Культурные противоречия Запада и Востока и конфликты на их основе

О философичности российского законодательства и неразберихе в умах

Нет нужды повторять в тысячный раз о необходимости для всех общественных и государственных институтов приложить максимум усилий, чтобы воспитывать общество в духе религиозной толерантности и строго наказывать всякого гражданина и организацию, сеющих религиозную рознь и ограничивающих граждан в их праве на свободу совести. Актуальность этой задачи приобрела особо важное значение сейчас, когда многие регионы мира охвачены религиозно-этническими конфликтами. Однако чтобы добиться искомых результатов, необходимо четко зафиксировать причины таких конфликтов и находить соответствующие пути их разрешения. В настоящее время это совсем не получается или получается очень плохо. Так, даже если  предположить, что за обеими войнами в Чечне, войнами в Афганистане и Ираке стояли люди, далекие от идеалов любви и братства и преследовавшие вполне корыстные политические и финансовые интересы, очевидно, что неудачи этих кампаний в немалой степени вызваны непониманием специфической ментальности этносов, населяющих эти регионы, их взаимоотношений, религиозных взглядов, структуры родовых и семейных отношений, национальных обычаев. И сколько не призывали бы политологи, культурологи и историки читать "Казаков" Льва Толстого и вспомнить о неудачах всех колониальных войн в Афганистане, успехов эти призывы не приносят. Дело не только в том, что, вопреки известной поговорке, на чужих ошибках никто никогда не  учился и, похоже, учиться не собирается. История – вещь прихотливая, она не всегда развивается по спирали. Да и черт скрывается в деталях. К Шамилю не притекали миллионы долларов от богатых спонсоров, проблемы нефтепотоков и наркотрафиков не стояли так остро, поэтому апеллировать к вековым традициям явно недостаточно. Но и забывать о них не следует.

Во всяком случае, ознакомление с  религиозными реалиями было бы очень полезно даже не столько в крупных межэтнических и цивилизационных конфликтах (если за таковые, по Хантингтону, принимать нынешние глобальные террористические угрозы), за которыми обычно торчат уши весьма состоятельных господ и амбициозных политиков, сколько в повседневном кропотливом воспитании миллионов граждан в духе, как принято сейчас говорить, толерантности, в частности, религиозной толерантности. На это благородное дело выделялись значительные суммы государством, целый ряд межрелигиозных, правозащитных фондов и организаций проводят многочисленные мониторинги, организуют конференции, выпускают учебники – а воз и ныне там. Более того, как показывают те же мониторинги и социологические опросы, уровень религиозной вражды возрастает – особенно это заметно (и в целом понятно) по отношению к представителям ислама. Разумеется, тому существует ряд объективных причин: если практически все крупные террористические акты последних лет не лишены религиозной составляющей, то трудно ожидать от граждан ровно-благодушного настроения по отношению к данной религии. Но в силах политиков, религиоведов и культурологов, по крайней мере, разъяснять людям истинную суть вещей, разъяснять, например, в какой мере террористов и их руководство подпитывает религиозный пафос, а в какой они руководствуются иными, более приземленными соображениями. Тем самым недовольство граждан канализировалось бы в более верном  направлении, а не обращалось бы огульно  на многовековую религию, которая в России имеет десятки миллионов приверженцев.

И если насчет этих прочих соображений достаточно много и нередко убедительно говорят (террористы финансируются из-за рубежа, семьям смертников выдается круглая сумма и пр.), то насчет религиозной мотивации  царит полная неразбериха. В основе такой неразберихи, как нам представляется, лежат целый ряд факторов. Это и привычка оперировать разного рода клише, не вдаваясь в их смысл, и требования соблюдения политкорректности, когда некоторые известные положения просто замалчиваются, и религиозная неграмотность, и юридически некорректные формулировки, сплошь и рядом фигурирующие в законодательстве.

