочно, а как – непонятно. И эта коллизия создает в обществе колоссальное напряжение, которое пока не может найти конструктивного выхода. А какая система ценностей нас спасет, в общем, на сегодня, не понятно. И что делать?
Понимая эту, достаточно страшную дилемму, все дальнейшие рассуждения посвящены одной единственной задаче: описания истории России (и всего мира, в той части, без которой обойтись будет никак нельзя) с точки зрения анализа смены систем ценностей. Поскольку не исключено, что в процессе этого анализа ответ будет найден, в некотором смысле, сам собой. А если станет понятна система ценностей, в рамках которой можно будет спасти Россию, и если это можно будет доказать достаточно большой части населения, то собственно технологическую часть проекта «новой» России отстроить можно будет достаточно быстро. В конце концов, у Ленина такого технологического проекта тоже в начале пути не было (точнее, он довольно быстро понял ошибочность своего первоначального проекта).
Отметим, что с точки зрения ортодоксальной исторической и социологической науки, приведенный ниже анализ носит достаточно маргинальный характер. Дело в том, что общественные науки обычно развиваются в стабильных обществах, которые, как мы уже понимаем, имеют устоявшуюся базовую систему ценностей. И совершенно не склонны рекламировать альтернативные системы. Так, существовала марксистско-ленинская социология, которая клеймила человеконенавистническую социологию капиталистическую. А последняя, в свою очередь, клеймила «тоталитарную» социалистическую социологию. Аналогичную коллизию в экономике мы видим собственными глазами каждый день, про историю и говорить нечего.
В приведенном же ниже тексте сделана попытка описать историю с точки зрения анализа смены господствующей системы ценностей, перейти, так сказать, к ценностному анализу, от анализа с точки зрения одной системы ценностей к взаимодействию и смене различных систем ценностей. И как будет видно в конце нашего анализа, ответ на то, каким должен быть «проект Россия» будет получен!

Часть 2. Глобальные проекты.
Слово «цивилизация» плохо поддается определению. Большинство мыслителей, так или иначе занявшихся этим ускользающим предметом, связывали ее черты с культурой. Это дает возможность показать, но не объяснить причины того, почему технологическая цивилизация европейского типа склонна к глобальности, а цивилизация индуистская (никто ведь не станет утверждать, что это – не цивилизация) особенно не стремиться распространиться до пределов обитаемой вселенной. Какая-то сила толкает одни страны выйти за пределы квадрата своих границ и описать круг распространения своего влияния, а другие нет.
Говоря языком современного бизнеса, стремящиеся к экспансии своей цивилизации силы (которые вовсе не обязательно являются конкретными странами) формулируют глобальный проект, причем войти в него могут и территории, культура которых весьма далека от культуры исходных «авторов» проекта.
Повторим это определение более формально. Основным понятием, которое, по мнению авторов, является базовым для описания глобальных тенденций развития государств, их коалиций и цивилизаций (то есть то, что сейчас модно называть словом «геополитика») является Глобальный проект. По нашему мнению, глобальный проект (далее – ГП или, если это не допускает другого толкования, просто «проект») – это наднациональная и надгосударственная идея, которая, в принципе, может стать базовой для определения системы ценностей любого человека на Земле. При этом принципиальным моментом является добровольность выбора участия в том или ином ГП для каждого конкретного человека, В базовые понятия любого проекта обязательно должно входить условие, что его ценности должны до любого человека доходить добровольно, в силу их универсальности и привлекательности.
Еще раз уточним оба слова в этом определении, для того, чтобы не впадать в ненужные аналогии. Слово «глобальный» здесь не следует понимать в привычных в последнее время терминах, связанных с модным понятием «глобализации». В нашем понимании этот термин означает, что ГП изначально предполагает, что его адресатом является любой человек, независимо от того, где и как он живет. Однако, как мы увидим ниже, каждый проект формирует свою систему глобализации, в рамках которой строит систему экономических, политических, культурных и других связей на основе проектных ценностей.
Что касается слова «проект», то оно не означает, что данное образование создается и поддерживается за счет чьей-то конкретной воли. Скорее, оно подразумевает, что идея, лежащая в его основе достаточно богата, чтобы структурировать поведение и логику своих последователей в некоем едином направлении, позволяет им ясно ощущать и формулировать базу своего единства и общности целей.
Еще более точно – ГП предлагает каждому человеку некоторую систему ценностей, которую он самостоятельно может принять (или не принять). При этом сама концепция «проекта» предполагает, что это решение должно приниматься без насилия. Собственно насилие, безусловно, тоже имеет свое, иногда более, иногда менее ограниченное место, однако либо в рамках противоборства с другими ГП, либо на поздних стадиях проекта, когда закостеневшие механизмы «продвижения» проектных ценностей просто не успевают за изменяющейся обстановкой.
При этом, разумеется, далеко не каждая идея, претендующая на «надгосударственность» и «глобальность» может стать базой ГП. Собственно говоря, только история является тем инструментом, который отбирает из сотен и тысяч вариантов действительно глобальные.
