В СССР с пониманием относились к тому, что вожди носили вместо фамилий партийные псевдонимы. Революция - дело конспиративное. Однако случай с Юрием Владимировичем Андроповым, типичным номенклатурным работником, на этом фоне уникален. Его официальная биография - это настоящая легенда профессионального разведчика. Обозревателю "Итогов" вторым после Михаила Горбачева (есть запись, что личное дело Андропова выдавалось автору перестройки в конце 80х) удалось ознакомиться с недавно рассекреченными документами кремлевского архива. В личном фонде генсека, десятилетия хранившемся под грифом "Сов. секретно", среди тысяч бумаг найден код доступа к его зашифрованной биографии. Как выяснилось, будущий глава КГБ, а потом партии и страны, сделал все, чтобы подретушировать сведения о себе и своих близких.

Андропова, как, впрочем, и десятки его коллег по партаппарату, можно понять: в те времена "неправильное" социальное происхождение гарантировало ярлык "осколка эксплуатирующих классов" со всеми вытекающими последствиями. Видимо, поэтому и создавалась легенда, согласно которой у нашего героя появилось и новое место рождения, и "правильное" социальное происхождение, а также, судя по всему, фамилия, имя и отчество. В итоге благополучный выходец из московской буржуазной семьи превратился в потомственного пролетария из Осетии. Что ж, таковы были в ту трудную эпоху "правила выживания".

Проклятая биография

Новая биография будущего генсека писалась непросто. Согласно заявлению 18летнего помощника киномеханика из Моздока Юрия Андропова с просьбой принять его в Рыбинский речной техникум от 22 марта 1932 года, отца он лишился в двухлетнем возрасте, то есть в 1916 году. В автобиографии, написанной в августе 1937 года, 23летний Андропов уже сообщает, что его папа умер в 1919 году. Разночтения есть и при сравнении анкетных данных матери. В 1939 году Андропов указывает: "Мать умерла в 1931 году". А за пару лет до этого фигурирует дата 1930 год. Еще в одном документе Юрий Владимирович фиксирует: "Мать умерла в 1929 году". В автобиографии 1937 года появляется информация о ее социальных корнях: "Мать происходит из Москвы (семья ремесленника)". Менее чем через два года в очередной автобиографии читаем: "Мать родилась в семье прачки (или горничной)... Она была взята на воспитание в семью Флекенштейн. Сам Флекенштейн был часовых дел мастер. По документам числится как купец. Умер он в 1915 году. Жена его сейчас живет в Москве. Пенсионерка".

Бдительные партийцы информацией о "купце" живо заинтересовались в суровом 1937 году, когда вопрос о происхождении Андропова был поднят при вступлении секретаря Ярославского обкома ВЛКСМ в партию. Причем в том же году в местной партячейке прошел слух, что и отец Юры классовый враг - офицер царской армии. Казалось бы, в партию ему путь заказан. Но Андропов продемонстрировал железную выдержку и представил коллегам документы, опровергающие компромат. Затем последовала его личная встреча с инструктором ЦК ВЛКСМ Капустиной, выполнявшей роль партийного следователя. Во время беседы Андропов рассказал о себе: "Отец - железнодорожный служащийЙ Мать (ни в одной автобиографии и анкете он ни разу не назвал ее имя, отчество и фамилию. - "Итоги") происходит из семьи мещан Рязанской губернии. Была подкинута маленьким ребенком в семью часовых дел мастера финляндского гражданина Флекенштейна, проживавшего в Москве, где и воспитывалась. С 17летнего возраста работала в качестве учительницы". Он также сообщил, что "в данное время на иждивении его живет тетка, сестра родной бабки (по матери)". Свидетель в лице тетки в данном случае просто необходим: она крестьянка из Рязанской губернии, а значит, мать Андропова правильной "социальной ориентации".

Сын Андропова от второго брака Игорь вспоминает, как отец в середине 70х разоткровенничался: "С 39го по 45й год, когда находился в Карелии, на моей памяти было парней 10-12, которые вполне могли пройти мой путь. То, что именно я оказался наверху, это воля времени и случая". Согласно архивным материалам, случай здесь не сыграл определяющей роли. Как и некоторые другие соратники по партии, наверх Андропов пробился, адаптировав анкетные данные к текущему политическому моменту и убедив в этой легенде проверяющих.