Привычные клише фигурируют на уровне как методологической базы анализа межрелигиозных конфликтов, так и  на уровне их юридической квалификации. Если в публицистике выражения типа "нарождающийся фашизм", "возбуждение религиозной вражды", "исламофобия" (а равно "юдо"-, "русо"- и т.д.) еще допустимы, так как предполагают скорее эмоциональный отклик у читателя, то в академическом дискурсе и в юридической сфере  подобная терминология требует четкого обоснования. Помнится, лет десять назад на Антифашистском форуме в  Москве собрались крупнейшие культурологи, политологи, юристы. В числе прочих вопросов они обсуждали проблему угрозы фашизма. В итоге выяснилось, что никто из присутствующих, не может дать точное и всеобъемлющее определение "фашизма", а соответственно, и предложить рекомендации борьбы с ним. А до того момента вся борьба с "фашизмом" будет ограничиваться газетными статьями. Потому что вид группы  молодых людей с бритыми головами и в кованых ботинках заставляет поежиться, но в демократической стране никак не может являться руководством к принятию соответствующих мер. Более того, пусть даже самые отвратительные убеждения этих людей в стране, где уважается свобода мнения, не обязательно могут служить поводом для их преследований. В этом смысле показательно различия германского и американского законодательства. Германская модель, которая запрещает конкретные публичные высказывания, в частности позитивные оценки нацизма и отрицание Холокоста, запрещает конкретную символику, не вдаваясь в обсуждение вопроса, а не есть ли свастика древний символ и т.д. Т.е. запрещается публично высказывать взгляды, но не сама идеология. Такая модель имеет свои плюсы, поскольку способствует формулировке четких юридических критериев, с другой же, она неизбежно носит ограниченный характер и неспособна охватить все возможные конкретные случаи. Однако это не мешает все более растущему и крепнущему движению людей, называемых "неонацистами" и объединяющихся сейчас в широкий правый "Народный фронт". И выходящие в Германии многосерийные фильмы про Гитлера четко не подпадают под существующие запреты, но вполне могут способствовать разжиганию межнациональной розни.

В Америке, где царит культ Первой поправки Конституции, можешь публично высказывать, все что хочешь. Мне доводилось видеть антисемитские русскоязычные газеты Америки, которые дадут большую фору нашим доморощенным антисемитам. Но юридической ответственности подлежат только те лица, которые прямо призывают к насилию. Очевидно, что пусть и не призывающая формально к погромам оголтелая антисемитская пропаганда есть богатейшая питательная почва для будущих погромов. Ну и какие меры принимаются? А никаких. Ничто не может перебить уважение к свободе слова. Расчет делается на добропорядочную американскую семью, общественные институты, силу общественного мнения – все это должно блокировать подобные взгляды и оттеснить экстремистов на периферию общества. В известной степени такая диспозиция срабатывает – но отнюдь не в полной мере. Она не избавляет от проблем "черного антисемитизма", куклуксклановских пристрастий,  миллионных шествий сторонников Фаррахана и весьма большого процента американских граждан, опасающихся усиления влияния евреев  в экономической сфере.

Однако четко сформулированные положения законодательства обеих стран, по крайней мере,  позволяют хоть как-то очертить границы юридически дозволенной – пусть даже и далеко не решая всех проблем. Поскольку они ориентированы не столько на идеологемы, а на конкретные действия. Нацепил свастику в Германии или призвал к погромам в Америке – будешь судим. Разумеется, и здесь есть поле толкований для юристов, поскольку даже призыв к насилию может  быть облечен в благообразные одежды. Но такое поле значительно сужено по сравнению с философичным российским законодательством, устанавливающим, например, юридическую ответственность за разжигание "религиозной розни". Что такое "религиозная рознь"?