Кроме идеи, которая является базой ГП, в него входит и набор социальных, государственных, культурных, исторических и других механизмов и традиций, которые возникают в процессе его функционирования. И именно взаимодействие этих механизмов в рамках конкуренции отдельных глобальных проектов и определяет основные направления мировой истории.
Цивилизация (или ее зародыш), стремящаяся сформулировать собственный глобальный проект, обязательно должна иметь в своем распоряжении Великую Надмирную Идею. Однако, одного факта наличия подобной идеи недостаточно. Сейчас вряд ли сыщется человек, непоколебимо придерживающийся материалистических взглядов, однако даже интуитивная приверженность каким-либо экзотическим верованиям в мировой разум или поток энергии уж точно не приведет к нему массы сторонников. Это должна быть настоящая Идея, объясняющая мир видимый и невидимый, из которой непротиворечиво выводится система поведения и этические правила. Более того, эта Идея должна быть исключительной, предназначенной для всех людей без остатка, во всех уголках земного шара и во все времена.
В современном маркетинге подобная позиция называется USP – unique selling proposition, что представляет собой призыв типа: «Покупайте у нас! Только у нас все самое лучшее!» К тому же, в структуре Идеи должна содержаться непоколебимая уверенность в том, что рано или поздно, но все люди действительно придут в лоно ее сторонников. Однако одной идеи мало. Необходимо, чтобы она соединилась с повседневной практикой жизнедеятельности, вобрала в себя обычаи, сформулировала набор правил и процедур, по которым должен существовать не только каждый отдельный человек, но и сообщество людей в целом – то есть выработать Норму. Норма – это буфер между Идеей, как совокупностью неизменных догматов и повседневной жизнью. Норма принципиально важна с двух точек зрения: Прежде всего, в Идее, как совокупности исходных кодов, ничего изменить и подправить нельзя, а вот в Норме, вобравшей в себя суровую прозу жизни – можно.
Собственно говоря, разработка такой Нормы – это обычное состояние для любого многонационального государства, такого, как Россия, в котором необходимо привести «к единому знаменателю» совершенно различные по истории и культуре народы. Кстати, в этом есть одно из принципиальных отличий коммунизма и фашизма, упомянутое в первой части настоящего доклада: коммунизм – это форма «Красного» глобального проекта, который не только провозглашает, но и реально обеспечивает равноправие наций. А фашизм – это крайняя форма национализма, который любую нацию, кроме главной, просто уничтожает.
В Христианской Идее ростовщичество презираемо, но в норме жизни христианских государств – терпимо, особенно в тех, где христианство ослаблено за счет пропаганды «протестантской этики». Коммунизм предполагал мировую революцию, но с некоторого времени мало вспоминал этот тезис, однако совсем убрать не мог – у основоположников он был записан, а править основоположников было нельзя. Норма – вещь не писанная, это такая сложная система смыслов, являющаяся предметом молчаливого согласия. Однако именно она становится основой для создания сводов правил и процедур, которые можно назвать законами, кодексами, инструкциями, то есть разного рода формализацией Нормы. Все это – Практика, организующая ежедневно и ежечасно сложнейшие взаимодействия человеческого сообщества как внутри границ отдельных государств, так и вне их.
Именно в этом месте лежит разница между «системой смыслов» и «системой ценностей», о которой говорилось в начале доклада. Система ценностей – это, собственно говоря, и есть базовая система догматов проекта. Она достаточно жесткая и не может легко адаптироваться к сложившимся условиям. Система смыслов – это ее адаптация к конкретной жизни конкретного народа и именно с ней мы имеем дело в повседневной жизни.
Невозможно удержаться, чтобы не привести пример: пресловутая монетизация льгот плоха не тем, что переводит их в материальную форму и даже не их размером. В русской системе смыслов льгота есть выражение отношения государства к тем или иным социальным типам – ветеранам, инвалидам, детям и так далее, причем отношения уважительного. Именно поэтому люди зачастую даже не протестовали против того, что льготы не действовали. Многим был важен сам факт признания их причастности. Вряд ли столь прямолинейное вторжение в систему смыслов останется без последствий в плане доверия граждан своему государству.
Можно сказать, что глобальный проект оформляется именно в Норме. Как разруха возникает в головах, так в головах возникает и образ будущего. Именно там зарождается и зреет могучий заряд энергии, заставляющий миллионы людей строить свою жизнь так, а не иначе. Но неясностей и недодуманных до конца позиций иметь не следует: глобальный проект должен в каждый момент времени каждому социальному слою давать ответ на вопросы: зачем жить и как жить.
Любой проект, даже потенциально претендующий на то, чтобы стать глобальным, начинается как сетевой. Образуются и умножаются ячейки сторонников Идеи, совершенствуются ритуалы, формулируются правила поведения и взаимодействия. Пока что ячейки не связаны отношениями подчинения. Они договариваются по принципиальным вопросам (чаще всего – на почве противопоставления своей, общей, проектной системы ценностей, всем остальным), но действуют самостоятельно. Можно сказать, что пока их ведет сама Идея, Норма еще только складывается.