Так или иначе, товарищ Капустина насторожилась и решила в третий раз перепроверить кандидата. С этой целью инструктор ЦК направляет ответработника Ярославского обкома ВЛКСМ Пуляева в Москву. Тот, не мудрствуя лукаво, решил опросить жену купца Флекенштейна - Евдокию Михайловну Флекенштейн, лицо, как покажут дальнейшие события, прямо заинтересованное в сокрытии истины. Она подтвердила, что мать комсомольского вожака была подкинута грудным ребенком к временному купцу 2й гильдии. Сама она после смерти торговца живет своим трудом. И вдруг дальше: "По словам приемной бабки Андропова Флекенштейн, у Андропова живет не его тетка, а его няня (Анастасия Журжалина. - "Итоги")". Вывод Капустиной неутешителен: "Тов. Андропов дал неправильные сведения о социальном происхождении своей матери". Конец карьеры? Нет: от Юрия Владимировича просто потребовали в четвертый раз объясниться.

10 января 1939 года он повторил выученную назубок легенду: "Мать моя младенцем была взята в семью ФлекенштейнЙ сам Флекенштейн был часовой мастер. Имел часовую мастерскую. В 1915 году во время еврейского погрома мастерская его была разгромлена, а сам он умер в 1915 году. Жена Флекенштейна жила и работала в Москве. Прав избирательных не лишалась. Родная мать моей матери была горничной в Москве. Происходила из Рязани". Как объясняется недоразумение с теткой-няней? Очень просто: "В анкете Журжалина указана мной как тетка, потому что я просто затрудняюсь определить степень родства (как и она сама)".

До Журжалиной (умерла в 1979 году) контролеры не добрались, хотя она могла бы им рассказать, что в семье Флекенштейнов исполняла обязанности сначала гувернантки, а затем няни Юрия Владимировича. Как быть с социальным положением деда? Ответ: "Я и сейчас об этом не знаю, а попытки, чтобы узнать, делал. Дед мой (заметим, не приемный дед, а "мой". - "Итоги") торговал, но что был купцом, да еще 1й или 2й гильдии, не говорили". Напоследок Юрий Владимирович просит "как можно скорее решать обо мне вопросЙ эта проклятая биография прямо мешает мне работать". После этого от Андропова навсегда отстали. Почему?

Ювелир

Возможно, роль в удачном исходе дела сыграли сразу несколько обстоятельств. Во-первых, твердая позиция самого Андропова и неспособность партследователей довести до конца кадровое дело. Во-вторых, в конце 30х, когда классовая борьба обострилась настолько, что номенклатурные вакансии попросту некем было заполнять, в ВКП(б) стали брать и людей с непростой биографией. Кроме того, анкета Андропова, написанная 10 февраля 1939 года, была безупречна: ни в чем не участвовал, не состоял, ни к чему не привлекался.

Ну а что же было на самом деле? Мать Андропова звали Евгенией Карловной Флекенштейн. В Карельском партийном архиве сохранилась ее фотография с указанием имени и отчества. Проживала она в Москве. Это доподлинно известно. Обращаемся к открытому источнику - ежегоднику "Общий алфавит жителей гор. Москвы". Из него узнаем: в Первопрестольной по адресу Большая Лубянка, дом 26 (домашний телефон 215-30), с конца XIX века проживал ее отец Флекенштейн Карл Францевич, финляндский уроженец, торговец часами и ювелирными изделиями. Эти трафаретные сведения кочевали из ежегодника в ежегодник до 1915 года включительно, пока дед Андропова не скончался, не пережив "патриотического" погрома. Любопытная деталь: согласно одному чекистскому преданию, на Лубянке у шефа всесильного ведомства среди части коллег было прозвище Ювелир. Правда, сослуживцы были уверены, что лавку держал отец Андропова.