 Вспомним, что ортодоксальные течения в трех крупнейших монотеистических религиях современного мира – христианстве, иудаизме исламе –  настаивают на своей "правильной" вере, "правоверии", как буквально переводится с греческого "ортодоксия", т.е. следовании исходным, т.е. средневековым вероучительным положениям. Но религиозности средневекового образца, по крайней мере, христианству и исламу, был присущ преимущественно эксклюзивистский пафос, когда только одна, своя собственная религия, объявлялась истинной, а представители остальных подвергались ограничениям или гонениям – равно как и представители неортодоксальных, еретических течений в рамках каждой из религий. Конечно, в настоящее время реальная практика ортодоксов во многом не соответствует средневековым требованиям, хотя формально и не отвергнув их. Так, православные уже обычно не отказываются мыться в одной бане с евреями и лечиться у еврейских врачей, как предписывали постановления церковных соборов, а иудеи не карают смертью язычников, не соблюдающих Ноевы законы. Но кто может запретить радикальным представителям ортодоксии декларировать средневековые формулы и настаивать именно на их практическом воплощении в жизнь? Ведь подобные формы религиозности не запрещены законом. Поэтому, когда какой-нибудь православный в духе Иоанна Златоуста осыпает проклятиями иудеев,  а в духе Иосифа Волоцкого – еретиков, подпадают ли его действия под закон о "религиозной розни"? По нормам современного демократического цивилизованного общества, в котором всякий человек имеет право верить во все что угодно, хоть в ночной горшок, или не верить ни во что, и не может покушаться на аналогичное право других,  подобные проклятия безусловно можно определить как "сеяние религиозной розни", а вот в рамках религиозных традиций, легитимность которых никто не отменял – никак нет.

Налицо внутренний конфликт, разрешить который крайне непросто, более того –  на настоящий момент состояния умов практически невозможно. В результате возможны любые юридические казусы. Так, некто О.Киттер из Самары, прославившийся громкими антисемитскими заявлениями, обратился ко "всем прокурорам России" с требованием возбудить уголовное дело по факту "разжигания национальной и религиозной вражды" в библейской книге Второзаконие, изъять последнюю из Библии и применить репрессивные меры против евреев, которые руководствуются этими "неконституционными" и противоречащими 282-й статье Уголовного кодекса Российской Федерации (см.: http://www.alex-co.ru/all/podarok.phtml). Киттеру вторит недавно официально заявившее о себе объединение язычников, которые  справедливо добиваются равных прав в ряду других религиозных организаций, но при этом заявляют: ".. истоки такого крайнего негативного отношения церкви к инаковерующим и инакомыслящим прослеживаются в Ветхом Завете, в текстах которого содержатся очевидные признаки экстремизма, пропаганды расового превосходства, религиозной ненависти и вражды, что уже неоднократно в истории человечества становилось причиной религиозных войн и уничтожения целых культур и народов" (см.: Язычники выясняют, находится ли РПЦ в правовом поле // Сайт "Славия". 2004. Ноябрь http://slavya.ru/delo/krug/04/pres_proc.htm).

 На первый взгляд, заявления Киттера и язычников представляются чем-то совершенно абсурдным. Но ведь если вдуматься, формально Киттер не так уж и не прав! В самом деле, жестокие юридические формулы, закрепляющие внутри- и межплеменные отношения глубокой древности (например, "если твои род­ные призывают тебя поклоняться иным богам – убей их"), вряд ли соответствуют конституции демократического российского государства. А раз иудеи объявляют их "священными" и незыблемыми, то они вроде бы выступают против Конституции, и должны подвергнуться уголовным преследованиям (кстати – о чем Киттер умалчивает – как и православные, которые также считают книги Ветхого Завета "священными"). На каком основании Киттеру можно отказать в подобном иске? Только на основании здравого смысла: это памятник культуры, содержание которого нельзя оценивать с точки зрения современных правовых норм. Да и никто эти древним нормам не  следует, хотя и считают их священными. Но ведь понятие "здравого смысла" находится вне юридического поля. И поэтому суды не любят принимать дела по вопросам "разжигания религиозной и этнической вражды" (а вовсе не только потому, что судьи ангажированы, сервильны, что часть из них разделяет националистические идеи и пр.), а если принимают, то часто оправдывают  авторов подобной литературы – поскольку точные юридические основания для их осуждения отсутствуют, хотя бы даже судьи и понимают что к чему, из того же самого здравого смысла.