В этой стадии развитие проекта происходит по инициативе отдельных, не связанных друг с другом инициаторов и за счет активности неофитов. Никакого координационного центра в рамках сетевой стадии проекта не существует, он развивается спонтанно и по многим направлениям, что позволяет ему быстро адаптироваться к потребностям и запросам людей в рамках принимаемых ими системы ценностей конкретного проекта.
В качестве примера сетевой формы проекта можно привести христианство первых веков нашей эры, когда сотни и тысячи проповедников несли людям идеи этой, тогда еще новой религии, или современное состояние Ислама, который, однако, представляет собой вторичное возрождение проекта.
Сетевым образом развивался «Красный» проект в XIX веке, когда сотни и тысячи его сторонников несли в массы новую систему ценностей, противостоящую капиталистической. До сих пор в сетевой стадии находится проект «Буддистский».
Как только численность сторонников становится существенной, неизбежно формулируется политическая составляющая. Иначе нельзя: необходимо постулировать правила общежития, определить систему управления, назвать друзей и врагов.
Далее, для успешного развертывания, глобальный проект должен утвердиться в опорной стране. Она должна быть крупной, мощной в экономическом и военном отношении. Только сильная страна, являясь признанным лидером проекта, может удержать прочие проектные государства от беспрерывных конфликтов между собой и обеспечить присоединение к проекту все новых и новых участников.
В этом процессе принципиально важно привлечь на свою сторону элиту или часть элиты подобной страны. Она, в свою очередь, когда уговорами, а когда и насилием добьется поддержки народом нового проекта. Ни для кого не секрет, что принятие Русью именно Православия было результатом осознанного политического выбора тогдашних правителей.
Не следует недооценивать возможности инфильтрации коренного населения носителями Идеи с последующим присоединением населения к ней или его искоренением. Именно так была завоевана Латинская Америка, сначала конкистадорами, затем католиками, причем мотивация их заключалась именно в распространении Христианства, а точнее того, что они понимали как Христианскую Норму. Отметим, что хотя христианская норма в Латинской Америке XVII-XVIII веков отличалась от европейской нормы очень существенно, сейчас именно этот регион является оплотом католицизма.
Ровно с того момента, когда в опорной стране утвердились новые нормы, и вся она достаточно окрепла, чтобы стать лидером, глобальный проект становится иерархическим, управляемым из единого центра и откровенно экспансионистским. Государство вносит в практику проекта присущие ему управленческие технологии и использует свою экономическую и военную мощь для его поддержки. Принципиально важно, однако, что экспансия проекта на данном этапе происходит преимущественно мирно, ибо пример воплощенной Идеи действует надежнее, чем сабли и ружья. Можно только напомнить ту скорость, с которой расширялась Российское государство после того, как стало опорной страной «Византийско-православного» проекта в XV-XVII веках, как быстро католические ценности завоевали Латинскую Америку. Никакое оружие не могло обеспечить такую эффективность – здесь работали идеи!
В этой стадии ГП образуется достаточно явная и хорошо взаимодействующая друг с другом проектная элита, которая и определяет направления его развития и, особенно, механизмы всегда конкурентного взаимодействия с другими ГП. В качестве примера можно привести «Христианский» проект, который перешел в иерархическую стадию после того, как соответствующая религия стала государственной в Византийской империи (отметим, что принятие христианства в качестве государственной религии в более мелких странах не повлияло на его сетевой характер) или, например, «Красный» (коммунистический) проект, который перешел в иерархическую стадию после Великой октябрьской социалистической революции в ноябре (октябре по старому стилю) 1917 года. Однако, например, «Католический» проект прошел сетевую стадию еще в рамках единого «Христианского» проекта, в связи с чем, сразу стал иерархическим. При этом его проектная элита была рассредоточена по разным католическим государствам, и объединяла ее фигура Папы Римского (отметим, что деятельность государства Ватикан собственно к «Католическому» ГП особого отношения не имела).
Иногда иерархическая стадия проекта начинается практически сразу после его возникновения (как, например, при первой реализации Исламского проекта в VII веке нашей эры), а иногда существенно запаздывает (например, Буддистский проект так практически и не перешел в иерархическую стадию, что, возможно, связано со спецификой его базовой системы ценностей).
Переход от сетевой стадии к иерархической не всегда происходит для проекта безболезненно. Часто в этот период отдельные элементы его сетевой структуры пытаются развиваться в самостоятельные (но родственные) проекты. Именно так от общей ветви Исламского ГП откололась шиитская ветвь проекта, именно так от общего Христианского откололся проект Католический проект. При этом после образования Католического проекта общий Христианский практически прекратил свое существование, поскольку к этому моменту практически вся активность христианского мира была сосредоточена в рамках конкурирующих Византийского и Католического проектов.