Сведения о деде также содержатся в ежегодно выпускавшейся "Справочной книге о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства по гор. Москве". Из нее, в частности, становится ясно, что никаким купцом ни 1й, ни 2й гильдии он не был. Карл Францевич лишь имел лицензию на торговлю "ювелиркой" и часами.

Как мы узнали, Андропову в конце концов удалось доказать контролерам, что бабушка Евдокия Михайловна не имела никакого отношения к торговле драгоценностями при царском режиме. Для убедительности она даже заручилась справкой из Моссовета. Из нее следовало, что жена Флекенштейна избирательных прав не лишалась. Позднее этим документом пользовался и ее внук в ходе партийных дознаний. Хотя другие источники упрямо свидетельствуют, что после смерти мужа Евдокия Михайловна встала у руля семейного бизнеса и держала его в своих руках вплоть до Февральской революции. В справочниках о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства по городу Москве после 1915 года, числится именно она. Уроженка Финляндии, живущая на Большой Лубянке, в доме 26, который ей же и принадлежал. Судя по всему, после очередного (1917 года) погрома с бизнесом решено было навсегда покончить и начать строить "пролетарскую биографию". В Конституции РСФСР 1918 года четко определялись категории граждан, имеющие избирательные права и лишенные таковых. Используя наемный труд с целью извлечения прибыли, живя с доходов от предприятия и поступлений с недвижимого имущества, бабушка Андропова должна была стать классической лишенкой с соответствующим волчьим билетом (аналогичная судьба, понятно, грозила дочери и внуку). Видимо, поэтому было принято решение съехать из многоэтажного дома на Большой Лубянке на Александровскую площадь (ныне - площадь Борьбы, недалеко от Марьиной Рощи), дом 9/1. При этом бабушка смогла перевести в новую квартиру прежний номер домашнего телефона: 215-30. Далее следовало что-то делать с документами. Затем - создать легенду о маме-подкидыше и ее жизни в Осетии. Игра стоила свеч: все эти хлопоты обеспечили Юрию Андропову головокружительный взлет по карьерной лестнице в будущем.

Оперативный псевдоним

Андропов до последних своих дней оставался легендарной во всех смыслах личностью. Незадолго до смерти он открыл лечащему врачу Евгению Чазову страшный секрет: "Недавно мои люди вышли в Ростове на одного человека, который ездил по Северному Кавказу - местам, где я родился и где жили мои родители, и собирал о них сведения. Мою мать, сироту, младенцем взял к себе в дом богатый еврей. Так даже на этом хотели сыграть, что я скрываю свое истинное происхождение".

Информация о матери Андропова впервые появляется в ежегодном московском "Алфавитном указателе адресов жителей гор. Москвы" в 1913 году, когда Евгения Карловна стала преподавать в московской женской гимназии Минсбаха. Аналогичные записи в ежегоднике есть за 1914 и за 1915 годы. Стоп. Каким же образом Юрий Андропов в то время, когда его мать преподает московским гимназисткам, появляется на свет на глухой окраине империи в 1914 году? Понятно, что никаким. Согласно элементарной логике будущий генсек родился в Москве. Этот сенсационный вывод подкрепляет рассказ внука по первому браку Андропова Андрея. По его словам, "приемные" (здесь легенда незыблема) богатые дед и бабка нашли Евгении Карловне "подходящего супруга". Кстати, по странному стечению обстоятельств в архивах не сохранилось учетных записей за 1914 год о младенцах, появившихся на свет в Москве в районе Большой Лубянки.

Факты неумолимы: за год до начала Первой мировой войны мать будущего генсека просто не могла оказаться в Осетии и выйти там замуж за железнодорожника Владимира Андропова, который, по воспоминаниям Юрия Владимировича, безбожно пил. По большому счету так можно говорить лишь о горячо нелюбимом усопшем отчиме, а не о родном отце.

Напомним, в заявлении от 1932 года будущий генсек напишет, что отец его умер, когда ему исполнилось два года. То есть в 1916 году, и тогда все сходится. Предположительно, родной отец Андропова либо оставил семью, либо просто умер в Первопрестольной. А может быть, даже на фронте, если слух о том, что он служил в царской армии, соответствует истине. Будущий же генсек вместе с мамой все это время жил в Москве, скорее всего вплоть до февраля 1917 года. Затем мать, очевидно, благодаря богатому приданому смогла повторно выйти замуж, уехав на окраину империи, что дало впоследствии возможность исправить свою биографию, а заодно место рождения и фамилию сына.