Не менее серьезна и другая проблема, а именно возможность альтернативного прочтения священного текста и использования его в качестве средства религиозной легитимизации тех или иных политических, военных, экономических  целей. И тут, в качестве примера, как раз уместно вернуться к терроризму, осеняющим себя зеленым знаменем ислама. Обычно опровержение исламской религиозной подоплеки нынешних террористических угроз как осуществления "джихада" сводится к утверждениям, что понятие "джихад" в исламе имеет совсем иной смысл, чем призыв уничтожать "неверных". Проблема, однако, состоит  в том, что понятие "джихада" и в самом Коране значительно варьируется, и в каждом отдельном случае может интерпретироваться по-разному. Да, высший вид "джихада" – борьба с собственными дурными наклонностями, что никак не отрицает возможности иного вида "джихада", а именно вооруженной борьбы с неверными. И вовсе не только оборонительной борьбы, но и агрессивной, наступательной. В суре Корана "Корова" (аят 90) сказано: "Убивайте [неверующих], где бы вы их ни встретили, изгоняйте их из тех мест, откуда они вас изгнали, ибо для них заблуждение хуже, чем смерть от вашей руки". В результате как у террористов есть на что сослаться (записав современную западную цивилизацию в "неверных"), так и сторонникам умеренного ислама. которые иначе интерпретируют этот аят. И все кругом формально правы. Равно как были по-своему правы участники всех внутри- и межрелигиозных конфликтов на протяжении десятков веков. В неисчерпаемой мудрости еврейских Писаний, Библии и Корана, а также в соответствующих преданиях, можно найти все что угодно и обосновать любую пропозицию. На единицу текста приходится десяток интерпретаций. Кому что нужно, тот то и находит. А потом объявляет истиной и реками начинает литься кровь – недаром самое большое количество жертв в эпоху средневековья приходится именно на религиозные войны.

Поэтому всякие горячие рассуждения о правильности или неправильности интерпретации священных текстов можно оставить теологам и филологам, но никак не оперировать ими в общественной практике. К сожалению, обратное происходит сплошь и рядом. Еще не утихли скандалы вокруг учебника А. Бородиной "Основы православной культуры". Ясно, что конфессиональные учебники (а именно таким является данный учебник, написанный верующим православным человеком) нельзя допускать в качестве учебного пособия в светской школе, по конституции отделенной от государства. Но правозащитники Лев Пономарев и Евгений Ихлов не остановились на этом простом требовании и подали в суд на автора за возбуждение религиозной вражды – только за то, что автор добросовестно пересказывала евангельскую историю в духе традиционного православного учения и не могла уйти от антииудейского пафоса, историческому православию традиционно присущего. При этом они предложили интерпретировать евангельскую историю по-иному, в современном и научном духе. Чудесно, но при чем здесь тогда православие, которое как  раз и строит свою идентичность на верности древней святоотеческой интерпретации? Запрещать же интерпретацию Бородиной, то бишь православную – значит, нужно запрещать и само православие в его нынешнем виде или менять его по усмотрению просвещенных правозащитников. И тот, и другой путь кажется малоперспективным… Есть и третий путь, по которому пошли  издатели еврейского религиозного сочинения XVI  в. "Кицур Шулхан Арух". Как сообщает автор предисловия раввин Зиновий Коган, из издания изъяты некоторые строки, которые могли бы быть восприняты населением России, не придерживающимся иудаизма, как "неспровоцированное оскорбление". Озабоченность раввина понятна, тем более что Зиновий Коган представляет реформистское крыло иудаизма, сознательно отказывающееся от многих средневековых идей и традиций. Но некоторые строки и не изъяты, которые тоже вполне могут быть восприняты как "оскорбление". Что неудивительно, поскольку этот важный для евреев законодательный кодекс был составлен в XVI в., когда отношения с христианами были крайне далеки от дружеских и уважительных. Но неужели из-за этого следует делать купюры в литературном памятнике? Как это предлагал и вышеупомянутый Киттер сделать с Библией? А заодно, например, издавать с купюрами Шекспира, Чосера, Достоевского, Гоголя и Пушкина, где тоже можно найти антиеврейские (если не сказать "антисемитские") мотивы? Или Лермонтова, у которого  можно вычитать оскорбление "лиц кавказской национальности"? Ведь таким образом можно дойти до полного абсурда.