Отметим, что как только проект переходит в иерархическую стадию, он начинает формировать централизованные структуры, которые должны поддерживать его миссионерскую деятельность и (по возможности) регулировать/контролировать оставшуюся от сетевой стадии структуру.
Поскольку глобальный проект по определению предполагает расширение своей зоны влияния на все человечество, эти централизованные структуры также начинают играть роль штабов, которые используют для продвижения своих проектов экономические, культурные, политические и другие рычаги. Иными словами, каждый из ГП создает свою конструкцию глобализации, которую и продвигает как один из главных инструментов собственной экспансии. При этом материальной базой любой такой глобализации является система разделения труда, которая автоматически связывает систему продвижения проекта с валютной, хозяйственной и торговой системой. В том случае, если идеология проекта никак не связывается с хозяйственной деятельностью (например, у Буддистского глобального проекта), это существенно замедляет его переход в иерархическую стадию и дальнейшую экспансию.
В качестве примера нескольких альтернативных систем глобализации можно привести ситуацию 50-х – 80-х годов XX века, когда их в мире было две, одна в рамках «Западной» системы разделения труда на базе американского доллара, и другая, соответственно на базе переводного рубля в рамках Совета экономической взаимопомощи. Одна из двух систем победила, но это означает, в частности, что бессмысленно даже пытаться повлиять на поведение и политику МВФ, Мирового Банка, НАТО и т.д. со стороны России, поскольку эти институты являются, в первую очередь, институтами «Западного» глобального проекта, контроль над которыми осуществляют его собственные элиты, к которой мы не имеем никакого отношения.
Развитие проекта в иерархической стадии может продолжаться достаточно долго, как, например, в том случае, если его элита разбита на много отдельных групп. Так это было с Католическим проектом в Средние века, когда все претензии Папы Римского или императоров Священной римской империи на монопольный контроль над проектом завершились крахом. Однако со временем слабеет дух носителей Идеи, портится мораль, все чаще допускаются послабления в нормах и правилах, а, значит, как опорная страна, так и весь проект в целом, клонится к упадку. С этого момента опорная страна вынуждена вести себя как империя, или квази-империя. Эта стадия отличается от иерархической еще большей концентрацией элиты, резким «окостенением» проектных механизмов и, главное, переходом управления проектом от достаточно плюралистических элит к жестко организованной имперской бюрократии.
В случае если проект осуществляется в условиях жесткого противостояния с другими, такой переход может произойти очень быстро. Так, «Красный» проект в иерархической стадии существовал всего несколько десятилетий – до середины 30-х, в крайнем случае – конца 40-х годов, после чего произошел переход к имперской стадии. Есть основания считать, что И.В.Сталин в 1943 году умышленно начал сворачивать собственно «Красный», коммунистический проект, осторожно переводя его в имперскую стадию, и все более усиливая в нем православно-патриотическую составляющую.
Имперская стадия ГП является последней, за ней следует его распад или переход в «латентную» форму. Причинам здесь несколько: во-первых, имперская бюрократия категорически не успевает за происходящими в мире социальными, экономическими, политическими процессами.
Во-вторых, имперское сознание явно предпочитает не доказывать что-то, а довольно активно и насильно вменять проектную систему ценностей, что резко уменьшает базу расширения проекта и уменьшает приверженность проектной системе ценностей внутри собственно проектных стран. Российские читатели хорошо знают этот механизм на примере деятельности партийной бюрократии времен горбачевской «перестройки».
В-третьих, существенно уменьшается адаптивность проектных ценностей и идеологических установок, которые начинают проигрывать идеологическую войну конкурирующим проектам. Признать проблемы правящие элиты не в состоянии – иначе они лишаются легитимации, принять решительные меры не могут – слишком сильно нужно менять правила игры. Для поддержания статус-кво приходится все чаще и все масштабнее применять насилие как вовне, так и внутри.
Многие из нас, собственно, были, да можно сказать и сейчас еще являются свидетелями заката империи. Зрелище это малоприятное, но, скорее всего, неизбежное. Все земное рано или поздно умирает. Другое дело – Идея. Она может трансформироваться, обновиться, но только не исчезнуть совсем.
Очень важной частью, определяющей существование и развитие глобальных проектов, является их взаимодействие, которое всегда жестко конкурентное. Проекты могут быть достаточно либеральны в пределах внутренних проектных рамок (общественных или даже государственных), но это никогда не относится к ценностям альтернативных проектов. Именно по этой причине ни в коем случае нельзя использовать терминологию конкретного проекта для описания межпроектных взаимоотношений – идеология любого ГП носит ярко выраженный монопольный характер, альтернативные проекты всегда в них окрашены крайне негативно. Это хорошо видно на примере идеологии современного «Западного» проекта, который в исключительно «черных» тонах описывает и «Красный», и Исламский и даже Католический проекты.