После смерти Владимира Андропова в 1919 году от сыпного тифа Евгения Карловна в третий раз вышла замуж за помощника паровозного машиниста Федорова. Когда Андропов в 1931 году окончил семилетку, его официально звали Григорий Владимирович Андропов-Федоров. На каком этапе Григорий превратился в Юрия и когда отпала приставка Федоров, точно неизвестно. Однако, если судить по рассекреченным архивным документам, и Владимирович, и Андропов, и Федоров, и даже Юрий - это все, если хотите, оперативные псевдонимы.

Погромные годы

Почему мать с малолетним ребенком на руках решила после Февральской революции покинуть Первопрестольную? Ответ на этот вопрос частично дал сам Андропов, рассказав в 1939 году в объяснительной о погроме 1915 года, который не пережил его якобы приемный дед. Разгул военного "патриотизма", как теперь выясняется, пережили и сам Юрий Владимирович, и вся его семья.

Беспорядки начались вечером 27 мая на московских фабриках Цинделя и Шрадера - погром был изначально антинемецким. На следующее утро небольшая пока еще толпа появилась у Боровицких ворот. Люди держали портреты Николая II и пели "Боже, царя храни". Под звуки государственного гимна все более увеличивающиеся массы двинулись на Красную площадь к памятнику главным патриотам Минину и Пожарскому. Оттуда часть погромщиков устремилась в Верхние ряды, где были разгромлены магазины Эйнема и Цинделя. Расправившись с лавками в Китай-городе, толпа частью вышла на Лубянку, частью на Петровку и Кузнецкий Мост продолжать свое дело.

В ходе "патриотического" шествия москвичи били стекла и грабили магазины, чьи владельцы носили любые нерусские фамилии, благо тогда они были написаны прямо на витринах. С наступлением темноты на улицах стали показываться с награбленными вещами даже прилично одетые люди. Пропустить магазин Флекенштейна "патриоты" не могли - слишком заметная мишень. Юрий Андропов, конечно, не помнил событий 1915 года, но скорее всего знал о них по рассказам матери и бабушки. Больше того, будущий генсек и его семья, похоже, пережили погромный период и во время Февральской революции.

В архиве Кремля сохранилось сочинение 18летнего Андропова, посвященное творчеству Владимира Маяковского. Юра, в частности, пишет: "Февральская революция породила погромы и своры черных сотен. "Черт вас возьми, черносотенная сволочь!" - восклицает Маяковский". В общем, стоит ли говорить, что у семьи Андропова была масса веских причин сменить прописку и до неузнаваемости изменить историю происхождения Юрия Владимировича. После двух погромов сбежишь не только на Кавказ. Видимо, эти переживания и заставили родственников Юрия Владимировича придумать легенду для сына, которому еще жить и жить при новом режиме, с легкостью ломавшем судьбы миллионов людей. Время "с двойным дном" порождало легенды. Перед нами - только одна из них. Сколько еще таких вот "двойных" биографий таят кремлевские архивы?..

...По распоряжению Владимира Путина в конце 90х на здании ФСБ на Лубянской площади была восстановлена мемориальная доска Юрия Андропова, демонтированная в 1991 году. Между тем в Москве есть строение, у которого гвоздики и розы для кумира чекистов были бы не менее уместны. В нескольких сотнях метров от комплекса зданий ФСБ - на Большой Лубянке, у дома 26, где, судя по всему, и родился герой нашей публикации.

"Мастерская" Флекенштейнов дожила до наших дней, мало поменяв внешний облик и даже сохранив свою нумерацию. Кстати, историческая постройка не имеет никакого охранного статуса. После капитальной реконструкции 1995-2004 годов на основании распоряжения Юрия Лужкова "дом Андропова" находится в долевой собственности мэрии и фирмы-застройщика. Уже скоро строение, где увидел свет один из ярчайших персонажей новейшей истории, заселят коммерческие фирмы...