С другой стороны, автор любой антисемитской брошюры может сказать: Достоевскому и Рихарду Вагнеру можно, а мне нельзя? А почему, собственно? Я подлежу преследованию по 225-й статье УК, значит и вышеупомянутые, будь они живы, тоже подлежали бы? Хоть и признаны великими? Т.е., по логике вещей, раз публикуются "Дневники" Достоевского, то и сходные идеи современных авторов насчет евреев имеют право на опубликование. С другой стороны, такие идеи справедливо считаются разжигающими национальную рознь. И что делать? Надо признать, что на этот вопрос пока не существует убедительного ответа.

 Кроме того, не следует забывать о том, что многие религиозные системы претендуют на эксклюзивность. Т.е. объявляют себя единственными носителями истины и в своих вероучительных положениях, в апологетической полемике неизбежно умаляют другие религиозные системы. Полемика нередко достигает такого уровня накала, что может идти речь о возбуждении религиозной розни. Во всяком случае, именно так восприняли язычники заявления представителей Русской православной церкви о язычестве, как угрозе обществу. Обвинения со стороны правозащитников в адрес учебника А. Бородиной сводились, в частности, к тому, что в учебнике возбуждается межрелигиозная и межэтническая рознь. Юридически грань между межрелигиозной полемикой и возбуждением религиозной розни обнаружить подчас бывает нелегко. Корень проблемы лежит не только в формах полемики и уровне ее агрессивности, но и в собственно религиозной практике. Так, в самом факте миссионерства, активного прозелитизма можно усмотреть уничижительное отношение к другой религии (нынешний конфликт Русской православной церкви с Католической в значительной мере связан с обвинением католиков в прозелитизме на территории России).

Далее, достаточно долгий опыт мониторинга шовинистической и антисемитской прессы с очевидностью свидетельствует, что значительная ее часть появляется на свет не в силу далеко идущих и просчитанных циничных политических планов по насаждению фашистско-националистической идеологии на  российской почве, а есть плод расстроенной психики глубоко больных людей. По сути дела, здесь уместно говорить о мании преследования, что подтверждается анализом и классификацией воззрений авторов. В самом деле, от времени появления "Протоколов Сионских мудрецов" до наших дней темы сих творений чрезвычайно повторяемы. Выбирается определенная этническая группа, религиозная, политическая группа и объявляется виновником всех бед русского народа. Причем эта группа или объединяется в своей зловредной деятельности с иными религиозными, политико-идеологическими или геополитическими группами: масонами, католиками, американцами, глобалистами и т.д., или сама мимикрирует под них, принимая различные формы. Не стоит, наверное,  уточнять, что эта этническая группа есть не что иное, как евреи (любопытно, что если в настоящее время практическое острие националистической ненависти направлено в гораздо большей степени на иные этнические группы, прежде всего, представителей кавказских народов, но, так сказать, в качестве теоретической подкладки восприятия нынешней социально-политической ситуации в России, неизменно продолжает воспроизводиться националистический штамп еврейской опасности). Вариации касаются разве что степени болезненности воображения авторов, поэтому их взгляды варьируются от организации евреями всемирного заговора до происхождения членов нашего правительства и президента от евреев, которые, в свою очередь произошли от обезьян-троглодитов с Лемурийского материка. Предположим, продается брошюра В. Хатюшина, который делится следующими соображениями: "Тело Ленина, лишенное души, тем не  менее, имеет энергетическую субстанцию, грубо говоря, привязанную к его 'пуповине'. В космических потоках она (эта энергетическая субстанция) способна 'оживать', возбуждаться, принимать реальные очертания и звучать 'ленинским голосом через медиумов' ". Так 'сионо-фашисты' через тело Ленина и мавзолей зомбируют бедный русский народ." (В. Хатюшин. "Черные годы". М. "Голос", 2000г.) Есть ли это подобное заявление пример возбуждения "межнациональной розни"? Безусловно. Может ли чтение подобных опусов спровоцировать психически неустойчивых людей на экстремистские поступки? Безусловно. Но ведь это не более чем соображения, возможно, нездорового психически человека, на которые он имеет полное право в силу своего нездоровья. Кстати, в процитированном фрагменте формально нет никаких призывов к насилию, поэтому такого больного и буйным признать затруднительно. В результате автор пройдет обследование у психиатра и будучи признанным невменяемым, сможет и дальше благополучно писать свои книги. Можно, конечно, возбудить уголовное дело не против недееспособного писателя, а против издателей? Но ведь и с издателями дело темное: или они сознательно убогого Хатюшина печатают ради своих антисемитско-националистических убеждений, или они тоже не совсем здоровы…