Наблюдая текущие события, трудно удержаться от соблазна найти им простое объяснение. Легко сказать, что мир несовершенен, поскольку не везде еще утвердилась демократия. Вот если и когда она утвердится, то дела наладятся, конфликты исчерпают себя, а люди, облегченно вздохнув, перейдут к свободному созидательному труду. Или вот еще: нужно ликвидировать эксплуатацию человека человеком. Пробовали. И так, и так. Не получилось.
Дело все в том, что отдельные наблюдаемые явления или факты – лишь часть системы смыслов. В каждом глобальном проекте этот набор уникален и каждый смысл существует исключительно в связи с другими. При попытке изменения одного из элементов система либо подгонит его под себя, либо рухнет. Вот пример: вы не задумывались, что положение ЦК КПСС в советской системе в сущности было ближе к положению боярской думы на Руси, нежели чем к коммунистическому идеалу? То есть Норма традиционного православного проекта поглотила в этом месте коммунизм, а не наоборот. Скорее всего потому, что у «Красного» проекта в этом месте просто не было отработанных технологий. В этой связи интересно поразмышлять, как скажется на США – лидере «Западного» проекта – введение системы органов безопасности сильно смахивающей на советский КГБ. То, что из этого ничего хорошего для США не получится ясно и сейчас. Вопрос в другом: что возьмет верх - американская система смыслов или чужеродный элемент.
Есть, правда, еще одно обстоятельство. Вторая половина ХХ века прошла относительно спокойно, без неописуемых потрясений, типичных для его первой половины. Причина этого, как ни покажется странным, состоит в том, что действующих глобальных проектов в это время было три: «Западный», «Красный» и (затаившийся) Исламский. Два проекта неминуемо сталкиваются, три – могут балансировать между собой. Если сейчас основная игра пошла между «Западным» и Исламским проектами, то не будет ли вынужден Китай сформулировать свой глобальный проект, хотя и не готов к этому?
После краха империи, как высшей и последней стадии глобального проекта, наступает хаос. Однако не следует воспринимать это слово в негативном значении. Хаос – закономерный и необходимый этап, в ходе которого происходит уточнение смыслов, анализ прошлого, накопление сил для будущего. Сможет проект сохранить приверженность Идее, модернизировать содержание того, что составляет Норму, тогда возможность его реконфигурации весьма высока. Если нет, то потомкам придется в учебниках истории читать про ту или иную цивилизацию, а при посещении музеев любоваться достижениями высочайшей культуры не существующих более народов.
Идеи, как правило, движутся с Запада на Восток. Хаос и обновление – с Востока на Запад. Когда Советский Союз был силен и могуч, Китай находился в упадке, нащупывая новый путь. Сейчас Китай на подъеме, Россия в хаосе, но и она нащупает свою дорогу, если обратится к смыслам, составляющим Норму русской цивилизации. Затем хаос двинется в Европу, затем в США, потом снова придет в Китай, и так и будет вращаться колесо цивилизации.
Солнце ведь тоже движется с Востока на Запад.

Часть 3. Смена цивилизаций через призму глобальных проектов
Введенное в предыдущей части определение «глобального проекта» требует дальнейшей расшифровки и детализации. По этой причине в этой, последней части доклада, мы подробно разберем механизмы взаимодействия ГП и их, если так можно выразиться, исторический обзор.
Конкуренция проектов, в том понимании, которое описано выше, может идти по трем основным направлениям, которые, по большому счету, являются независимыми и равноправными. И исторический опыт показывает, что если по двум из них очевидная победа достается одному из проектов, то любой перевес сил по третьему направлению уже практически никогда не играет роли. Эти три направления – экономика (производной которой является военная мощь), идеология и демография.
К последней мы относим не только численность населения, но и его приверженность проектным ценностям, в частности, готовность отдать за них жизнь. Так, сложности «Западного» проекта в Ираке во многом связаны с тем, что подавляющее превосходство «Западного» проекта в экономической сфере (и, тем самым, военной силе) вполне компенсируется преимуществом Ислама в идеологии. Поскольку построенный на примате наживы «Западный» проект явно уступает в глазах людей проекту Исламскому, построенному на, пусть специфически понимаемой для человека, воспитанного в христианской культуре, но - справедливости и демографии, практически во всех аспектах последней.
А вот знаменитое противоборство «двух систем» в середине XX века было связано с тем, что ни у одной из них не было явного преимущества (вопреки идеологическим догматом каждого из них): в экономике - у «Западного» проекта, в идеологии – у «Красного». По демографии, в общем, была ничья. И поражение «Красного» проекта в конце века было вызвано тем, что в конце 50-х годов разложившееся имперское руководство СССР отказалось как от идеологической войны, перейдя к так называемому принципу «мирного сосуществования», так и резко ослабило демографическую проектную составляющую. Связано это было с тем, что лозунг «построения коммунизма еще при жизни нынешнего поколения» привел к началу реализации принципа «каждому по потребности». А это, в свою очередь, привело к ситуации, когда материальная награда давалась людям не за реальные достижения в рамках дальнейшего развития «Красного» проекта, а просто по факту существования. Что, естественно, не могло не ослабить приверженности проектным ценностям следующего поколения (так называемых «шестидесятников»), которые, собственно говоря, и стали могильщиками проекта и своей страны.
Для дальнейшего описания ГП мы попытаемся дать последовательность проектов, так, как мы ее себе представляем. Разумеется, мы отдаем себе отчет в том, что в процессе дальнейших исследований и развития языка глобальных проектов этот список будет варьироваться и дополняться.
Первым в рамках писаной истории был «Еврейский» (ветхозаветный) ГП. Именно этот проект впервые предложил окружающим людям не силу оружия, а систему ценностей. Как и полагается, «первый блин комом», поэтому этот проект, особенно в части своих ритуальных механизмов, оказался крайне сложен, как следствие, количество неофитов во все времена было чрезвычайно ограниченным. Отметим, что слово «Еврейский» мы берем в кавычки, поскольку связан этот проект, скорее, с религией, чем с национальностью, и в этом смысле евреи по происхождению, бароны Ротшильды, элита «Западного» ГП, являются не менее опасными врагами для проекта «Еврейского», чем, скажем, неофашисты. Однако и название «иудейский» или «израильский» тоже сейчас не совсем подходит, поскольку как современный иудаизм, так и государство Израиль к «Еврейскому» проекту, конечно, отношения имеют, но далеко с ним не совпадают.
Кроме того, один из важнейших догматов этого проекта, запрет на ростовщичество, был применим только по отношению к представителям своего собственного проекта. Такая ситуация, как мы увидим, в дальнейшем оказала принципиальное влияние на весь ход мирового процесса. При этом сама его система ценностей оказалась столь привлекательной, что появился Христианский проект, который после перехода в иерархическую стадию естественно назвать Византийским.
Отметим, что основное различие Христианского проекта от «Еврейского» состоит не в догматике, а в сильно упрощенных ритуалах. Кроме того, запрет на ростовщичество у него является более универсальным, что привело к тому, что уже в Средние века значительную роль в контроле над финансовой системой играли именно представители «Еврейского» проекта.
Часть сетевой системы Христианского проекта в рамах конкуренции с Византией (как государством) прекратила свое существование, но один «осколок», в Западной Европе, со временем развился в отдельный, Католический глобальный проект. В отличие от Византийского, который очень быстро приобрел имперские рамки, проект Католический, в силу политической разобщенности Западной Европы, очень долго развивался в пределах иерархической стадии. Не в последнюю очередь на расхождение проектов повлияли также различия в культуре и ментальности народов, входивших в ареал распространения Византийского и Католического проектов.
Отдельно и более подробно мы остановимся на ситуации последних 500 лет в Европе. В XVI веке, после катастрофического «золотого» кризиса, случившегося в результате резкого падения цены на золото, игравшего тогда (да и почти всю писаную историю) роль Единой меры стоимости, и последующего разрушения системы натурального феодального хозяйства, в Европе начал развиваться новый, Капиталистический проект, идейной базой которого стала Реформация. В доктринальном плане этот проект отошел от идейной базы библейской системы ценностей, отказавшись от одного из догматов – запрета на ростовщичество, поскольку экономической базой Капиталистического ГП стал ссудный процент. Запрет, разумеется, не мог быть отменен в догматике (и в тезисах Мартина Лютера, например, он присутствует в полном объеме), но был снят в мифе о т.н. «протестантской этике». Отметим, что Капиталистический проект принципиально изменил базовую цель в рамках проектной системы ценностей. Если в Христианском проекте, во всех его вариациях, даже не принявших форму ГП, основой является справедливость, то для Капиталистического таковой является корысть, нажива.
Этот пример показывает, что библейская система догматов, являющаяся базой практически всех ГП на территории Европы, не является механической суммой запретов и ограничений, а существенно взаимозависимой системой норм и правил, причем эта зависимость проявляется через всю жизнедеятельность людей. С точки зрения верующего христианина (да и иудея, и мусульманина) это естественно, иначе и быть не может, поскольку даны эти догматы были Богом и ревизии человеком не подлежат. Но и чисто материалистический анализ показывает, что отказ только от одного из догматов неминуемо привел к радикальному и принципиальному изменению жизненных целей и принципов! Поневоле задумаешься о том, все ли в мире можно объяснить в рамках этого самого материалистического понимания...
Именно с Капиталистическим проектом, с наличием ссудного процента, связан еще один феномен человечества – так называемое технологическое общество. Ни одно государство или цивилизация, которое ссудный процент не одобряет (особенно, исламское) не смогло создать на собственной базе технологическое общество (за одним исключением, о котором мы скажем несколько слов ниже).