Конечно, суд не совсем бессилен против безумцев и  после положительной психиатрической экспертизы суд может запретить распространять данные писания – но безумных писателей изолировать от общества вряд ли соберутся (все же перо к штыку в России крайне редко приравнивается), а будучи вольными птицами, они вряд ли откажутся распространять свои творения, ибо верят, что несут последнюю истину миру.

Частично проблема может быть разрешена на пути  разработки некоего нового подхода к юридической классификации деяний, подлежащих уголовной ответственности. Вышеупомянутые принципы, положенные в основу германского и американского законодательства, вряд ли по отдельности применимы к российским условиям. В США и Германии общественное мнение ставит естественную, хотя и не совершенную,  преграду на пути распространения шовинистической литературы. В России же институты гражданского общества, по-существу, еще не сложились, и оголтелая шовинистическая пропаганда может привести к опасным последствиям. Поэтому решительно отделять идеологию от практики вряд ли было бы уместным. Но необходимо переформулировать соответствующие юридические положения с общих расплывчатых положений на гораздо более конкретные. Работа эта очень трудная и объемная, но деваться некуда. Иначе будут периодически повторяться попытки запретить "ваххабизм", хотя до сих пор не существует единой точки зрения на сущность ваххабизма и его место в исламе. И начать надо бы с самого начала, а именно с Закона о свободе совести, с пресловутого деления религий на "традиционные" и "нетрадиционные". Деления столь же вредного с практической точки зрения, сколь и необоснованного. Скажем, трудно сказать, кто появился на Руси раньше – католики или иудеи, но почему-то иудаизм объявлен "традиционной" религией, а католицизм - "нетрадиционной". И уж старообрядцев никак нельзя отнести к "новым" религиям – но к "традиционным" их почему-то не отнесли. Не говоря уже о язычестве, которое существовало на русской земле задолго до всех прочих религий. В итоге преференции, полагаемые "традиционным" религиям, заведомо служат миной замедленного действия – поскольку не только создают неравное положение  религиозных организаций, а значит и верующих, что, в свою очередь, нарушает их конституционное право на равенство всех перед законом, но и основаны на ложных посылках.

Таким образом, некоторые пути решения означенных проблем можно наметить: пересмотр юридических дефиниций в сфере религиозно-этнических конфликтов, восполнение элементарных знаний этно-конфессиональных особенностей сторон, задействованных в таких конфликтах, научная честность в анализе конфликтов. Но повторимся, окончательного решения эти проблемы вообще, кажется,  в настоящее время не имеют. Мне, скорее, хотелось обозначить некоторые редко поднимаемые, но, кажется, очень существенные вопросы, хотя бы и остающиеся без окончательных ответов. Возможно, эпоха глобализации и секуляризации снизит их актуальность, но это не снимает ответственности с граждан и государства на пути их осмысления и попыток хотя бы частичного их разрешения.