Выше мы несколько раз упомянули «Западный» глобальный проект, однако пока не упомянули, чем он отличается от Капиталистического. По нашему мнению, сегодня Капиталистический проект «в явном виде» не существует, поскольку в XIX веке произошли серьезные изменения в его экономическом базисе, серьезно изменившие его базовые ценности. Остались только отдельные кусочки его бывшей сетевой структуры. Связано это было с тем, что, как уже было показано выше, догматическая структура Капиталистического проекта была неустойчива и настоятельно требовала существенного изменения. Либо в сторону дальнейшего отказа от библейских ценностей (что еще более усиливалось в связи с тем, что Норма-то в новых капиталистических государствах еще во многом была христианская), либо же в сторону возврата на место запрета на ростовщичество. Что характерно, реализовались обе эти идеи.
Обе они родились в конце XVIII века, и первой из них, как раз ставшая базой «Западного» проекта, стала идея о том, как реализовать многовековую мечту алхимиков о создании золота в пробирке. Почему именно золото так хотели создать алхимики понятно – именно золото было на тот момент Единой мерой стоимости (ЕМС) для всего человечества. А идея эта, из которой вырос механизм финансового капитализма, а затем и новый ГП, состояла в том, что если золото создать нельзя, то может быть, возможно изменить ЕМС? На такую, которую можно создать в пробирке и контролировать потом эту пробирку, не допуская до нее никого постороннего.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что сегодня ЕМС – это американский доллар, единственная «пробирка», где он рождается – это Федеральная резервная система США, частная контора, владельцами которой являются крупнейшие инвестиционные банки Уолл-стрит. А вся мировая финансовая система, с ее институтами, такими как МВФ, Мировой банк и многие другие, своей главной задачей видят именно сохранение монополии ФРС на денежную эмиссию.
Разумеется, без наличия ссудного процента становления этого проекта, который активно развивался в XIX-XX веках, быть никак не могло. Основными его стадиями стало создание первого частного госбанка (с монопольным правом денежной эмиссии) в Англии в середине XIX века, создание ФРС США в начале XX века, Бреттон-Вудские соглашения 1944 года, отмена привязки доллара к золоту в 1973 год и, наконец, распад «Красного» проекта в 1991 году.
А изменение названия, с Капиталистического на «Западный» связано как раз с тем, что укоренившееся в наших СМИ выражение «Запад», обычно упоминается как раз для описания проектных организаций «Западного» ГП (как стран, таких как США или Великобритания, так и некоторых чисто проектных образований, вроде МВФ, НАТО и т.д.). Отметим, что базовая система ценностей в «Западном» проекте по сравнению с Капиталистическим изменилась довольно серьезно. Именно «Западному» проекту мы обязаны созданием новой «Нагорной проповеди» - «Протестантской этики», которая de facto отменила оставшиеся библейские ценности. Да и в экономике произошли серьезные изменения, поскольку основные богатства стали создаваться не в материальной сфере, производстве или за счет природной ренты, а путем безудержной мультипликации чисто финансовых активов. Такая модель привела к тому, что доля финансовых ценностей, которые в XIX веке составляли менее половины всех активов человечества, на сегодня составляю более 99%. Только объем финансовых фьючерсов, например, на нефть, превышает объем физической нефти (в ценовом выражении) в сотни и тысячи раз.
Отметим, что такой способ создания активов «на кончике печатного станка» в условиях уже существующей технологической цивилизации, позволил создать феномен «сверхпотребления», когда развитие системы потребительского кредита на базе эмиссии доллара позволило резко увеличить уровень жизни существенной части населения в границах «Западного» проекта. В то же время, это и существенно уменьшило их желание бороться за реализацию проектных ценностей, поскольку такая борьба неминуемо снижала жизненный уровень. И если до распада мировой системы социализма еще была внешняя угроза, которая сплачивала рядовых последователей «Западного» проекта, то после ее распада этот фактор себя проявил в полной мере. В результате, одно из трех основных направлений межпроектной борьбы, демографическое, оказалось для «Западного» проекта потерянным навсегда.
Кроме того, упомянутое изменение основного способа производства не могло не только серьезно изменить психологию проектной элиты, но и резко сузило ее управленческую часть: на сегодня, фактически, основные проектные решения в «Западном» проекте принимает узкая группа лиц, состоящая от силы из нескольких десятков человек.
Отметим, что после поражения «Красного» проекта в начале 90-х годов прошлого века такая узость элиты и отсутствие (правда, на очень ограниченное время) реальных врагов проектного масштаба, привело к быстрому переходу «Западного» проекта в имперскую стадию. И, как и следовало ожидать, уже самые первые экономические проблемы вызвали у этой «имперской» структуры проблемы. Сегодня уже отчетливо видно, что и руководство Евросоюза, в первую очередь в лице Германии и Франции, и руководство США (в лице Дж.Буша-мл.) всерьез рассматривают возможность выхода подотчетных им структур из «Западного» проекта и создание наднациональной в первом, и национальной во втором случае империи. С возвращением «старых», капиталистических в первом и даже (частично) католических ценностей во втором. Завершится ли хотя бы одна из этих попыток успехом нам еще предстоит узнать, но одно очевидно – резкий рост террористических актов в последние годы существенно связан с этим кризисом «Западного» проекта, является попыткой его расколовшихся элит сместить чашу весов в свою пользу и удержать в рамках своего контроля весь мир.
За пределами Европы в VII веке возник еще один проект на библейской системе ценностей – Исламский. Он активно развивался в рамках иерархической стадии почти 1000 лет, но переход к имперской стадии в рамках Османской империи практически привел к замораживанию собственного Исламского ГП, переходу его в латентную фазу. И только в XX веке, попытки «Западного» и «Красного» проекта разыграть в своих интересах «исламскую карту» привели к его возрождению в новой редакции, имеющей пока сетевую стадию. Немаловажным фактором оживления исламского глобального проекта стала также демографическая динамика, в результате которой население мусульманских стран стремительно выросло.
Основным качеством Исламского проекта является его очень сильная идеологическая составляющая. Связано это с тем, что включенные непосредственно в догматику Корана нормы и правила общежития делают его активными проповедниками практически любого носителя проекта. Это существенно отличает его от всех остальных ГП, которым такая активность бывает присуща только на самых ранних стадиях развития.
Отметим, что в Азии были и свои мировые глобальные проекты, которые еще не дошли до Европы, вернее не завоевали больших масс сторонников, например, Буддистский. Именно по той причине, что их актуальность для нас на сегодня проблематична, мы не будем останавливаться на этих проектах.
За одним исключением – Китай. Китай сегодня стоит на распутье, выберет ли он для себя путь развития связанный с «поднятием» упавшего знамени «Красного» проекта, то есть пойдет по интернациональному, проектному пути, либо же останется в рамках чисто национальной империи, которую в принципе не будут волновать мировые процессы, напрямую не затрагивающие чисто национальные интересы этнических китайцев и их вассалитет. Многое говорит за то, что коммунизм в его классической форме не является целью Поднебесной. В частности, коммунизм негативно относится к ростовщичеству, а Китай в полной мере адаптирует капиталистический инструментарий, в то время как коммунистическая атрибутика сохраняется только как демпфер преобразования систем.
Пока создается впечатление, что Китай не заинтересован в создании собственного глобального проекта, ни на «Красной», ни на какой другой (например, буддистско-конфуцианской) основе, чем существенно ограничивает собственные возможности по контролю над миром.
Но вернемся к историческому обзору. В XVIII веке, практически одновременно с появлением идеи финансового капитализма, в работах социалистов-утопистов появились идеи, которые стали базой для развития «Красного» проекта. С точки зрения библейской догматики этот проект стал попыткой возврата запрета на ростовщичество (в форме обобществления средств производства), но идеология и технологические механизмы этого проекта имеют одну важную особенность (по сравнению с предыдущими) – серьезный уклон в социальную сферу, мощное развитие социальных технологий.
Слабым местом «Красного» проекта является полное отсутствие мистической составляющей в его практике. Разумеется, в догматике она присутствует («Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»). Одно время, на контрасте с проектами Капиталистическим и «Западным», это было не так заметно, однако по мере заимствования альтернативными «Красному» проектами упомянутых социальных технологий этот недостаток стал играть все большую роль. Не исключено, что попытки Сталина «реанимировать» православие в 40-е годы было связано именно с этим недостатком, но его смерть остановила эти попытки.
«Красный» проект, который в СССР развивался, если так можно выразиться, в достаточно резкой «коммунистической» форме, проиграл (в том числе и по причинам, указанным выше), но не исчез окончательно, а перешел в латентную форму. Резкое падение уровня жизни в базовых странах «Западного» проекта после неизбежного и скорого глобального экономического кризиса неминуемо вызовет мощный ренессанс социалистических идей.
Кроме того, скорее всего в силу проблем с долларом в качестве Единой меры стоимости, человечество (по крайней мере, на время), объективно будет вынуждено всерьез рассмотреть возможность возвращения в житейскую практику библейского догмата о запрете на ростовщичество.
Именно здесь самое время вспомнить о феномене «технологической цивилизации». Основной проблемой Исламского проекта, который явно рвется к контролю над Европой и ищет базовую страну для перехода к иерархической стадии – это полная невозможность отстроить на собственной базе современную технологическую структуру. При этом очевидно, что использовать опыт Капиталистического и «Западного» проектов он не может – ссудный процент в Исламе запрещен категорически. Но единственный случай в истории, когда технологическое общество было построено без использования ссудного процента – это СССР, то есть базовая страна «Красного» проекта. По этой причине не исключено, что проникновения Ислама в Европу начнет принимать существенный социалистический оттенок, что неминуемо будет коррелировать с подъемом аналогичных настроений в условиях острого экономического кризиса.
В заключение доклада остается отметить, что все перечисленные идеи нуждаются в дальнейшем обсуждении и развитии, к которым мы и приглашаем всех желающих.

глобальный проект